– Вот об этом-то я и хочу сказать. Вас-юганская земля сплошь усеяна малыми и большими реками и речушками. Почему Шостакович поехал именно на Чижапку? Почему молва гласила о золоте именно в районе Чижапки?
– Да, ты прав… Из ничего легенда о чижапском золоте не могла родиться.
– И я так думаю, – уверенно сказал следователь. – Нужно теперь поговорить обо всем с Юганой и с Федором Романовичем, парусным цыганом.
– Так-так, – сказал секретарь. – Помимо всего, получается любопытная картина: ты, Григорий, разыскиваешь бугровщика Пяткоступа, а он, в свою очередь, знай себе ковыряет древние захоронения, хапает «могильное» золото. Но, кроме тебя, Григорий, идет еще по следу Пяткоступа геолог Иткар Князев. Там, где насвинячил своей копаниной Пяткоступ, Иткар находил наконечники стрел, обломки горшков, изделия из кости и бронзы – «отбросы» Пяткоступа. И находил Иткар среди этих «отбросов» кусочки отвердевшей нефти. Вот эти кусочки битума – есть надежда – приведут Иткара к великому сокровищу, имя которому – нефть! Палеозойская нефть второго этажа. Так что, Григорий, держи крепкую связь с Иткаром.
1
В Улангае праздник. Сегодня Югана приносит жертву великой богине Гунде. Это она, Гунда, мудрая мать всего пчелиного царства, живущего в урманах Вас-Югана, прогнала из Улангая «мальцемеров» и мужчин, которые хотели разломать школу. Так считала Югана, старая эвенкийка.
У богини Гунды имеется свой клочок земли, свое место на чудной поляне среди кедров, на окраине Улангая. Какого роста, какой красоты и образа богиня Гунда? Чтобы понять это, надо заглянуть в далекую историю племени Кедра, вспомнить те времена, когда первобытные люди тайги могли понимать язык зверей, птиц; могли разговаривать с орлом и лебедем, а также могли понимать язык пчел и цветов, трав и деревьев. Кто же может поведать обо все этом, как не Югана.
Лет пятнадцать назад кто-то из местных нефтеразведчиков, жителей Улангая, украл богиню Гунду. То ли увез куда-то, то ли продал в томский музей. И вот тогда-то Югана дала заказ Андрею Шаманову вырезать из громадного ствола кедра такую богиню Гунду, чтобы не мог утащить ее даже самый сильный мужчина. И Андрей Шаманов с радостью и вдохновением выполнил заказ Юганы. Из привезенного кедрового сутунка, возраст которого, судя по срезу, более пяти веков, вырезал Андрей богиню Гунду, ростом в два метра. Была эта идолица-богиня комлевой частью вкопана намертво в землю. Площадка около Гунды была обнесена изгородью из жердей.
За столиком для жертвоприношений сидят Югана, Михаил Гаврилович и молодые вожди: Орлан, Карыш, Ургек, Таян, В жертву Гунде принесены страшные «звери».
Вот они, эти звери, все уместились на небольшом берестяном блюдце: рыжий сорокопут, жулан, отъявленный истребитель пчел-сборщиц, а рядом с ним филант, зовут его еще пчелиным «волком», представляет собой этот «волк» земную осу; лежат еще несколько ос из другой породы, которые своих личинок вскармливают пчелами. А три шершня покоятся с почетом на красной тряпочке, как знак уважения к силе и отваге этих хищников, которые ловят пчел у летка, «придумывают» и другие разные приемы охоты – нападают на пчел из-за угла, подкрадываются к отверстию летка и хватают ту или другую пчелу; бывает, что охотятся из засады, затаившись под ульем. И наконец, две крупные стрекозы, которые также воюют с пчелами, поедают их при любом удобном случае. Не забыты и муравьи-лакомки, около десятка этих лесных санитаров покоится рядом с шершнем. Да еще лежит на жертвенном берестяном блюде бабочка «мертвая голова», которая в ночное время отваживается воровать мед прямо из улья.
Горит на маленьком костре «зверье», горят вечные недруги богини Гунды. И Югана на эвенкийском языке воздает хвалу государыне пчелиного мира:
– Все души умерших детей превращаются в пчел. А у тех маленьких детеночков, которых матери невзначай сонными прижмут и задушат, превращаются в сов, филинов. У пчел и людей одна душа, один большой ум. Пчелы научили людей жить по закону трудолюбия, по закону мира и добра. Смотри, богиня Гунда, нынче пришли к тебе молодые вожди племени Кедра! Они пришли к тебе в первый раз, пришли благодарить за помощь в большой войне, жертву дают! Пусть дымом, пеплом развеются все враги богини Гунды.
Хвалебная языческая молитва Юганы, обращенная к Гунде, была немногословной. Суть не в словах, а в том, что думает человек, что у него на душе, языческие боги без слов понимают эти добрые чувства. Так зачем Югане много шевелить языком, длинно говорить.
Необычно и напыщенно выглядит стоящий на жертвенном столе современный магнитофон. Югана посмотрела на Орлана и попросила:
– Пусть молодой вождь племени Кедра говорит языком «модафона», – так Югана зовет удивительный говорящий ящик.
Магнитофон включен. Полилась по поляне средь кедров музыка мелодичных скрипичных струн, а потом неожиданно запел соловей, затем закричал дрозд, закуковала кукушка… И вот, во много раз усиленная, полилась песня пчел. Пели перед выходом из роя пчелиные матки, пели они гимн большого полета и продолжения жизни, рода. Пели также матки свою вечернюю песню материнства, песню счастья, радости.
– Т-у-тюу-юу-у, – такие песенные звуки издает матка, разгуливающая по сотам.
– Ква-а-ку-ва-а… – Вместо «тюуканья» полилась новая песня. Это с тревожной радостью поют матки, находящиеся в маточниках.
Голоса птиц, шум лесного ветра записаны на магнитофонную ленту на пасеке у деда Чарымова по личному заказу Юганы. В далекую старину и в бытность Юганы мужчины и женщины племени Кедра относились к пчелам, как к живым людям, в которых заключены души умерших детей их племени. А все духи и души любят слушать песни, сказания, музыку. И сказитель племени исполнял перед образом Гунды хвалебные песни на примитивном музыкальном инструменте со струнами из волоса или жил. Но зачем нынче искать сказителя, музыканта, когда есть умная машинка «модафон»; кто может лучше его отблагодарить богов? Никто. Так понимает Югана. И эвенкийку не удивляет своей таинственностью этот маленький блестящий ящик. Не удивляет потому, что Югана считает, что точно такой «приборчик» всегда жил, всегда был и есть на земле, только спрятан он у человека, птиц и животных в языке. А «модафон» всего-навсего эхо языка живых существ. Просто, казалось Югане, люди города смогли поймать древнего веселого и хитрого Ультана-пересмешника и позаимствовать у него маленький «говорящий ящик». Ультан – эхо, оно живет всегда и везде.
Пусть чудный, напевный голос магнитофона радует богиню Гунду. А в это время можно посмотреть на царицу пчелиного государства внимательно, рассказать скупыми словами о ее красоте и величии. Гунда – высокогрудая, у нее тонкая талия, но зато удивительно большие, пышные бедра и стройные ноги. Голова богини чуть склонилась, она смотрит смущенно себе под ноги, как бы стесняясь своей красивой, женственной полноты, но в то же время гордясь своим телосложением.
Андрей Шаманов ничего нового не внес в образ богини Гунды. Он вырезал ее из кедрового ствола такой, какой дошла эта языческая идолица до наших дней. А пришла она к нам из тысячелетий запечатленной в камне, на бивне мамонта, отлитой из бронзы и, наконец, в дереве. Но единственное, в чем покривил художник Шаманов, – вместо полного живота беременной женщины, какими бывают богини плодородия, дал он Гунде удивительной красоты талию и лицо, резанное с любовью, отточенное до мельчайшего штриха.
В первый же год, когда была установлена богиня Гунда на своем древнем, узаконненом месте, кто-то додумался и порубил у богини Гунды грудь. Нашлись молодые люди, которые изрезали бедра богини ножами, оставили «автографы». Казалось бы, Югана должна была страшно обидеться на современную молодежь. Но нет, она рассудила по-другому: «Надо плохих людей учить. Пусть богиня Гунда сама наказывает и любит тех, кто будет приходить к ней». И после этого рядом с богиней Гундой были установлены два дупла, ульи-дуплянки. В каждом таком дупле поселились пчелы. И с тех пор стали охранять Гунду пчелы. И с тех пор никто ничего не резал ножом на теле богини и земля вокруг нее поросла травой и цветами.
Югана с дедом Чарымовым выпили по небольшому стаканчику душистой и довольно крепкой медовухи. А молодые вожди соблюдают строгий закон, они дали клятву: никогда не пить спиртного, не курить. Югана гордится молодыми вождями – они всегда крепко держат свое слово, а клятвенное обещание особенно.
Ребята за жертвенным столиком пили чай, густо заваренный листьями и стеблями брусничника. Этот чай бодрит и крепит человека, веселит здоровую кровь.
– Орлан спрашивает Югану: где жила богиня Гунда? – посмотрев на молодого вождя, переспросила Югана. Говорила она на эвенкийском языке. – Югана еще девочкой была, седьмой весенний лист березы встречала. И видела Югана Унгу, женщину-пчелу. Она жила в красном чуме, она спала не на оленьей шерсти, а на перьях и пухе лебедя. Были у Унги большие груди, как березовые губки на могучем стволе. У нее был живот больше, чем у беременной женщины, и шибко толстые, мясистые бедра. О, она была такой же красивой, как Гунда, что стоит рядом с нами. Унге, когда она была маленькой девочкой, запрещалось бегать, скакать и много ходить. Ее всегда кормили оленьим молоком и сливками; питалась она еще мясом рябчика, стерлядью и другой разной вкусной едой. Когда Унга стала девушкой, ей сшили платье с узким и тугим ремнем на подоле. В таком платье Унга не могла совсем бегать, а могла она только ходить коротким шагом. И всегда кормили ее вкусным, жирным мясом и молоком. Когда Унге было четырнадцать лет, она стала жить в своем чуме. Но замуж выходить Унге запрещалось. Она стала земной богиней Гундой, пчелой. Никогда Унга во время кочевья не ходила пешком. Она была тяжелая, даже спина сильного быка-оленя гнулась под ней, как под ветром тонкая осинка. Унгу не мог возить на себе олень, и молодые мужчины носили ее на носилках в любом кочевье, по любой тропе. Все мужчины племени шибко любили мягкую, толстую и приятную Унгу. Так было всегда: одна Унга старела, на смену ей выбирали из девочек новую, молодую Унгу. Люди племени Кедра жили по закону пчелы, по закону земли и неба, у них была своя, земная богиня Унга-Гунда.
