— А если я вам скажу, что меня это не устраивает? Может, я предпочла бы получить все сразу?
— С этим я и приехал, но ситуация немного изменилась, поэтому в ход идет запасной вариант.
— Мне казалось, вы стараетесь быть со мной любезным.
— Да. Но мне хочется, чтобы вы тоже были со мной любезны. При таком раскладе нам будет проще сохранять равновесие.
— Не доверяете, я вас правильно поняла?
— Вы заставили меня понервничать. Да вы это и сами знаете.
— Я что-то не очень поняла насчет ежедневных выплат. Вы каждое утро в назначенный час будете, как почтальон, вручать мне конверт и уезжать? Или завтрак с нами тоже входит в ваши планы?
— Я уже сказал, мне от вас ничего не надо. Эти деньги ваши без всяких обязательств.
— Когда имеешь дело с таким умником, не мешает на всякий случай уточнить. Я не знаю, что вам говорила обо мне Мария, но мой передок не продается. Ни за какие деньги, понятно? Насильно в постель меня никто не уложит. Я трахаюсь, с кем хочу и когда хочу, так что ангел-хранитель может спрятать подальше свою волшебную палочку. Надеюсь, все ясно?
— Я не вхожу в ваши планы, вы не входите в мои, куда уж яснее.
— Вот и отлично. А теперь дайте мне время подумать.
Я валюсь с ног и иду спать.
— О чем тут думать, вы уже знаете ответ.
— Даже если знаю, оставим это на завтра. У меня был тяжелый день. А теперь оцените мою любезность: я позволяю вам провести ночь в гостиной на диване. Ради Марии. Время позднее, и номер в мотеле вы сейчас не найдете.
— Вы не должны создавать для себя неудобства…
— Я никому ничего не должна, просто я так решила. Хотите — оставайтесь, не хотите — не надо. Только решайте быстро, потому что я иду спать.
— Спасибо, это очень любезно с вашей стороны.
— Скажите спасибо Марии. В гостиной страшный бардак. Если что-то будет мешать, можете сбросить на пол. Вы мне уже продемонстрировали, как вы это умеете.
— Обычно я не столь примитивен в общении.
— Главное, никакого общения со мной. Вход на второй этаж воспрещен, verstehen?[19] У меня в тумбочке лежит пистолет, и, если что не так, я умею с ним обращаться.
— Зачем убивать курицу, которая несет золотые яйца?
— Курица здесь, а яйца там. В багажнике машины. Яйца все равно достанутся мне, даже если курица погибнет.
— Опять угрозы?
— Я не сторонница угроз. Просто хочу, чтобы вы обращались со мной любезно. Очень любезно. И не строили на мой счет никаких иллюзий. В таком случае между нами возможны деловые отношения. Я ничего не обещаю, но, если вы будете вести себя прилично, возможно, я даже сумею побороть свои предубеждения.
* * *
Утром он проснулся оттого, что кто-то пыхтел у его щеки, как паровоз. Он открыл глаза и увидел маленькую девочку. Она стояла перед диваном на коленях, разглядывая его очень внимательно и буквально нос к носу. За ее спиной брезжил слабый свет, и Сакс подумал, что еще и семи нет. Он спал меньше четырех часов и сейчас был не в состоянии пошевелить пальцем. Он хотел снова закрыть глаза, но устремленный на него взгляд не позволил это сделать. Он напрягся и сообразил, что перед ним дочь Лилиан Стерн.
— Привет, — сказала она, восприняв его улыбку как приглашение к разговору. — Я думала, ты никогда не проснешься.
— И давно ты так стоишь?
— Примерно сто лет. Я спустилась за своей куклой и увидела тебя. Ты такой длинный, ты знаешь это?
— Знаю. Про таких говорят «жердь».
— Мистер Жердь, — задумчиво произнесла девочка. — Хорошее имя.
— А тебя, конечно, зовут Мария.
— Не все. Вообще-то мне больше нравится Рапунцель.[20] Правда, лучше?
— Намного. И сколько же вам лет, мисс Рапунцель?
— Пять и три четверти.
— Пять и три четверти. Отличный возраст.
— В декабре будет шесть. Мой день рождения сразу после Рождества.
— Значит, ты получаешь подарки два дня подряд. Надо быть очень смышленой, чтобы так подгадать.
— Некоторым везет. Так говорит моя мама.
— Если тебе пять и три четверти, ты, наверно, уже ходишь в подготовительную школу?
— Конечно. Мы занимаемся в классе сто четыре у мисс Каку. Все ее называют мисс Куку.
— Она похожа на ведьму?
— Я бы не сказала. Она еще не такая старая. Правда, нос у нее длинный-предлинный.
— Тебе, наверно, надо собираться в школу, если ты не хочешь опоздать?
— Глупенький, сегодня же суббота.
— У меня ветер гуляет в голове. Даже не помню, какой сегодня день.
Сакс уже окончательно проснулся. Он спросил, как насчет завтрака, и, услышав в ответ, что Мария умирает с голоду, без лишних слов влез в туфли. Он заглянул в ванную, после чего отправился на кухню. Первое, что он увидел, были пачки денег — они лежали там, где он их вчера оставил, пять тысяч долларов. Странно, что Лилиан не забрала их. Что это было: рассеянность как следствие усталости или обдуманный шаг? Пользуясь тем, что девочка в ванной, Сакс убрал деньги в шкафчик.
С завтраком сразу вышла заминка. Молоко скисло (отпала каша из кукурузных хлопьев, заказ № 1), а яиц в холодильнике и вовсе не нашлось (отпали гренки и омлет, заказ № 2 и № 3). После того как из пакета с белым хлебом он выбросил четыре заплесневелых ломтя, они сошлись на тостах с клубничным джемом. Из морозилки Сакс извлек покрытый снегом пластиковый контейнер с апельсиновым соком. Настоящего кофе он не нашел, но после тщательных поисков наткнулся на банку растворимого без кофеина. Выпив горьковатой бурды, он закатил глаза и схватился руками за горло, что вызвало у Марии радостный смех. Вдохновленный своим успехом, он согнулся пополам и начал выписывать кренделя, издавая при этом жуткие сдавленные звуки. «Яд… — прошептал он и повалился на пол. — Эти негодяи меня отравили!» Мария так и зашлась, но стоило ему сесть на место, как ее веселье сменилось озабоченностью.
— Это понарошку, — успокоил он ее.
— Я знаю, — ответила она. — Просто не люблю, когда люди умирают.
С опозданием он осознал свою ошибку, но дело уже было сделано.
— Лично я не собираюсь умирать, — сказал он.
— Все умрут, и ты тоже.
— В смысле, не сегодня. И не завтра. Я надеюсь еще долго пожить в ваших краях.
— Поэтому ты здесь спал? Ты будешь жить с нами?
— Вряд ли. Но я буду твоим другом. Твоим и маминым.
— Ты мамин новый мужчина?
— Нет, просто друг. Если она мне позволит, я постараюсь ей помочь.
— Это хорошо, ей нужна помощь. Она грустная, потому что сегодня закопают папу.
— Это она тебе сказала?
— Нет, но я видела, как она плачет.
— Так вы сегодня идете смотреть, как папу закопают в землю?
— Нам дедушка с бабушкой не разрешили.
— А где они живут? Здесь, в Калифорнии?
— Нет, где-то далеко. Туда надо лететь самолетом.
— Наверно, на Восточном побережье.
— Мейплвуд. Знаешь, где это?
— Мейплвуд, Нью-Джерси?
— Я не знаю. Очень далеко. Папа говорил, что это на другом конце света.
— Тебе становится грустно, когда ты думаешь о папе?
— Да. Мама говорила, что папа нас больше не любит, но я все равно хотела, чтобы он к нам вернулся.
— Он тоже хотел, я уверен.
— И я так думаю. Просто у него не получилось приехать. Произошел несчастный случай, и, вместо того чтобы вернуться к нам, он отправился на небеса.
Такая маленькая, подумал Сакс, а держится как взрослая, даже оторопь берет. Она смотрела на него не мигая, ни тени растерянности — совершенно бесстрашный взгляд. Она в точности копировала поведение старших, и его поразил диссонанс между детской наивностью и абсолютным самообладанием. Это бесстрашие не вызывало ничего, кроме жалости, и как было бы здорово отмотать время назад и увидеть перед собой обычного ребенка, а не эту пятилетнюю женщину с желтенькой заколкой, повисшей на кудряшках, и выпавшими молочными зубами.
Когда они доедали свои тосты, Сакс посмотрел на кухонные часы: всего-навсего половина восьмого. Он спросил Марию, долго ли еще будет спать ее мама, и, когда услышал, что еще часа два или три, у него вдруг родилась идея. Он предложил устроить для мамы маленький сюрприз. А что, если им за это время убрать весь первый этаж? Мама спустится вниз, а все комнаты сияют, как новенькие! Она сразу повеселеет, правда? Девочка тоже так думала. Эта идея захватила ее. То, что появился человек, который сразу взял быка за рога, подействовало на нее окрыляюще. «Только тихо, — Сакс приложил палец к губам. — Будем бесшумны, как эльфы».
И закипела работа. Они двигались по кухне, как в синхронном танце: убрали стол, собрали с пола осколки посуды, наполнили раковину пенной жидкостью. Чтобы не греметь, грязные тарелки они мыли руками, предварительно очистив их пальцами от объедков, которые отправлялись в мешок для мусора. Точно так же они поступали с окурками в многочисленных пепельницах. Работка та еще, и они то и дело обменивались гримасами отвращения. Но Мария от него не отставала, и, после того как кухня обрела приличный вид, она с тем же энтузиазмом перешла в гостиную. Было уже около девяти, и в струящемся через окна солнечном свете роились бесчисленные пылинки. Они тихо обсуждали фронт работ, когда Мария вдруг показала пальцем на окно. Сакс повернулся и увидел на лужайке перед домом моложавого, но уже лысеющего мужчину в клетчатом галстуке и коричневом вельветовом пиджаке. Он стоял с таким видом, словно решал, не пора ли подняться по ступенькам и позвонить в дверь. Сакс потрепал Марию по волосам и сказал, что она заслужила еще стакан сока. Пить ей не хотелось, но, чтобы его не огорчать, она кивнула и с очевидной неохотой пошла на кухню. А Сакс, стараясь не скрипеть дверью, вышел на крыльцо, оставив дверь открытой.
