Ознакомительная версия.
— Поверните объектив вверх, — посоветовала она. Лаи провёл рукой по пряжке пояса, и изображение выправилось.
— Так нормально?
— Фсё порядок, — подтвердил Дафия, которому, очевидно, нравилось это земное выражение.
— Пойдёмте.
Лаи вставил в ухо телефонную заглушку и твёрдо взял Лику под руку. Слегка растерянная, она подчинилась. Когда они отошли на достаточное расстояние от беседки, она спросила:
— Вы думаете...
— Не думаю, — перебил Лаи. — Опасаюсь.
Минуты две они молча шагали по траве. Барнардец прислушивался к указаниям брата в телефоне. Лика осторожно высвободила свою руку.
— Виктор, но это же абсурд. Что, по-вашему, этот парк заколдованный?
— Не все сказки о колдовстве абсурдны. Уж вам-то, как антропологу, следовало бы про это помнить.
— Но не в буквальном же смысле!
— Неважно, в каком. Как вы объясните то, что нескольким людям стало плохо с сердцем в этом парке? Два раза — я готов поверить в совпадение, но третий?
— А вы не допускаете мысли, что у отца и сына может быть одинаковый скрытый дефект в организме? Порок сердца — вещь обычно наследственная.
— Тогда с какой стати этот дефект так точно выбрал время и место, чтобы проявиться?
Лика не успела ответить. Лаи встал как вкопанный, глядя куда-то поверх кустов.
— Маахр!..
По тому, как он выплюнул это слово, Лика поняла, что это ругательство. Метрах в пятнадцати над зарослями цветущего кустарника маячила зеленоватая бетонная фигура. Отсюда она была видна со спины, но доспехи и развевающуюся косу на затылке Лика узнала сразу.
— Бред какой-то...
Оба стояли и смотрели на статую. Лаи с присвистом втянул в рот слюну.
— Понятно. Дафию спасла привычка ходить по газонам. Он ведь уже немолодой. Если бы он прошёл по дорожке, прямо под памятником, это его бы убило.
— Но что — "это"?
— Знать бы... — вздохнул Лаи. Лика ощутила странную пустоту внутри; чувство абсурда накатило ватной стеной, как морская болезнь. Раз, два, три, четыре — ходит заяц подквартире... да, это был стишок, который она сочинила в два года, и никто не понимал, что такое "подквартире" — по квартире? под квартирой? — но заяц-то на самом деле ходил над квартирой, на верхнем этаже, и стучал ногами в потолок нижних соседей... Заяц был над квартирой, вот в чём дело.
— Вот вы где! Вы чего на звонки не отвечаете?
Ори и Коннолли, раздвинув ветки кустов, один за другим пролезли на газон. Землянин опередил барнардца и в несколько секунд уже был рядом со своими коллегами.
— Какого чёрта у тебя телефон занят? — взволнованно спросил он Лаи. Тот не спеша извлёк капсулу из уха и убрал её в пояс.
— Я держал связь с Дафией. Извини, Патрик, но это было нужно.
— Его брат приехал, — пояснила Лика. Коннолли не слушал.
— Амаи добыл файлы, — понизив голос, сообщил он по-маорийски. — Я что, должен был вопить об этом на весь парк?
— Так скоро? — изумилась Лика. Ори, с пунцовым румянцем на щеках, подошёл ближе.
— Ну, я и сам не ожидал, что всё будет так просто. Взламывать ничего не понадобилось. Конечно же, эти примитивные люди поставили в пароль имя богини здоровья. Я набрал просто так, для опыта — и надо же, вошёл.
Он вынул из пояса ячейку памяти и протянул её Лаи.
— Держите. Все истории болезней сердца, тридцать два файла.
— Спасибо, Амаи, — археолог переложил крошечную гибкую чешуйку в свой пояс и ритуальным жестом обнял Ори. — Если понадобится моя помощь — я перед вами в долгу.
Как же он всё-таки странно изъясняется, подумала Лика. Что на английском, что на маори — как персонаж романов девятнадцатого века. Впрочем, на маори, кажется, в девятнадцатом веке романов не писали...
— Не стоит, — с озорной улыбкой ответил Ори, вывернулся из его объятий и снова нырнул в кусты. Лаи горячо стиснул руку Коннолли.
— Не знаю, как благодарить.
— Угости "Ред лейбл", — полушутя предложил Патрик. Лаи оглянулся на Лику, потом на кусты, где скрылся хакер.
— Он вернул тебе компьютер?
— Вернёт, когда вычистит всё, что он там наустанавливал.
— Хорошо, — сказал Лаи, думая о чём-то другом. — Лика, вы не обидитесь, если я вас покину? Мне нужно вернуться к Дафии.
Стоило ему отойти, как Коннолли наклонился к Лике. Его дыхание обожгло ей ухо.
— Умственная отсталость не лечится, да?
Лика фыркнула. Презрительно, насколько могла. Коннолли не оценил её экспрессии.
— У тебя тоже не отвечал телефон. Был выключен.
— Забыла включить. Извини.
— Только не говори, что ты с ним сейчас не целовалась.
В баню тебя, подумала Лика. Она посмотрела в его сердитые зелёно-голубые глаза.
— Целовалась. В щёку. Вот так.
Она положила руки ему на плечи и крепко впечатала губы в жёсткую щетину. Щека, висок — подумаешь, разница, отмахнулась она мысленно от самой себя... но всё-таки как же колется... никакого сравнения с бархатом Лаи. Патрик смотрел на неё с кривой ухмылкой.
— С тобой мазохистом можно сделаться. И я, кажется, уже становлюсь.
Марс, экспедиция D-12, 17 ноября 2309 года по земному календарю (18 сентября 189 года по марсианскому)
— Как у вас дела? — спросил Лаи, бросив взгляд на лабораторный стол. Доктор Лагранж менял прорвавшуюся перчатку.
— Как сказать... Надпись на сосуде вряд ли удастся расшифровать. Но кое-какая новая информация у нас есть.
Натянув перчатку, он взял с расстеленной пластиковой подложки блестящий овальный предмет и показал его Лаи.
— Это было внутри сосуда.
— Что это? — Лаи внимательно рассматривал изделие. — Платина?
— Иридий. Ничего не скажешь, о долговечности они позаботились.
Лагранжу очень хотелось спросить барнардца, что произошло между ним и начальником экспедиции. За завтраком он заметил, как Лаи, увидев приближение Мэлори, резко поднялся и пересел за другой стол. Ему это не понравилось; но во всём остальном Лаи вёл себя как ни в чём не бывало, а Лагранж знал, что барнадцам не следует задавать лишних вопросов.
— Изображение... — зачарованно проговорил Лаи.
— Да, — кивнул Лагранж. — Портрет марсианина.
С полуоткрытым ртом Лаи разглядывал рельеф на тяжёлой иридиевой бляшке. Существо на портрете гораздо меньше походило на ящерицу, чем можно было ожидать по реконструкциям; скорее оно напоминало земного панголина, которого он видел в зоопарке. Вместо волос голову марсианина покрывал "шлем" из крупных чешуй, и по тому, как чешуи расходились сверху, было похоже, что у него есть теменной глаз. Ниже шеи виднелось сложно украшенное одеяние, тщательно проработанное и явно парадное.
— Икона? — предположил Лаи. Лагранж покачал головой.
— Не думаю.
— Почему?
— Сложно сказать. Есть у меня такое чувство...
Лагранжу этот портрет был безотчётно неприятен. Чем именно — он не мог себе объяснить. Создание на портрете не казалось отвратительным — напротив, оно отличалось своеобразной грацией. Вполне симпатичная была раса, подумал Лагранж. Пока что-то не натворила и не изуродовала себя мутациями... Но всё-таки у этого господина в пышных одеждах, вероятно, был тяжёлый характер.
— Не хотел бы я встретиться с ним вживую, — заметил Лагранж. — Не знаю, почему, но у меня от этой картинки мурашки по коже.
— Сказать вам, почему? — Эрика Йонсдоттир, всё это время молча возившаяся с файлами, подняла голову. — Потому что вы встретили дракона. Это дракон, доктор.
— Хотите сказать, что я расист, Эрика?
— Отчего же?
— Бедный марсианин не виноват, что случайно оказался похож на какой-то земной символ. Значит, я не могу побороть свои расовые предрассудки.
Рассуждая, он успел заметить, как дрогнули ресницы Лаи на словах "расовые предрассудки". Впрочем, барнардец мгновенно взял себя в руки, и Лагранжу оставалось лишь догадываться, совпадение это или нет.
— Я не об этом, — возразила Эрика. — Понимаете... Мои предки верили, что драконы в прошлом были людьми. Плохими людьми. Предположим, вы убили своего отца ради денег. Вы превратитесь в дракона.
— А-а, — сказал Лагранж. — Но ведь это только один из мифов. У китайцев драконы добрые. А у вас, Виктор? Есть в вашей мифологии драконы?
Лаи не успел ответить. Дверь лаборатории открылась, и на пороге появился Мэлори в комбинезоне.
— Вы получили форму для пресс-релиза? — не здороваясь, спросил он. Флендерс в углу обернулся.
— Заполняем. Беда в том, что она уже два раза зависала.
— Вызовите программиста, чёрт возьми, — Мэлори подошёл к столу Лагранжа и Эрики. — Дайте-ка как следует взглянуть, Симон. Находка нерядовая...
Лаи сдёрнул с бритой головы рабочую косынку, аккуратно сложил её, шлепком бросил на стол перед носом у Мэлори и вышел из лаборатории.
Ознакомительная версия.
