Идея Великой Кнопки уже носилась в воздухе вместе с прочими великими идеями. В половине писем трудящихся, приходящих в ЦК, КГБ и прочие Учреждения власти, говорилось о Кнопке. И все трудящиеся единодушно настаивали на том, что такая Кнопка нужна в каждом советском учреждении, чтобы советский народ смог опередить американцев и нажать Кнопку раньше этих агрессоров и поджигателей новой мировой войны. Некоторые трудящиеся предложили установить Кнопки в каждой квартире наподобие центрального отопления, газовых плит и холодильников. Трудящиеся Энской области выступили с почином догнать и перегнать США по числу кнопок на душу населения. Зачем, спрашивается, несколько кнопок на одну душу населения? Очень просто: одну кнопку нажимать по рабочим дням, другую – по праздничным. У американцев будет по два автомобиля на человека, а у нас – по две кнопки. Нажмем одну кнопку – бах! – и нет у американца одного автомобиля. Нажмем другую – бабах! – и другого автомобиля у американца нету. Нажмем третью – бах! – и самого американца нету. Вот смеху-то будет! Животики от смеха надорвешь.
Агент, сменивший Немца, работал плохо. Пришлось дать ему помощника. После этого дела пошли еще хуже. Положение с агентурой в Западной Германии вообще в последнее время стало вызывать тревогу у Западника. Недобросовестность, жульничество, корыстолюбие и аналогичные качества массового советского человека стали разъедать и непрофессиональную агентурную сеть. Чтобы бороться с этим, надо создавать еще одну агентуру, контролирующую первую. А где гарантии, что они совместно не будут делать то же самое с удвоенной силой? Очевидно, надо в корне менять сами организационные принципы агентурной работы. Но это легко сказать, да не так-то просто сделать. До тех пор, пока не начнутся крупные провалы, о реорганизации агентуры и думать нечего. А когда до этого дойдет, вину за все свалят на него, на Западника. Так что лучше помалкивать. Лучше самому стать таким же халтурщиком и жуликом, как и все. Надо представить в отчетах начальству работу своего ведомства в наилучшем свете и найти словесное оправдание «отдельным недостаткам». Не он первый, не он последний. Если Генсек выживет, то и он будет маскировать провалы в своей реформаторской деятельности хорошо составленными отчетами. А когда кризисная ситуация в руководстве минет, вот тогда...
А что тогда? Сколько эта ситуация протянется? Что принципиально изменится? Допустим, Генсек скоро умрет. Кто придет на его место? Горбачев? Романов? Ни тот, ни другой. Они-то, аппаратчики, хорошо знают ситуацию в руководстве. Романов хочет не столько сам стать Генсеком, сколько помешать Горбачеву. Потому он подставит Горбачеву ножку, и на место Андропова придет старый маразматик Черненко. Он долго не протянет. Но все-таки протянет не меньше года. И этого года достаточно, чтобы напакостить ему, Западнику. Черненко ненавидит его. Горбачев тоже не очень-то любит, но все-таки у него есть какое-то чувство ответственности. Он... Хотя не стоит строить иллюзий. Если уж самый близкий друг Андропов готов пожертвовать им, Западником, то совсем чужой ему Горбачев может это сделать тем более. Короче говоря, надо рассчитывать на себя, и только на себя.
Но нет худа без добра. В этой аморальной ситуации с агентурой есть свой плюс. Кое-кто из руководства и аппарата проворачивает через агентуру темные махинации. У него, у Западника, есть данные, что и Соперник имеет к этому касательство. Это хорошо! Не надо Только торопиться с этим. Надо дать ему как следует завязнуть, собрать материалы и одним ударом затем Убрать его с дороги. Что поделаешь, такова жизнь. Не он первый, не он последний.
Наконец-то ему доставили из Германии рукописи Социолога. Вид рукописей разочаровал его. Он ожидал целый контейнер бумаг, а получил небольшую пачку. Агенты сообщили, что операция по похищению рукописей была трудной и стоила больших денег. На самом же деле они заполучили рукописи без всякого труда и даром. Хозяин квартиры, которую снимал Социолог, выбросил их в мусорный контейнер вместе с прочим жалким скарбом Социолога после того, как выяснилось, что никаких наследников у того не оказалось. Агент, наблюдавший за домом, на всякий случай прихватил небольшую часть выброшенных бумаг. Потом преемник Немца просто забыл о них. Лишь после многократных напоминаний он переслал их прямо в Советское посольство в Бонне. Непростительная халатность! Никаких следов теоретических работ, на которые рассчитывал Западник, в рукописях Социолога не оказалось. Не исключено, что западные секретные службы отнеслись к мыслям Социолога более серьезно, чем в Москве.
Предостережение из будущего
В районе города Энска произошла катастрофа на секретном атомном предприятии, – читал Западник в рукописях Социолога. – О ней узнали, вернее, догадались лишь после того, как район катастрофы был окружен специальными воинскими частями и полностью изолирован от внешнего мира. Солдаты прибыли на странных машинах и в странных комбинезонах, каких раньше никто не видел. Всякие разговоры о районе катастрофы были категорически запрещены. Распространители слухов жестоко наказывались. Все делали вид, будто ничего особенного не случилось. Ни один человек из зоны катастрофы не появлялся за ее пределами. И туда никого не пропускали. Всех лиц, пытавшихся проникнуть в зону катастрофы, родственников лиц, уеивших там, и уроженцев района в других местах, сохранивших связи с районом, под тем или иным предлогом изымали из общества и куда-то направляли. В результате никакая информация о катастрофе не просочилась на Запад. Американские искусственные спутники констатировали сильную радиацию в районе катастрофы, но западные специалисты истолковали это как новый подземный взрыв сверхмощной водородной бомбы. Поскольку это было не в первый раз, информация о «взрыве» прошла без сенсаций. А между тем Энская катастрофа означала поворотный пункт в истории человечества, который обнаружился лишь много лет спустя, когда было уже поздно принимать в отношении него какие-либо меры.
Катастрофа была настолько значительной, что потребовались срочные меры, к которым страна была не готова. Не хватало защитных средств для людей, которые должны были заниматься ликвидацией последствий катастрофы, да и сами наличные защитные средства оказались недостаточно надежными. На чрезвычайном заседании высших лиц страны было принято решение использовать в районе катастрофы заключенных, осужденных на большие сроки или приговоренных к смертной казни.
Всего было сосредоточено там более ста тысяч человек. Причем было принято решение: никого из тех, Кто побывал в зоне катастрофы, из этого района вообще не выпускать во избежание огласки. И конечно, из гуманных соображений: лучше пусть все пострадавшие Погибнут вместе, не видя здоровой жизни здоровых людей.
Некоторое время людей, изолированных в зоне катастрофы, поддерживали, сбрасывая им со специальных вертолетов продукты питания, медикаменты, одежду и даже книги. Потом такие траты сочли бессмысленными. Район на многие годы отгородили от окружающего мира и «забыли» о его существовании.
Прошли годы. За это время более высокого уровня достигла техника безопасности. В зараженный район, в котором, по предположению, должны были бы исчезнуть все живые существа, послали специальную экспедицию. Экспедиция сделала ошеломляющее открытие: в районе уцелела некоторая часть людей, которые жили там как ни в чем не бывало и даже размножались. Причем потомство их было совершенно здоровым и пригодным жить в условиях повышенной радиации. Период беременности продолжался всего одну неделю. Но самое поразительное было то, что люди почти не нуждались в продуктах питания: они все необходимое получали из окружающей атмосферы совершенно непостижимым для членов экспедиции способом. Кроме того, дети росли поразительно быстро, в течение пяти лет превращаясь во взрослых людей (по рассказам родителей).
Об этом ошеломляющем открытии сообщили в Москву, где немедленно сделали из этого факта практические выводы и приняли надлежащие меры. «Такого рода люди, – решили в Москве, – будут незаменимыми солдатами в будущей атомной войне и ценными рабочими во всем, что связано с атомной энергией. Этих людей надо сохранить и размножить по возможности быстро, изолировав их от общества, давая им особое воспитание, образование и практическую подготовку». Так и поступили. И уже через двадцать лет страна имела в своем распоряжении более двухсот тысяч существ, способных жить в условиях высочайшей радиации, не испытывая никакой потребности в продуктах питания. Причем эти существа уже не могли жить в обычных условиях, потому для них приходилось создавать специальные пространства с повышенной радиацией.
