Идти к отцу просто не было никаких сил, да и не хотелось. Но придётся. Ведь Стив ему всё-таки сын. Хотя, конечно, какое уж тут может быть общение между немым, парализованным полутрупом, который давно уже ничего не смыслит в жизни, и современным, деловым человеком, для которого время - деньги в буквальном смысле слова. Стив направился к отцу, с горечью думая при этом, что отец, хотя и невольно, ежедневно крадёт у него пятнадцать минут сна. Или пятнадцать минут сверхурочной работы, или пятнадцать минут общения с семьёй. Словом, пятнадцать минут его жизни, которые теперь уже сложились в месяцы или даже годы, выброшенные впустую.
Утром Стив проснулся с головной болью. Если так будет продолжаться и дальше, то у него просто не хватит сил работать ещё и над новым заказом для фирмы. И тогда он не сможет нанять для ребёнка ещё и репетитора по квантовой механике. И уже в самом начале своей жизни их сын не сможет опередить других, чтобы участвовать в борьбе за место под солнцем. Он будет менее конкурентоспособным, чем заслуживает этого по своему уму и способностям. И виноваты в этом будут только его родители.
Если Стив не выполнит новый заказ, он не сможат также купить достойный подарок своей Хари. К ее сорокалетию. А ведь она - редкая женщина. И он её безумно любит. Вот уже двадцать лет. Ей давно хочется иметь хлебный трансформер, без которого теперь не обходится ни одна по-настоящему интеллигентная семья. А ведь он совсем недавно начал входить в моду и поэтому стоит немалых денег. Только плебеи, только люди, полностью лишённые интеллектуальных запросов, всё ещё могут есть обычный хлеб, примитивно нарезанный кусками и поджаренный в тостере.
А вот в хлебном трансформере хлеб нарезается тончайшими пластинками, обесцвечивается, перфорируется и затем окрашивается в разные приятные цвета. Все программы перфорирования - строго индивидуальны, они не повторяются ни в одном другом трансформере и, по желанию хозяйки, в зависимости от её вкуса, могут задаваться с помощью ЭВМ. Трансформер можно настроить на программу вологодских или брюссельских кружев, на программу лаосских народных орнаментов или даже перфорировать хлебцы в виде китайских иероглифов, означающих здоровье, богатство и долголетие. Первую партию можно заложить синего цвета, вторую - голубого, третью - белого, затем жёлтого, оранжевого, красного и так далее. А потом разложить хлебные кружева на поднос из тестерона в соответствии со всеми цветами спектра. Обед с такими хлебцами выглядит необыкновенно элегантно. К тому же, красящие вещества не только не вредны, но даже и полезны, так как содержат витамины, тонизирующие вещества и все необходимые человеку микроэлементы, исключающие кариес зубов, бери-бери и многие другие болезни. Таким образом, громадные затраты на трансформер в конце-концов обернутся экономией на врачах и лекарствах.
Стив знал, что если бы он ежедневно спал хотя бы на пятнадцать минут больше, то эти частые головные боли перестали бы мучить его. Но где взять эти пятнадцать минут при такой безумной загруженности? И он вспомнил об отце! Если только не видеть отца. Но ведь это невозможно пока отец в доме. Значит, его надо убрать...
На следующее утро Стив собрался на работу намного раньше, чем обычно, и прошел в комнату к отцу. Он сказал отцу, что повезёт его на консультацию в институт. Конечно, он разговаривал с отцом просто так, на всякий случай. Вряд ли старик сейчас вообще понимает хоть что-нибудь. Стив выкатил кресло с отцом во двор и поставил его в аэр. Сел за пульт управления и полетел к центральной площади города. Аэр приземлился на платной стоянке. Толкая перед собой кресло с отцом, Стив направился к площади. Он поставил кресло в самом центре и пошел назад к аэру. На площади было полно народа, но никто, разумеется, даже и не взглянул на Стива, как будто здесь каждый день оставляют парализованных стариков в креслах. И это естественно - ведь у каждого и своих забот полон рот.
Стив рассчитывал, что прохожие, увидев брошенного паралитика, вызовут скорую помощь. И старика тут же отправят в специализированный пансионат. А там ему будет даже лучше, чем дома. Говорить он не может и никто никогда так и не узнает, чей это старик. У отца будет всё необходимое, причем на вполне приличном уровне, а Стив и Хари наконец-то освободятся от ухода за ним. Ведь старик уже много лет больше похож на растение, чем на человека - немой и почти безучастный. Ему ничего и не нужно, кроме ухода, который сводится к чистой физиологии. Ни о каком духовном общении с ним и речи быть не может. Вряд ли он узнаёт теперь Стива и Хари, вряд ли отличает их от других людей. И платить за него не придется ни копейки. И спать можно будет ежедневно на пятнадцать минут больше. И у его любимой Хари теперь наконец-то будет хлебный трансформер.
Вечером Стив снова прилетел на площадь. Просто так, для очистки совести. Он и не сомневался, что его отец давно уже находится в каком-нибудь пансионате для инвалидов, оборудованном по последнему слову техники.
Странно, но Стив даже как будто чувствовал какие-то угрызения совести. Хотя и знал, что отцу в приюте будет лучше, чем дома. По крайней мере не будет сидеть целыми днями один. Без отца, конечно, намного облегчится жизнь его и Хари. А отец, собственно говоря, давно уже почти что и не человек. Когда-то Стив его очень любил. Но тогда отец был молодым, весёлым и добрым. Он многому научил Стива: привил ему упорство и трудолюбие, целеустремленность и силу воли. Только благодаря этим качествам Стив и смог пробиться в жизни. Но после того, как отца разбил паралич, всякое общение с ним прекратилось и за многие годы его болезни чувство жалости к отцу постепенно превратилось у Стива в постоянное раздражение и досаду. Стив всё более ощущал отца, вернее, не отца, а то, что от него осталось, как помеху в своей жизни. Без этого лишнего груза Стив, несомненно, добился бы гораздо большего, чем теперь. Господи, и что только жизнь делает с человеком! И никто не виноват во всем этом - ни Стив, ни отец.
Отца на прежнем месте, конечно, уже не было. Но там стояла какая-то возбуждённая толпа. Стив подошел ближе и прислушался. Из обрывков разговоров он понял, что на этом месте целый день, на самом солнцепёке, просидел в кресле какой-то паралитик. И все проходили мимо, а кто-то, решив, что это нищий, положил ему на колени кусок хлеба. Говорят, старик заплакал. И только когда он упал, прохожие вызвали скорую. Но было уже поздно, старик умер от солнечного удара.
Говорили также, что утром кто-то якобы видел вполне приличного мужчину, который оставил этого старика на площади. И все жалели этого мужчину, потому что в наше время содержать инвалида в семье - непозволительная роскошь. Старика, конечно, жалели тоже, но меньше.
Стиву было очень грустно. Кто же знал, что все так получится? Ведь он хотел как лучше. Лучше для всех. Хотя для отца, может быть даже и лучше, что он умер. Да и разве он жил все эти последние годы? И тут Стив случайно посмотрел под ноги. В пыли валялась горбушка обыкновенного, отрезанного ломтем хлеба. Это было последнее, что соприкасалось с отцом так близко...
Не заботясь о том, что о нём подумают другие, Стив наклонился и поднял горбушку, поднес её к лицу и вдохнул хлебный аромат. Волшебный запах перенёс его в детство. И вдруг перед его глазами возникло лицо отца - доброе, весёлое, молодое... Стив постоял ещё немного, а потом бросил горбушку на мостовую и зашвырнул её ногой подальше.
Стив побрел к аэру. У него опять разболелаь голова. А ведь сегодня ему обязательно надо приниматься за новый заказ. Тянуть просто невозможно. Он это заказ, конечно, выполнит. Чего бы это ни стоило. Даже если придется совсем не спать несколько ночей. Зато потом уже он будет спать каждый день на пятнадцать минут больше. И головные боли прекратятся.
В последнюю минуту у Стива мелькнула дурацкая мысль: интересно, а что с ним сделает Хари, если его тоже когда-нибудь разобьет паралич?
Райские птички.
* * *
Марья Петровна подошла к окну и обомлела. Прямо перед ней, на заснеженных перилах балкона, сидела изумительной красоты райская птичка и её длинный хвост, состоящий всего из двух полуметровых перьев, свешивался почти до самого пола, где, занесённые снегом, вот уже год стояли трёхлитровые стеклянные банки из-под компота. Птичка беспечно скакала по балкону и повидимому чувствовала себя прекрасно, в отличие от Марьи Петровны, которая, сидя дома, куталась в шерстяной платок и никак не могла согреться. Потому что сегодня с утра, как это обычно происходит в самые сильные морозы, батареи были не теплее парного молока.
Сначала Марья Петровна не поверила своим глазам, но чем дольше она смотрела на птичку, тем больше убеждалась, что птичка ей не мерещится, а существует на самом деле. Марья Петровна измышляла всяческие способы, как спасти птичку от мороза и залучить её домой, но не смогла придумать ничего. Во-первых, балкон был заклеен на зиму, а, главное, при попытке открыть дверь птичка, несомненно, улетит и все старания останутся напрасными.
