— Почему?
Шоу оглянулся, потом прошептал:
— Я бросаю кино, отхожу от дел.
— И будешь ничего не делать?
— Не совсем, буду работать в театре. В сентябре начинаю репетиции.
— Замечательно!
— Только тяжело. Я никогда не выходил на сцену, но должен это сделать.
— А как твоя мать?
— Все там же в Балтиморе. Смешно, конечно, но иногда мне кажется, что она спугивает мою удачу. Хвастается перед своими знакомым, какой у нее сын. Представь только — мать-конкурентка.
— Я думаю, люди — прежде всего люди.
— Теперь она с нетерпением ждёт моей свадьбы.
— Ты женишься?
Шоу кивнул.
— Это киностудия придумала. Им пришла в голову мысль женить меня. Они считают, что многие начинают догадываться. Может, они и правы.
— И кто она?
— Калла Петра, венгерская актриса. Её содержит глава студии. Как-то за один вечер в Вегасе продула сто тысяч долларов. Настоящая шлюха. Но от меня она не дождётся ни цента, пусть он ей сам даёт. Мы подписали добрачный договор, чтобы без всяких там. От меня никаких денег. Пусть директор ей деньги даёт. К тому же она лесбиянка, так что реклама ей нужна не меньше, чем мне.
— Похоже, всё очень мило.
— Похоже, всё просто ужасно, — застонал Шоу.
Они часто встречались тем летом. В день премьеры пьесы Шоу объявил, что навсегда уходит из кино. Через неделю пьеса закрылась, и он вернулся в Голливуд. Его свадьба с Каллой Петрой была самой блистательной свадьбой сезона.
После отъезда Шоу из Нью-Йорка в Голливуд Джим снова стал посещать бары. Особенно ему нравился один, на Восьмой авеню, где собирались мужчины и женщины. Некоторые мужчины приходили туда, чтобы найти себе пару; другие никого не искали, что придавало остроту переговорам. Особо привлекали Джима невинные, которые на следующее утро говорили: «Боже! Ну и наклюкался я вчера», — и делали вид, будто не помнят, что с ними случилось.
Однажды жарким летним вечером Джим сидел в баре и потягивал пиво, наблюдая за посетителями. Он уже почти остановил свой выбор на молодом морском пехотинце с голубыми глазами и ослепительно белыми зубами, когда услышал голос у себя за спиной:
— Ты, случаем, не Уиллард?
Джим оглянулся и увидел толстого лысого молодого моряка.
— Верно. А ты? — он никак не мог вспомнить.
— Коллинз. Аляска. Вспомнил?
— Вспомнил! Присаживайся. Давай выпьем по этому случаю.
Коллинз протиснулся к стойке рядом с Джимом.
— Я теперь служу на военном флоте. Был, понимаешь, старшиной, но меня разжаловали.
— Что случилось?
— Разозлился я и послал командира кой-куда, со мной такое бывает. А ты служил?
— Да, в армии. Уволился год назад.
— А что сейчас делаешь?
Джим рассказал.
— Денежки, значит, заколачиваешь?
— Верно. Долго ты ещё здесь?
— Нет, скоро уходим, это моё последнее увольнение. А ты, видать, неплохо устроился: живёшь в Нью-Йорке, дело своё завёл. Хотел бы я оказаться на твоём месте.
— Что собираешься делать, когда уволишься?
— Я? Я ж моряк, что ещё. Я больше ничего не знаю и ничего не умею. Я как-то попробовал работать на заводе, но не могу я долго сидеть на одном месте. Ну, я и удрал: бросил жену и вернулся в море.
— Ты женат?
— Разведён. Я знал её ещё в школе, она всегда хотела выйти за меня замуж, ну а я ни в какую. Да вот однажды напился и заделал ей ребёнка. Тут уж она говорит, что я, мол, теперь просто должен жениться. Ну я и женился. У нас парнишка, живёт с ней в Юджине, штат Орегон.
— Да, неприятно, — Джим попытался сказать это участливо.
— Наверное, есть парни, которые не созданы для семейной жизни, и я один из них. У меня есть девчонка в Сиэтле, днём и ночью думает, как выскочить за меня. Но я ей сказал: один раз меня обвели вокруг пальца, и больше я на эту удочку не поймаюсь. А ты-то как, женат?
— Нет, — ответил Джим. — Ещё нет.
— Ну, выходит, ты поумней меня. Но у тебя ведь наверняка есть девчонка в Нью-Йорке, а?
— Не без этого, — уклончиво ответил Джим.
Коллинз приложился к кружке, а потом сказал:
— Так у тебя тут есть знакомые девчонки?
Джим покачал головой:
— Только одна. Понимаешь, я много работаю, и…
— Можешь не говорить, сам знаю. Слушай, а куда ты тогда делся-то?
— Уехал в Лос-Анджелес.
— Эх, вот это мой городишко, то, что надо. Девчонки только время хотят получше провести, как и мы, и никаких тебе разговоров о женитьбе и всякой такой ерунде… А ты, небось, и кинозвёзд видел?
— Некоторых.
— Например?
— Ну, Каллу Петру.
— Правда? Ух, у неё и фигурка. И что, ты говорил с ней?
— Не раз.
— Правда? А ты её не трахнул?
— Нет, я с ней играл в теннис.
— Я бы тоже с ней сыграл, — Коллинз подмигнул Джиму. — И не только в теннис.
Джим заказал себе ещё пива. Обычно он растягивал кружку на час, но теперь нервничал немного из-за Коллинза, а потому не тянул резину и, к своему удивлению, пил. Для него это было необычно.
— Тебе нравится на флоте?
Коллинз пожал плечами.
— Они в море ничего не смыслят, уж ты мне поверь. Я бы предпочёл торговый.
— Так почему не вернёшься?
— Понимаешь, я ведь был женат, жил в городе, и меня могли призвать. И чтобы меня не призвали, я записался на флот, потому что не хотел в армию. Там мне не жизнь.
Джим тем временем продолжал наблюдать за тем, что происходит в баре. Морской пехотинец ушёл, а больше никого на его вкус не было. В противоположном конце бара какой-то старик пытался договориться с морячком, который, в свою очередь, пытался договориться с солдатом, — забавное зрелище!
Тут Коллинз, который и не подозревал об этой комедии, спросил:
— Слушай, а почему ты тогда так быстро удрал с судна?
Джим ждал этого вопроса. Он ответил медленно, как можно непринуждённее:
— Хотел увидеть Калифорнию, а чтобы не волокититься со стюардом, просто взял и сбежал.
— Я так и подумал, — Коллинз допил свою кружку. — Вот только чего ты от тех девчонок удрал, я так и не понял.
Джим пожал плечами:
— Просто мне моя не понравилась, вот и все дела.
— Ух она и взбесилась, когда ты ушёл! Но ты молодец, вовремя смылся.
— Почему?
— У них у обеих был трипперок, и я тоже заразился. Ну и намучился, пока вылечил.
Они оба расхохотались, и Коллинз рассказал анекдот о парне, который двадцать раз заражался триппером, и каждый раз вылечивался, кроме первого. Наконец они простились, и Джим почувствовал облегчение: слава богу, увольнительная у Коллинза кончилась, и больше они никогда не встретятся.
2Однажды холодным днём, в час, когда зимнее небо приобретает серый цвет с оранжевым оттенком, а над городом повисает промозглая позёмка, Джим отправился на Рождество домой.
Миссис Уиллард стояла на крыльце и смотрела, как её сын идёт по дорожке. У него ёкнуло сердце, когда он увидел её: седые волосы, как всегда неприбранные, бледное морщинистое лицо — пока его не было, она стала старухой.
Они обнялись, и она всем телом приникла к сыну, прижимая к себе, не говоря ни слова, только прижимая. Потом они прошли в дом — по крайней мере, там ничего не изменилось. У гостиной был, как всегда, удручающий вид, даже несмотря на ёлку, сверкавшую маленькими, чуть потрескивающими лампочками. Странное чувство испытывал Джим, будто его перенесли во времени. Он повернулся к матери, и они молча посмотрели друг на друга — два чужих человека с общими воспоминаниями.
— Ты вырос, Джим, — сказала наконец его мать, — и изменился.
— Все мы меняемся, — ответ его был далеко не блестящим.
— Ты больше похож на родню по моей ветви, ничего отцовского в тебе не осталось. А раньше было.
Джим увидел в лице матери собственные, но одряхлевшие черты, и мысль о старости и смерти пронзила его.
— Ты почти не изменилась, — солгал он.
Она засмеялась.
— Ну уж, не изменилась. Я теперь старуха, что уж тут поделаешь. Если ты в молодости не блещешь, то возраст, говорят, тебя красит, придаёт характер.
Джим заглянул ей в лицо в свете рождественской ёлки и согласился с ней. С возрастом она стала привлекательнее, у неё появилось собственное лицо, чего не было прежде.
— А жениться ты собираешься, сынок?
Странно было ему слышать опять это слово «сынок».
— Женюсь когда-нибудь.
— Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что люди должны вступать в брак как можно раньше. Я иногда думаю, что мы с твоим отцом не очень-то ладили, потому что поздно поженились. А тебе сейчас самое время обзавестись семьёй.
— Может быть.
— Тут есть несколько симпатичных девушек. Из них получатся прекрасные жёны. Познакомься с ними, пока ты дома. Лучше тебе жениться на здешней девушке, чем искать в Нью-Йорке. Не то чтобы я совала нос в твои дела…
Джим улыбнулся. О нью-йоркцах здесь были не очень высокого мнения.
