— Ты говорил, что русская туристка чем-то больна. Что у нее приступы, она задыхается и даже просила тебя сделать ей укол, чтобы не задохнуться окончательно. Так вот, нам не надо дожидаться, пока у нее начнется приступ. Мы сами после ужина, когда она будет навеселе и перестанет соображать, под каким-нибудь предлогом пойдем с ней в ее номер и там осторожно ее чем-нибудь придушим… — Цезарь отшатнулся. — Ну что ты строишь из себя неженку как последний идиот! — рассердилась Надя. — Дело выгорит стопроцентно! Кто там разберет, от чего она умерла? Сама по себе задохнулась или мы ей помогли? Дама выпила, случился приступ, не успела позвать на помощь! Никто ничего не узнает, я тебе говорю! — Надя противно хихикнула при этих словах.
— Но как же мы… — начал Цезарь.
— А что мы? Ничего не знаем, ничего не видели! Дама прилегла, мы ушли, а что с ней случилось дальше — не наше дело! Да и зачем нам ждать разбирательства! Вокзал-то рядом! Пока обнаружат, пока раскачаются, мы будем уже далеко! Думаешь, кто-то уж так переполошится? Ну, померла здесь в гостинице какая-то русская, что с того? Потом, когда мы вернемся, никто ничего уже и не вспомнит.
— Ты хочешь ее убить из-за денег или из ревности? — Цезарь серьезно посмотрел на Надю.
— Конечно, из-за денег! — выпалила та. — Что я, дура, что ли, тебя ревновать? Кому ты нужен, если серьезно?
— Да, теперь я точно вижу: ты не Ливия. — Цезарь печально покачал головой. — Я допускаю, что моя жена могла уничтожить пол-Рима из ревности или из жажды власти. Кстати, я подозреваю, что так и было, особенно когда я стал стар и болен и уже не мог контролировать происходящее в мелочах. Но убивать из-за небольшой кучки денег Ливия бы не стала!
— Ну, завел свою песню! — рассердилась Надя. — Еще мнишь себя императором! Безвольный тюфяк! Настоящие императоры решались и не на такие дела! — Она замолчала и в раздражении стала катать по столу салфетку.
А Цезарь думал о чем-то своем и даже не дал себе труда заметить ее раздражение.
— Как продвигаются дела с паспортом? — наконец спросил он.
Надя только усмехнулась.
— Вот еще один пример твоего тупоумия, — сказала она. — Я не понимаю, зачем надо возиться с фальшивым паспортом, если ты можешь легко жениться на этой русской. Ведь ты разведен? И тогда она получит гражданство. Надеюсь, у тебя хватит ума сначала получить с нее деньги, потом оформить брак, а через некоторое время развестись.
Было видно, что эта простая комбинация действительно не приходила Цезарю в голову. Надя прекрасно поняла это.
— Надеюсь, ты сразу поставишь перед ней условие о материальном вознаграждении, иначе я тебе этого бы не предложила.
Цезарь посмотрел на нее, и она пожалела о своих словах.
«Кто его знает, что ему придет в голову на самом деле? — подумала она. — Но такую возможность поправить свои дела нельзя упустить».
Тем временем столики во дворе заполнялись. Лару отвлекли подошедшие туристы, и она была вынуждена отправиться с ними улаживать кое-какие дела.
Татьяна Николаевна в своем номере медленно захлопнула книгу. Все эти два или три часа, с тех пор, как вернулась с прогулки, она лежала на кровати, вцепившись в свой старый меховой жакет. На нее напал страх, дикий, необузданный страх: она поняла, что игрушки кончились и время настало.
Теперь это была совсем не та Татьяна Николаевна, которая неделей раньше ступила на итальянскую землю с одним желанием — умереть. Теперь она хотела жить как никогда раньше.
«Что я наделала?! — думала она в отчаянии, кусая пальцы. — Боже, что я наделала?! Зачем я совершила такой обмен? Ведь можно было просто поменять комнату и начать жить сначала!»
Она уже забыла, какие чувства обуревали ее, когда она ходила по риэлтерским конторам, специально подыскивая самый плохой вариант.
«Но может быть, можно обратиться в суд, чтобы он признал сделку недействительной?» Она обрадовалась такой возможности, но потом вспомнила, что у нее совсем не осталось денег. В своем смятении она полагала, что чем хуже будет обмен, тем лучше она сможет досадить мерзкому человеку, и совсем не заботилась о собственной выгоде. Потом она вспомнила о двух прекрасных надгробных памятниках, рядом стоящих на кладбище, о распроданном по дешевке имуществе, о путевке в Италию и вздохнула. «Нет! Надо набраться мужества. Ничего уже не вернешь!» И, чтобы отрезать себе окончательный путь к возвращению, она достала из сумочки свой билет в Москву и порвала его на мелкие кусочки, после чего с видимым спокойствием возлегла на кровать, укрылась меховым жакетом и раскрыла книгу о двенадцати Цезарях. Так она и читала ее в течение почти двух часов и прочитала все, что было в ней написано и про великого Юлия, и про Августа с Ливией, и даже про сына Ливии от первого брака — следующего за Августом императора Тиберия. Потом она с вздохом закрыла книгу и взглянула на часы. Стрелки показывали, что осталось пятнадцать минут до намеченного срока. Она не могла предвидеть, что Цезарь с Надей уже явились и ждут ее. С похолодевшим сердцем она прошла в ванную, после этого причесалась и надела единственные оставшиеся у нее нарядные вещи — темно-вишневую шелковую кофту с черными блестящими разводами и черную шелковую юбку.
«Какая глупость! Я жива, и ничего плохого со мной не может быть!» — колотилось ее сердце. Оно отказывалось вспоминать о том горе, которое еще недавно она не могла пережить. Желание быть, существовать интуитивно пересилило все прежние чувства. Голос разума пытался противоречить ему. «Что бы ждало меня в Москве? Еще несколько одиноких, неказистых лет? И все равно умирать…» Она почему-то вспомнила больную собаку, всегда лежащую в переходе метро на той станции, где она когда-то жила. На боку у собаки была гноящаяся язва, люди брезговали, и поэтому несчастному существу доставалось меньше еды, чем более сильным и симпатичным товарищам. Чаще всего собака лежала с закрытыми глазами у трубы отопления. Потом в какой-то день Татьяна Николаевна заметила, что собаки в вестибюле больше нет. Она прекрасно помнила, что подумала тогда: «Нет, я не хочу умереть так, как эта собака. Уж если я не могу изменить жизнь, я могу по крайней мере распорядиться своей смертью». На следующий день она связалась с турфирмой и сказала, что хочет отправиться в путешествие в любую столицу Европы. По чистой случайности ей предложили Рим. И теперь она должна была выполнить задуманное.
Ужин в ресторане был в разгаре. Большинство туристов заказали вино, и, как всегда бывает после таких заказов, гул в зале — разговоры, стук вилок и ножей — становился бессвязнее, громче, взрывы смеха сильнее, и ощущение было такое, что кто-нибудь сейчас вот-вот затянет русскую песню. Цезарь и Надя сидели отдельно от всех за кипарисовым деревом. Татьяна Николаевна смутилась, что заставила своих гостей ждать.
— Гости мои дорогие! — смущенно сказала она, подходя к их столику. — Я не знала, что вы уже здесь, а то непременно вышла бы раньше!
— Мы только что пришли! — вежливо ответил Цезарь. Надя же просто кивнула в знак приветствия.
Наши туристы начали сдвигать поближе друг к другу столы и, кажется, действительно собрались устроить общее застолье.
— Если здесь будет шумно, мы можем перейти на другую сторону улицы в соседний ресторан! — предложила Татьяна Николаевна.
— Ни к чему! Здесь близко, рядом с номером! — ответила Надя. Татьяна Николаевна не поняла, какое значение имеет такая близость к номеру, но переспрашивать не стала.
В этот момент кто-то вежливо постучал пальчиком по спинке ее стула:
— Можно вас на минуточку, дорогая?
Татьяна Николаевна с удивлением обернулась. Позади нее стояла Лара и с деловым видом перебирала бумаги.
— Отойдем в сторонку! — Лара как-то странно покосилась в сторону Нади и Цезаря. — Мы отправляем группу разными рейсами! Надо уточнить номер вашего!
— Но у меня нет с собой билета! — запротестовала Татьяна Николаевна.
— Вот и хорошо, что нет! — вдруг как-то странно, с двойным смыслом, по-русски произнесла Лара. — Давайте поищем его у вас в номере!
— Разве нельзя уточнить завтра?! Вы ведь видите — у меня гости! — Татьяна Николаевна похолодела при мысли о том, что Лара сейчас может потребовать у нее билет, который она порвала.
— Мне надо вам что-то сказать! — Лара чуть не силой поволокла ее в холл. — Ваши спутники — опасные люди! — зашептала она, наклонившись к Татьяне Николаевне и делая вид, что снова пересматривает бумаги. — Я случайно села рядом с ними, так что они не видели меня, и мне показалось, что они замышляют по меньшей мере вас ограбить!
Татьяна Николаевна посмотрела на Лару со странной усмешкой.
— Никто не сможет меня ограбить, — сказала она. — После того, как я расплачусь за ужин, который заказала для моих друзей, у меня останется сущая мелочь на дорогу!
