Он указал пальцем на бетонное здание без окон, неожиданно выраставшее посреди деревянных домиков у самого въезда в деревню.
— Что это? — поинтересовался Уилл. — Огромная электродуховка?
— Нет, печи для обжига находятся на другом конце деревни. Это общественный холодильник.
— В прежние времена, — пояснил доктор Роберт, — мы теряли половину производимой нами скоропортящейся продукции. Теперь потери практически отсутствуют. Все, что мы выращиваем, мы выращиваем для себя, а не для окружающих нас бактерий.
— Теперь у вас есть чем питаться.
— Да, в достаточном количестве. Мы питаемся лучше, чем любая из стран в Азии, и еще экспортируем часть продукции. Ленин утверждал, будто коммунизм — это социалистический строй плюс электрификация страны. Наше уравнение выглядит несколько иначе. Электричество минус тяжелая индустрия плюс контроль над рождаемостью дают в сумме демократию и изобилие. Электричество плюс тяжелая индустрия минус контроль над рождаемостью — в результате нищета, тоталитаризм и войны.
— Кстати, — спросил Уилл, — кто всем этим владеет? Вы капиталисты или государственные социалисты?
— Ни те, ни другие. Мы, по большей части, кооператоры. Сельское хозяйство на Пале всегда было связано с террасированием и ирригацией. А это требует объединенных усилий и дружеского согласия. Хищническая конкуренция несовместима с условиями выращивания риса в горной стране. Население с легкостью перешло от взаимопомощи в пределах сельской общины к разветвленной сети торговых, закупочных, деловых и финансовых кооперативов.
— Кооперативное финансирование?
Доктор Роберт кивнул.
— У нас вы не найдете ростовщиков-кровососов, каких повсюду встретишь в Индии. Нет и коммерческих банков на ваш, западный образец. Наша система ссуд и займов ориентирована на кредитные общества наподобие тех, что в прошлом столетии создавал в Германии Вильгельм Райфайзен. Доктор Эндрю посоветовал радже пригласить на Палу одного из учеников Райфайзена, чтобы тот организовал здесь кооперативную банковскую систему. И до сих пор она работает надежно.
— А какие у вас деньги?
Доктор Роберт сунул руку в карман и выгреб оттуда горсть серебряных, золотых и медных монет.
— Даже по самым скромным оценкам Палу можно назвать золотодобывающей страной. Золота мы намываем достаточно, чтобы придать нашим бумажным деньгам прочное обеспечение. Золото входит и в наш экспорт. Мы в состоянии оплатить наличными и дорогие электролинии, и генераторы на другом конце страны.
— Похоже, вы довольно удачно решаете свои экономические проблемы.
— Решать их не так уж трудно. Начать с того, что мы не позволяем себе рожать детей более, нежели способны прокормить, одеть, снабдить жильем и дать достойное человека образование. Поскольку остров не перенаселен, у нас всего вдоволь. Но, живя в достатке, мы ухитряемся противостоять искушению, которому сейчас подвергся Запад, — искушению избыточного потребления. Мы не отягощаем свои коронарные сосуды, шесть раз в день поглощая столько жира, сколько можем в себя набить… И мы не поддались внушению, согласно которому два телевизора дают вдвое больше счастья, нежели один. И наконец, мы не тратим четверти национального продукта, готовясь к третьей мировой войне или к ее родичу-сосунку, региональному конфликту номер 2333. Гонка вооружений, мировая задолженность, запланированное устаревание — вот три столпа, на которые опирается процветание Запада. Если бы не война, расточительство и займы, вы бы погибли. И в то время как вы купаетесь в изобилии, весь остальной мир все глубже и глубже погружается в пучину гибели. Невежество, милитаризм, перенаселенность — последняя является серьезнейшей из вышеназванных проблем. Без ее решения нечего и думать об оздоровлении экономики. С резким ростом населения стремительно падает жизненный уровень. — Пальцем доктор Роберт прочертил нисходящую линию. — А с падением жизненного уровня (палец взлетел вверх) налицо недовольства и мятежи; здесь же приход к власти одной партии и террор, национализм и агрессия. Еще десять — пятнадцать лет неограниченного размножения, и весь мир, от Китая до Перу — через Африку и Ближний Восток, будет кишеть Великими Вождями, попирающими свободу и вооруженными до зубов при помощи России или Америки, а то и обеих сразу; размахивая флагами, все они будут истошно вопить о Lebensraum28.
— А что же Пала? — спросил Уилл. — Здесь тоже лет через десять появится Великий Вождь?
— Мы не будем этому способствовать, — ответил доктор Роберт. — У нас всегда делалось все возможное, чтобы Великий Вождь не появился.
Краешком глаза Уилл заметил, как лицо Муругана исказила гримаса презрительного негодования. Антиной, очевидно, воображал себя героем в духе Карлейля. Уилл обернулся к доктору Роберту:
— Скажите мне, как вы этому препятствуете?
— Начать хотя бы с того, что мы не ведем войн и не готовимся к ним. Вот почему мы не нуждаемся ни в призывниках, ни в военной иерархии, ни в унифицированных приказах. Затем, наша экономическая система: она не позволяет, чтобы богатство отдельного гражданина более чем в пять раз превышало средний уровень. В нашей стране нет крупных промышленников или финансистов. Нет у нас также ни политиков, ни чиновников крупного масштаба. Пала представляет собой федерацию самоуправляющихся единиц: географических, профессиональных, экономических, — вот почему у нас такой простор для демократических лидеров скромного калибра, но нет места для диктатора, который возглавил бы централизованное управление. Другой момент: мы не имеем официальной церкви, наша религия обходится без посредников и исключает веру в догмы и те эмоции, которые с этой верой связаны. И потому мы застрахованы как от чумы папизма, так и от возрождения фундаментализма. Наряду с трансцендентальным опытом, мы последовательно культивируем скептицизм. Отучая детей воспринимать слова слишком всерьез, мы учим их анализировать все, что они видят и слышат. Это является составной частью школьной программы. В результате у нас, на Пале, еще не появилось красноречивого подстрекателя толпы наподобие Гитлера или нашего ближайшего соседа полковника Дайпы.
Для Муругана это было уже чересчур.
— Но взгляните, как вдохновляет полковник Дайпа свой народ! — вспылил юноша, не в силах долее сдерживать себя. — Какая преданность! Какое самопожертвование! Здесь вы ничего подобного не встретите.
— И слава богу! — искренне заявил доктор Роберт.
— Слава богу! — эхом отозвался Виджайя.
— Но ведь это прекрасные качества! — не уступал Муруган. — Я восхищаюсь ими.
— Я также восхищаюсь ими, — сказал доктор Роберт, — вроде того, как я восхищаюсь тайфуном. К сожалению, это вдохновение, эта преданность и самоотдача несовместимы со свободой, не говоря уж о разуме и человеческом достоинстве. А свобода, разум и достоинство — как раз те ценности, ради которых трудится Пала с самых времен вашего тезки, Муругана-реформатора.
Виджайя вытащил из-под сиденья жестяную коробку и, открыв крышку, раздал всем сандвичи с сыром и авокадо:
— Надо поесть, прежде чем ехать дальше. — Он завел мотор и, в одной руке держа сандвич, другой вырулил на дорогу. — Завтра, — пообещал он Уиллу, — я покажу вам деревню, а моя семья за ленчем будет еще более примечательным зрелищем!
Почти у самого въезда в деревню он направил джип в боковую колею; дорога карабкалась вверх, петляя меж террас с рисовыми полями, огородами и фруктовыми садами; на особых плантациях выращивались молодые деревца, которые шли на сырье для бумагоделательной фабрики в Шивапураме.
— Сколько газет издается в Пале? — поинтересовался Уилл и с удивлением узнал, что только одна. — Кто же держит монополию? Правительство? Правящая партия? Или какой-нибудь местный Джо Альдехайд?
— У нас нет монополистов, — заверил его доктор Роберт. — Есть коллегия редакторов, представляющих интересы различных партий и течений. Каждому в газете отведено определенное место. Читатель может сопоставить их аргументы и прийти к собственным выводам. Помню, как я был потрясен, впервые взяв в руки одну из ваших больших газет. Пристрастность в заголовках, односторонность изложения и комментария, лозунги и призывы вместо разумных доводов. Никакого обращения к рассудку, вместо этого — стремление воздействовать на условные рефлексы избирателей, а помимо прочего — криминальная хроника, объявления о разводах, анекдоты, всяческая чепуха — все, чтобы отвлечь внимание, не позволить думать.
Машина одолела подъем, и теперь они находились на гряде меж двух головокружительных спусков; налево внизу простиралось окаймленное деревьями озеро, направо была видна обширная долина, где меж двух деревень, отличаясь неестественно-правильными геометрическими очертаниями, высилось здание огромной фабрики.
