Олдос Хаксли - Желтый Кром

Дэнис осторожно оглядел их всех из окна утренней гостиной. Его глаза внезапно стали невинными, детскими, непредубежденными. Они, эти люди, казались немыслимо фантастичными. И в то же время они реально существовали, действовали сами по себе, обладали сознанием, собственным умом. Более того, он был таким, как они. Можно ли поверить в это? Но красный блокнот был решающим доказательством.

Вежливость требовала подойти и сказать: «Здравствуйте! Как поживаете?» Но Дэнис не хотел сейчас вести разговоров, он не мог бы вести разговоров. Его душа была тонкой, трепещущей, слабой перепонкой. Он хотел удержать ее нетронутой и целомудренной как можно дольше. Он осторожно выскользнул через боковую дверь и пошел вниз, к парку. Когда он приблизился к шуму и движению ярмарки, его душа затрепетала. Перед самым входом он на мгновенье задержался, потом шагнул вперед и погрузился в людское море.

Сотни людей — у каждого свое собственное лицо, и все настоящие, индивидуальные, живые. Гнетущая мысль! Он заплатил два пенса и посмотрел Татуированную Женщину. Еще за два пенса — Самую Большую Крысу в мире. Из помещения, где показывали Крысу, он появился как раз вовремя, чтобы увидеть, как наполненный водородом шар взмыл вверх. Вслед ему громко заплакал ребенок. Но шар безмятежно поднимался и поднимался — совершенной формы, переливающийся опал. Дэнис следил за ним, пока он не потерялся в слепящих солнечных лучах. Если бы он только мог послать за ним свою душу!..

Он вздохнул, вдел розетку в петлицу и бесцельно, но с официальным видом начал пробиваться сквозь толпу.

Мистера Скоугана поместили в небольшой парусиновой палатке. В черной юбке, красном корсаже и желто-красном в горошек платке, повязанном поверх черного парика, остроносый, с темным морщинистым лицом, он удивительно походил на старуху цыганку с картины Фрита «День скачек». Афиша, прикрепленная булавками к занавеси, закрывавшей вход в палатку, возвещала о «Сесострисе, колдунье из Экбатаны». Сидевший за столом мистер Скоуган встречал своих клиентов в загадочном молчании, мановением пальца указывая, что они должны сесть против него и протянуть ему руки. Затем он рассматривал представленную ему ладонь, пользуясь лупой и очками в роговой оправе. Изучая линии на руке, он пугающе качал головой, хмурился и прищелкивал языком. Иногда он даже говорил шепотом, словно самому себе: «Ужасно, ужасно!» или «Господи, помилуй!» — рисуя при этом в воздухе изображение креста. Клиенты, входившие в смешливом настроении, внезапно менялись в лице и начинали относиться к колдунье всерьез. Это была внушительного вида женщина! А вдруг в этом все-таки что-то есть? А вдруг, думали они, глядя, как ведьма качает головой над их руками, а вдруг... И с тревожно бьющимся сердцем они ждали слов оракула. После долгого молчаливого изучения мистер Скоуган поднимал голову и хриплым шепотом задавал жуткий вопрос вроде: «Бил ли вас когда-нибудь молотком по голове рыжий молодой человек?» Получив, как и следовало ожидать, отрицательный ответ, мистер Скоуган несколько раз кивал, приговаривая: «Так я и думала. Значит, все еще впереди, все впереди, хотя ждать осталось недолго». Иногда после продолжительного рассматривания ладони он просто шептал: «Там, где неведенье — блаженство, там глупо мудрым быть» — и отказывался сообщить какие-либо подробности о будущем, настолько ужасном, что оно ввергало его в отчаяние. Сесостриса имела успех и притягивала к себе, как притягивает что-то страшное. Люди выстроились в очередь перед палаткой, дожидаясь привилегии выслушать приговор.

Проходя мимо, Дэнис с любопытством взглянул на толпу просителей перед святилищем оракула. Ему ужасно захотелось посмотреть, как мистер Скоуган играет свою роль. Палатка была весьма шатким, кое-как поставленным сооружением. Между ее стенками и провисшей крышей зияли большие щели. Дэнис отправился к чайному шатру, взял там деревянную скамью и небольшой британский флаг и поспешил обратно к обители Сесо-стрисы. Поставив скамейку у задней стены, он влез на нее и с видом сосредоточенного усердия начал прикреплять флаг к одному из шестов палатки. Сквозь щели в парусине он теперь мог видеть внутри почти все. Повязанная платком голова мистера Скоугана была прямо под ним. Ясно слышались слова, произносимые жутким шепотом. Дэнис смотрел и слушал, как колдунья пророчила финансовые крушения, смерть от апоплексии, гибель от воздушных налетов в будущей войне.

— Разве будет еще одна война? — спросила пожилая дама, которой он предсказал этот конец.

— Очень скоро, — ответил мистер Скоуган со спокойной уверенностью.

Пожилую даму сменила девушка в белом муслиновом платье, украшенном розовыми лентами. На ней была шляпа с широкими полями, так что Дэнис не мог видеть ее лица. Но, судя по фигуре и округлости обнаженных рук, она была молода и недурна собой. Мистер Скоуган посмотрел на ее ладонь, потом шепотом сказал:

—Вы все еще невинны!

Молодая особа смущенно хихикнула и воскликнула:

— О Боже!

—Но вы не долго такой останетесь, — добавил мистер Скоуган замогильным голосом. Молодая особа снова хихикнула. — Рок, который определяет малое в не меньшей степени, чем великое, открыл мне это в линиях вашей руки. — Мистер Скоуган взял лупу и снова принялся рассматривать белую ладонь. — Интересно, — сказал он про себя, — очень интересно. Ясно как день. — И умолк.

—Что ясно? — спросила девушка.

—Мне не следует говорить вам это. — Мистер Скоуган покачал головой. Медные серьги, которые он прикрепил к своим ушам, тихонько звякнули.

—Ну пожалуйста, пожалуйста! — попросила она.

Колдунья, казалось, пропустила ее слова мимо ушей.

—А вот что дальше, не совсем ясно. Судьба не говорит о том, ждет ли вас впереди замужество и будет ли у вас четверо детей или вы попытаетесь сниматься в кино и у вас не будет ни одного ребенка. Конкретно указан только один этот довольно важный эпизод.

—Какой? Какой? Ну, расскажите мне!

Фигура в белом муслине нетерпеливо склонилась к мистеру Скоугану. Тот вздохнул.

—Ну что ж, — сказал он, — если вы настаиваете, пусть так. Но если случится что-то неожиданное, вините только свое любопытство. Итак, слушайте. — Он поднял острый, с ногтем, похожим на коготь, указательный палец. — Вот что говорит судьба. В следующее воскресенье, в шесть часов вечера, вы будете сидеть на втором перелазе той тропинки, что ведет от церкви к нижней дороге. В этот момент там появится человек, мужчина. — Мистер Скоуган снова посмотрел на ее руку, словно для того, чтобы освежить в памяти детали этой сцены. — Мужчина, — повторил он, — невысокого роста, с острым носом, нельзя сказать, чтобы красивый, и не совсем молодой, но интересный. — Это слово он произнес медленно и с присвистом. — Он спросит вас: «Не можете ли вы показать мне дорогу в рай?» И вы ответите: «Да, могу» — и пойдете с ним к ореховой рощице.

Он замолчал.

— Это действительно правда? — спросил белый муслин.

Колдунья только пожала плечами.

—Я просто говорю вам, что прочитала в линиях вашей руки. С вас шесть пенсов. Да, сдача у меня найдется. Спасибо. До свидания.

Дэнис спрыгнул со скамейки. Кое-как привязанный к шесту, вяло повис британский флажок в безветренном воздухе. «Если бы я так умел», — подумал он, относя скамейку назад к чайной палатке.

За длинным столом, наливая из чайника чай в толстые белые чашки, сидела Анна. Перед ней на столе лежала аккуратная стопка отпечатанных листков. Дэнис взял один и посмотрел на него с нежностью. Это были его стихи. Их отпечатали в пятистах экземплярах, и листки четвертного формата выглядели очень приятно.

— Много продали? — спросил он небрежно.

Анна недовольно склонила голову набок.

—К сожалению, пока только три. Но я даю экземпляр бесплатно каждому, кто выпьет чаю больше, чем на шиллинг. Так что в любом случае тираж расходится.

Дэнис не ответил, но медленно пошел из палатки. Он смотрел на лист, который держал в руках, и на ходу, смакуя, читал про себя напечатанные на нем строчки:

Он аккуратно сложил листок и положил его в карман. У этой вещи были свои достоинства. Решительно были. Но как неприятно пахнет толпа! Он закурил папиросу. Коровы пахнут лучше. Через калитку в стене парка он прошел в сад. Там центром шума и суматохи был бассейн.