няня детей Роберта и Даниила;
сами дети Роберт и Даниил, соответственно четырех и двух лет;
обточенный морем кусок мелкой фаянсовой тарелки с надписью «Совмортр…»;
ручка от ведра;
дерево (с корнями, изначально сухое, но впоследствии мокрое);
птица трясогузка, живая, трясшая чем положено;
строители с базы отдыха «Солнечная», двое, трезвые;
сама база отдыха «Солнечная», дорогая, нездешнего вида.
Чего там не было, так это скамеек; ноги проваливались в песок, я быстро устала, поэтому больше ничего не встретила – повернула назад. На обратном пути мне снова встретились:
база «Солнечная» и приписанные к ней трезвые строители;
бывшее сухое, ныне мокрое дерево;
ручка от ведра;
кусок морской тарелки;
рыбак в процессе рыбалки;
дохлая лягушка, царствие ей небесное;
много мусора;
дохлая утка, да будет ей песок пухом или чем там ей больше понравится;
раковины мидий;
дети Роберт и Даниил с няней.
Каждый из мальчиков вел впереди себя на поводке по плезиозавру средних размеров. Няня объяснила, что отец Роберта и Даниила, банкир Сабанский, в честь которого еще назван Сабанский переулок, заказал клонировать этих ящеров в подарок детям – из образцов ДНК, выкопанных учеными там, где они обычно их выкапывают, в японской лаборатории вывели зверей и доставили специальным самолетом в Одессу. Ящеры нарочно куплены разнополые, к ним приставлен специальный как бы конюх, или как его назвать – выпускник биофака Одесского Национального Университета, большой знаток и любитель плезиозавров. Если звери размножатся, это даст новые возможности для развития бизнеса, сказала няня. Появится спрос на их модельную стрижку, тримминг, передержку, вязку и всякую селекцию, так что обслуживать ящеров в одной только Одессе будут человек двести специалистов, да еще кто-то будет этих специалистов обучать на курсах. Все это рабочие места, что уже само по себе есть отрадный факт. «Опять же, – понизив голос, сказала няня, – хоть ящерицы эти и глупые, но ухода особого не требуют и не воняют – любят только, чтобы было тепло. Вот я раньше смотрела ребенка у одних хозяев, так там было мастино неаполитано– вот уж не приведи господи…»
Больше ничего интересного мне по дороге не попалось.
На этом я прощаюсь.
Спасибо за внимание.
Ваша М.
Здравствуй, дорогой рыцарь, являющийся мне в снах!
Я только что вернулась в город, проведя две недели за городом на берегу моря.
Дня четыре я спала, остальные десять дней бродила по пустынному пляжу – когда одна, а когда в сопровождении рыцаря, носящего мои цвета.
Представляешь, в пасмурный день мы идем на морской берег вдвоем. В солнечный день мы не пошли на морской берег, потому что у него не было времени. А теперь день пасмурный, половина третьего и даже дождь накрапывает, самое время идти.
Мы идем без всякой цели – вернее, с целью погулять. Я иду медленно, руки в карманах; он идет быстрее, все время чуть впереди. Нашел кусок пемзы и говорит: «Пемза. Вулканическая порода». Нашел много кусков пемзы, несет с собой. Нашел маленькую, с мой мизинец, отвертку, спрятал в карман. Говорит: «Много полезных вещей». Нашел ручку от ведра, говорит: «Она хорошо летает». И ручка летит далеко вперед, вдоль линии прибоя. Потом он видит что-то в песке и кричит: «Смотри, это орлы!» Какие, на хрен, там могут быть орлы? Я говорю: «Какие такие орлы?»– и он объясняет. «В школе, – говорит он, – в младших классах, да и потом тоже, мы играли в орлов. Вот эти ракушки называются «орлы». У которых линии вдоль. А у которых поперек, называются «лисички». Он подробно рассказывает мне, как надо играть и какой орел побеждает… Он набирает полный карман орлов – не всяких, а толстых, непробиваемых победительных орлов. «Милый! – говорю я.– Куда тебе столько орлов?» «Мы будем играть», – говорит он.
Интересно, отчего я более всего люблю его именно в такие моменты – когда он занимается фигней. И не потому ли он использует всякую свободную секунду, чтобы заняться фигней?
У моря хорошо. Мне у моря хорошо во все времена, кроме лета.
Дорогая Флора!
Я счастлива вновь обратиться к тебе. Вообще я соскучилась по тебе, по Фауне, по всем.
Конечно, две недели у моря – это была гениальная идея. Но после этого в городе практически невозможно дышать. Иногда идет дождь, он стучит по крыше зимнего сада, и хочется выйти, но я не выхожу все же и тут же жалею об этом, а потом дождь кончается.
Пребывание за городом имело результатом следующее: рыцарь, носящий мои цвета, доставив меня домой, не остался даже выпить кофе, но заявил, что нам надо непременно поговорить серьезно. Сейчас-де он не имеет времени, но в ближайшее время…
Думаешь ли ты, что это будет предложение?
Еще, вернувшись, я обнаружила в почтовом ящике письмо от инопланетян. Чтобы не пересказывать, отправляю тебе ксерокс.
«Дорогая М.,
касательно вашего запроса относительно назначения полупрозрачного шарика, как следует из ваших слов, подаренного вам нами, мнения членов комиссии разошлись. Некоторые считают, что произошла ошибка и в действительности упомянутый шарик происходит из другого источника. Другие же предлагают отправить упомянутый шарик нам для идентификации.
С уважением,
Инопланетяне».
Как ты думаешь, что мне им ответить? Отослать им шарик я не могу – вдруг они его вскроют с научной целью и это ему повредит?
Да, забыла сказать. Сразу после моего возвращения, ночью, мохнатое существо снова приходило.
По правде сказать, я не забыла написать тебе об этом. На самом деле я не хотела о нем упоминать, наши отношения в последнее время стали настолько личными, что писать о них подробно я стесняюсь. Мне сложно сказать, как я отношусь к этому, и я опасаюсь давать отчет даже самой себе. Прости меня, милая Флора, я ведь всегда рассказывала тебе все, ты так достойна доверия и рассудительна… Если рыцарь, носящий мои цвета, и в самом деле предложит мне то, что давно должен был предложить, и если я соглашусь (а как же я могу отказаться?) – как же тогда быть с мохнатым существом?
Как ты понимаешь, я терзаюсь сомнениями.
Напиши, что ты думаешь обо всем об этом.
Навеки твоя,
М.
Уважаемые инопланетяне!
Нет, последнюю серию «Раузана» еще не показывали, а «Клон» я не смотрю. Себастьян де Мендоса женился черт знает на ком, а Соледад де Сантино ищет свою дочь. К ней там сватается какой-то тип, но он не знает, что у нее была дочь от Себастьяна. Честно вам сказать, я бы с этим Себастьяном вообще не связывалась, он псих натуральный.
А если вы «Клона» не очень много пропустили, спросите лучше у Валентины, она его иногда смотрит.
Теперь к делу. Вы просили написать вам, что я думаю о любви. Ну, вот.
Любовь, дорогие инопланетяне, – это все-таки не взаимное совершенствование, что бы там ни говорили. Это не то совсем. Вот говорят, что любимое существо побуждает становиться лучше. И вот уважение еще необходимо, говорят. Ага, а еще говорят, что если любишь, то все буквально простишь любимому человеку – ну или кто у вас там. Это все, я думаю, фигня. И еще, я думаю, полная ерунда, что когда смотришь на любимого – все забываешь. И когда через шестьдесят лет брака любишь как в первый день – это тоже бред. Любовь с первого взгляда, я полагаю, чушь. Но с другой стороны, неправда и то, что для счастья в совместной жизни необходимо сначала узнать человека получше.
Видела я любовь, которая портит, и любовь, которая разрушает. Еще видела, как мужчина и женщина, созданные друг для друга, на четвертом году брака поссорились из-за ерунды и расстались, и за всю дальнейшую жизнь не разлюбили друг друга и не простили. И еще видела, как люди любят кого-то недостойного внимания и уважения. И когда любят, но изменяют. И когда не любят, но не расстаются. И когда разочаровываются друг в друге, хотя еще в детстве вместе пекли куличики в песочнице.
Говорят, что брак разрушает любовь. Говорят также, что он ее укрепляет. И то и другое – ложь. То же говорят о детях, и это тоже ложь. Еще ложь то, что любовь одна для всех и что существуют разные виды любви.
Настоящая любовь – это… это я не знаю, что такое. Ну разве что вот любовь Соледад де Сантино к ее потерянной дочери: неизвестно, как ее зовут, где она, какова она и есть ли она вообще, эта дочь, но любовь Соледад несомненна, безудержна, неостановима и непредсказуема в своих последствиях.
Ну, что еще? Многие говорят, что любви нет вообще. Я думаю, что врут.
Будьте здоровы, дорогие инопланетяне.
Люблю, целую.
М.
Здравствуй, о рыцарь, являющийся мне в снах!
Что-то все время мучает меня. Я не нахожу себе места, но не просто так, а в безусловном предчувствии перемен. Чтоб мне провалиться, милый рыцарь, я знаю, что очень скоро в моей жизни что-то изменится – я боюсь этого и потому говорю «что-то» там, где следует сказать «всё», но я знаю это твердо и потому не могу отрицать вовсе.
