— Хоть детектива нанимай! — сетует Аннелиза. — Как ни крути, но с ним что-то не то. У тебя нет ощущения, что от влюбленности мы потихоньку ослепли?
Ее слова заставили меня вздрогнуть, поскольку она озвучила именно то, о чем я сама не отваживалась думать.
— Не пора ли нам взять его за жабры? — предлагаю я. — Мы ходим на цыпочках вокруг да около, боясь спугнуть удачу, а он забавляется тем, что водит нас за нос. Самое время раскусить интригана.
Эвальда не было дома, когда к нам пожаловали студенты с букетиком розовых астр. Видимо, они очень дорожили деловыми отношениями с нами. Рикарда, впрочем, открыто заявляет о своих желаниях:
— Когда вы планируете следующее путешествие? Дело в том, что важно учитывать календарь каникул.
— Как только, так сразу мы к вам обратимся, — отвечает Аннелиза. — Да вот, кстати, и задание для вас, прямо сейчас. Правда, для него потребуется машина.
— Если дело важное, то мы могли бы одолжить «Ниссан» у родителей Рикки, — говорит Моритц.
— Вы могли бы незаметно понаблюдать за Эвальдом? — спрашиваю я.
От удивления у обоих полезли глаза на лоб.
— Я думала, Эвальд ваш друг, — смущенно произносит Рикки.
— В принципе да, — киваю я, — но иногда он избегает говорить нам правду. Чтобы окончательно определиться, брать нам его в свое товарищество или нет, нам хотелось бы, чтобы воцарилась ясность. Может, речь идет о невинных вещах. Тем лучше. А пока вам задание: пару раз сесть ему незаметно на «хвост».
Моритц с Рикардой заинтригованы. А поскольку задание пока ограничивается вечерним временем, то им не придется прогуливать лекции.
— Он вооружен? — интересуется Моритц.
У практичной Рикарды другие опасения.
— Мы же не можем постоянно торчать у вас перед дверью в ожидании, пока Эвальду вздумается куда-нибудь дернуть!
— Как только он в очередной раз откажется от ужина, — поясняю я, — мы немедленно звоним вам. До выезда Эвальд обычно час копошится. За это время до нас можно трижды добраться и проследить его путь от самого Шветцингена. У каждого из вас есть мобильный, так что мы вам сообщим, когда за ним закроется дверь.
Мы договорились, что завтра они возьмут машину у матери Рикарды и с этого момента будут держать мобильные телефоны включенными.
Студенты уехали, а мы все еще обсуждаем, правильно ли поступаем. Для меня слежка за другом принципиально гнусное занятие. А со стороны Эвальда это не нахальство, что он не информирует нас о каждом своем шаге? Мы же так делаем! Я ни разу не уходила в парикмахерскую или в парк, не поставив в известность Аннелизу.
Случай пошпионить выдался через два дня. После обеда Эвальд намекнул, чтобы к ужину его не ждали. Студентам был послан сигнал, и они стерегли Эвальда у выезда на главную автостраду в маленьком японском автомобиле. Около восьми часов он вышел из дома в голубой рубашке, серых брюках и темно-синем блейзере.
— Куда собрался? — спросила Аннелиза, чтобы дать человеку последний шанс. Может, он еще способен на искренность.
— Какая любопытная! — усмехнулся он. — У каждого мужчины есть своя сладкая тайна!
Этого было достаточно. Мы немедленно звоним нашим детективам. Они сообщают, что готовы к слежке и будут регулярно нас информировать.
Сидим будто в засаде около телефона в возбуждении, ощущая себя двумя генералами в командном бункере. Чем все это закончится? Миром, перемирием или войной?
Эвальд достиг Гейдельберга — поступило первое сообщение — и заезжает на крытую стоянку на Хлебном рынке. Студенты интересуются, следует ли им выйти из машины и преследовать его?
— Да! — орем мы в трубку.
Потом на некоторое время воцаряется покой.
— Преследуем объект по главной улице! Он входит в отель «Цум Риттер»! — докладывает Рикарда. — К счастью, здесь много людей, и он нас не заметил.
— А хоть бы и заметил, — усмехаюсь я, — в конце концов, Моритц с Рикардой учатся в Гейдельберге, городе не слишком большом, и они вполне могли случайно встретиться.
— Видимо, он забронировал столик, — сообщает Моритц, — потому что столик накрыт на двоих. Нам тоже зайти в ресторан? Кажется, в углу есть незанятый стол, но этот зал нам не по карману.
— Сохраните все чеки, — советую я, — за бензин, платную парковку, еду и напитки, они пойдут по статье накладных расходов. — Аннелиза не удержалась от смеха — наши чревоугодники опять дорвались до расточительного меню.
— Он изучает меню, — говорит Рикарда, — но пока никто к нему не присоединился. Кого вы, собственно, ждете — киллера с футляром для виолончели или белокурую нимфу?
Не успели мы ответить, как услышали кое-какие подробности о незнакомке:
— Все оказалось круче! Она цветная!
— Ясно, — говорит Аннелиза. — Что еще можете сказать по ее виду?
Рикарда не понимает, что мы от них хотим услышать.
— Ну, например, что эта женщина ждет ребенка, — подсказываю я.
— Нет, — возражает Моритц.
— Для этого она старовата! — восклицает Рикарда и отключает телефон.
Мы сидим хмурые. Все это отнюдь не забавляет. Опыт наших агентов ограничивается изучением беременности домашних животных. Йола хоть и немолода, но вполне способна рожать.
— Для двадцатилетних женщина сорока лет уже старуха, — объясняет Аннелиза. — Боюсь даже думать о том, кем они считают нас.
— Мы видели только одну фотографию Йолы, — говорю я. — На ней она хорошо сохранилась, но кто знает, когда этот снимок был сделан.
— Ты можешь представить, чтобы отец приглашал дочь на свидание и делал из этого тайну?
Снова звонит телефон.
— Хотите знать, что ему сейчас подают? — спрашивает Моритц. — Насколько я могу судить издалека, это первый номер в меню — суп из зеленого хлебного зерна.
— Женщина только что погасила сигарету, — сообщает Рикарда, — на вид она моложе вас.
— На сколько?
— По смуглой коже нелегко определить. Вы не будете возражать, если мы закажем оденвальдский сливочный суп из дичи с лесными грибами?
— Ешьте, что хотите, — произношу я. — Из какой предположительно страны незнакомка?
— Трудно определить, возможно, из Южной Америки. Женщина встает и направляется в туалет, стройная, как ель, но едва заметно прихрамывает. Примерно так прихрамывал мой дед после того, как ему вставили искусственный тазобедренный сустав.
И тут вдруг до меня доходит. Я кладу трубку, чтобы объяснить Аннелизе.
У Аннелизы сильные пальцы. Ее руки приспособлены, чтобы сажать растения, ласкать детей, чистить овощи и приводить в порядок мировой хаос.
— Я его убью! — восклицает она, и каждое свое слово сопровождает ударом кулака по столу, накрытому скатертью с вышитыми ветками омелы.
— Что ты говоришь, Аннелиза? В случае с Харди я еще как-то могу понять, с годами он стал невыносим. Но Эвальд не был на тебе женат и даже не был твоим любовником, ты можешь его просто вышвырнуть, и дело с концом.
— Он нас обеих обманул, — гремит Аннелиза, — и мы не заслужили такого обхождения! Мы его кормим, а он испытывает нас информационным голодом, не подпуская к своим секретам на вытянутую руку! Нет, дорогой Эвальд! Ты у меня будешь как примула без полива!
— Тихо! Кажется, подъезжает машина. Эвальд возвращается!
Половина одиннадцатого, наш друг, похоже, не столь порочен, как мы решили, — после ужина сразу домой. Мы с Аннелизой сошлись на том, что сейчас лучшее время для допроса.
Эвальд появляется в прихожей, и мы приглашаем его в комнату.
— Вы еще не спите? В чем дело? — невинно спрашивает он.
— Где ты был? — интересуюсь я.
— Бог мой, опять вы за свое! Я уже вышел из школьного возраста, — вздыхает Эвальд. — Бернадетта годами истязала меня своей ревностью, и вы ничуть не лучше!
Вопреки всему мне стало больно от того, что он негодует и собрался уйти, не пожелав доброй ночи. Аннелиза не позволяет ему сбежать без объяснений:
— Тебя видели в гейдельбергском «Рыцаре». Почему бы тебе честно и открыто не поведать нам о своих намерениях? Ты живешь в моем доме, и у меня полное право быть в курсе!
— Вот тебе раз, — усмехается Эвальд, однако пододвигает стул к столу и садится.
Мы с нетерпением ждем исповеди. Эвальд мастер по части многозначительных пауз.
— У тебя пятно от помидоров на кофте, — обращается он к Аннелизе. И только затем переходит к сути: — На свадьбе у Йолы я встретил свою старую любовь, которую не видел почти сорок лет. Все это время я не осознавал, как глубоко в свое время обидел Луизу. Через пару месяцев на свет родится наш внук, и было бы ужасно, если бы мы не помирились.
— А почему нам нельзя об этом знать заранее? — спрашиваю я.
— Потому что это касается только меня и Луизы! Это была идея Йолы: дважды в неделю мы ходили к психотерапевту. А вечера проводили с нашей дочерью и зятем. Рано или поздно я бы вам признался, но для пожилого человека терапия — дело непростое, и в настоящий момент мне бы не хотелось об этом говорить. Ну, вы довольны, наконец? Могу я нижайше просить о праве пойти спать?
