– Понятно, Тамара Петровна, чего уж тут не понять, – ответила она.
– Узнаю, что хвастаешься и унижаешь кого-нибудь, а это в тебе есть, извини, сама уволю вас, Пелагея Ивановна, вы свободны.
Она вышла обескураженная, но поняла все. И не похвастаться теперь…
Под вечер, еще до прихода молодой пары, она хвасталась дома мужу:
– Доченька-то у нас какая стала – начальница, кабинет отдельный, стол директорский, телефоны… Вызвала меня к себе, отчитала, что я ее дочкой назвала, теперь ее на работе только по имени отчеству называть надо. Водителя ей сейчас ищут, автомобиль личный купят, представляешь, Петя, это тебе не хухры-мухры. К директору в кабинет без стука заходит, а второй заместитель только через секретаря, по приглашению, представляешь! Сегодня Андрей Дмитриевич к нам в гости пожалует, посидит немного, а потом повезет нас с тобой со своими знакомить, представляешь! Его квартира напротив, а у кого они сейчас с доченькой живут – знаешь? У Иллюзиониста, у человека-легенды, представляешь!
– Представляю я все, представляю… Чего ты пыжишься все время, дочери надо счастья желать, а ты ей мужика подбираешь. Иллюзионист – это серьезно, я понимаю.
– Ничего ты не понимаешь, какое бы было счастье у дочери с шофером? А тут она человека встретила, не я выбрала, она сама нашла – моя школа, знает, с кем общаться.
– А шофер… не человек что ли? Тьфу ты, у тебя, Пелагея, на уме одни деньги и должности… дочь счастлива и я радуюсь, а кто ее муж – мне до лампочки, лишь бы ей хорошо было, за это и его уважать буду, а не за деньги и машины. Вот так… и отвяжись от меня… готовь стол для своего любимчика. Ты его должность больше дочери любишь.
– Смотри-ка… какие все правильные… одна я дура. Дура не дура, а дочь выйдет замуж по-моему, не за твоего шофера, – ворчала она из кухни, готовя салат.
Молодые заявились вовремя. Андрей подарил будущей теще огромный букет цветов, а тестю вручил бутылку коньяка и две вина. Они посидели немного и отправились в коттедж. Андрей представил всех друг другу. Маленький Олег подошел сразу к Петру Устиновичу, протянул руку:
– Здравствуйте, деда Петя, – тот даже растерялся от неожиданности, но руку пожал, – хоть один дед будет настоящий для всех, а то одни бабушкины юбки кругом.
Взрослые не удержались и разразились смехом. Олег, не обращая внимания, подошел к Пелагее Ивановне.
– Ничего… бабушка обучаемая… нормально. Как ты полагаешь, Павлик?
– Нормально – так нормально. Без шероховатостей и жизни нет. Обживется – притрется, станет своей в семье. Пойдемте играть, взрослым надо посидеть, поокать отдельно.
– Да, ты прав, Павлик, – согласился Олег, и они убежали с Катей.
Сдерживая себя, Виктор с Алисой не выдержали и рассмеялись, их поддержали все.
– Что за дети такие? Умницы, – спросил Петр Устинович.
– Дети… да, Бог умом не обделил.
Он налил мужчинам коньяк, а женщинам вино. Тамаре плеснул совсем немного. Андрей посмотрел на него удивленно.
– Ты прав, Андрюша, – пояснил Виктор, – у Тамары будет мальчик.
– Какой мальчик? – не поняла она.
– Виктор сказал, что ты в положении и родится сын, поэтому вина налил тебе немного. УЗИ еще не покажет, а он уже знает все. Привыкай, дорогая, к нашей семье. У нас всезнаек двое – Виктор и Олег.
– Разве такое возможно? – усомнилась Пелагея Ивановна, – но можно проверить, дети далеко играют, разговор не слышали.
Она позвала Олега, тот подбежал, сказал впопыхах:
– Некогда мне лясы точить, мы в индейцев играем, у тети Тамары сын родится в середине апреля.
Он убежал, а Пелагея Ивановна так и осталась с круглыми глазами.
– Я даже ничего не спросила…
Немного посидев, женщины ушли из беседки в дом. Мужчины остались одни, Виктор налили коньяк в бокалы.
Андрей спросил тестя:
– Вы кем работаете, за суетой так и не поинтересовался у Тамары?
– Я водитель, обыкновенный шофер, – ответил он.
– Так, может быть, вы к нам на работу перейдете? Я за Тамару волнуюсь, ей по должности придется много ездить в соседние города, мы там филиалы банка станем открывать. Купим Мерседес, вы будете водителем – Тамаре комфортнее с отцом и мне спокойнее на душе.
– Дочку возить… это можно, не откажусь.
– Договорились, увольняйтесь и подходите ко мне на работу.
– Ты, Андрей, – вмешался в разговор Виктор, – о своем доме не думал? Соседний коттедж продается. Там все, как у нас, а баньку перестроишь, чтобы была с бассейном.
– У меня есть миллионов пятнадцать, но наверняка двадцать запросят, одолжишь?
– Конечно, без вопросов. И на баню, и на мебель новую. Пойдем, посмотрим, приценимся.
Они ушли осматривать коттедж и договорились с хозяином. Мебель он оставлял, но Андрею она не нравилась. Мужчины вернулись к себе и подошли к женщинам.
– Тамара, мы тут посоветовались и решили купить соседний коттедж, станем жить в своем доме и рядом с Виктором и Алисой. Его с мебелью продают, но она мне не нравится. Завтра ее вывезут всю и выкинут на свалку. Свою купим и баню перестроим, сделаем с бассейном, как здесь. Папа твой на работу к нам устраивается водителем. Вашу квартиру в аренду сдадим, станем жить все вместе. Не возражаете, Пелагея Ивановна?
– Я? Да я то что, – она растерялась, – я не против. Домина такой… его же убирать придется… мы все на работе.
– Стаж у вас есть, увольняйтесь. Будете нас с Тамарой встречать и провожать или домработницу наймем?
– Домработницу?.. Нет уж… чтобы тут чужие мелькали… сама справлюсь, подруги помогут, если что.
– Конечно, поможем, – ответили в голос Екатерина Матвеевна и Анастасия Николаевна, – и нам веселее будет.
– Хорошо, обустроимся как следует, тогда и свадьбу сыграем, будем сына ждать, как сказал вещий Олег.
– Вещий Олег… это надо же… – засмеялась Алиса и ее поддержали все.
* * *
Два коттеджа, стоявшие рядом, соединялись между собой проделанной калиткой в смежном заборе. По улице друг к другу не ходили, а дети играли то там, то здесь, где им хотелось, так же и спали: то в одном коттедже, то в другом. Места стало больше, и детский городок построили Белоусовы совершенно другим, не похожим на соседний, даря детям разнообразие.
Андрей пришел к Виктору.
– Ты помнишь Ларионову Олесю Ивановну?
– Конечно, порядочная женщина, почему ты интересуешься, Андрей?
– У ней уже квартал оборотов нет, деньги давно на нуле. А клуб работает, живет… что-то случилось там, не знаешь?
– Что-то случилось… – повторил Виктор, – она гордая женщина, ко мне обращаться не желает. Князь уже помогал ей, и она повторно не хочет его беспокоить.
– Если она нуждается в помощи – почему ты не поможешь ей сам, она может и не узнать, если это так важно для престижа.
– Престиж здесь ни при чем, Андрей. Не помогаю, потому что она сама выкарабкается и очень скоро. Сама свои проблемы решит результативно.
– Хорошо, если так… Значит, ты знал все?
Виктор ничего не ответил, пожимая плечами.
Ларионова сидела в кресле своего кабинета в раздумьях. Сегодня опять не будет выручки, снова гуляют оборзевшие менты, распугавшие всех клиентов. Не просто гуляют – они не платят и грозят расправой персоналу, мордобитие уже было, никто не хочет с ними связываться. Служба безопасности бессильна в данном случае.
Может все-таки обратиться к будущему хозяину? Она вспомнила про свое завещание. Нет… а как бы он сам поступил в данном случае, как бы действовал Виктор?
Постепенно груз навалившейся финансовой тяжести переставал давить на мозги, и они освобождались для дельной мысли. Это же так просто, а я три месяца в убытках сижу, усмехнулась Олеся.
На следующий день она позвонила начальнику местной полиции и пригласила его в гости. Полковник Черенков давно поглядывал на симпатичную бизнесменшу, но она не давала повода и мгновенно обрубала все его попытки неформального общения. А тут такой случай – сама позвонила и пригласила.
Он заявился к ней вечером с большим букетом цветов.
– Мне очень приятно, что вы пришли, Егор Максимович. Извините, что не подошла к вам в отдел, но обращаюсь официально – подчиненные вам оперативники и другие полицейские уже три месяца терроризируют мой кафе-бар "Олимп". Они пьют, гуляют, денег, естественно, не платят, а если им напоминают об оплате, то бьют моих сотрудников, грозятся всех посадить и так далее. Я прошу вас разобраться и принять правовое решение.
– Вот, значит, как вы меня встречаете вместо ласки. Хрен я буду разбираться, а твой бильярд вообще прикрою. Но могу предложить альтернативу – ты будешь иметь свой клуб, а я тебя. Так что снимай трусики, девочка, и не выпендривайся. Все равно завалю, хочешь ты этого или нет.
Он накинулся на нее, но вбежавшая охрана скрутила ему руки, надела наручники и удалилась.
– А теперь поговорим серьезно, Егор Максимович, видеоаппаратура сейчас выключена, но мое обращение к вам и попытка изнасилования зафиксированы. Вам грозит, не знаю, сколько там, но не меньше десятки, я думаю. Мент… да еще по такой нехорошей статье… вас же в СИЗО опустят, петушок ты мой ласковый, девочка Егорушка, – она засмеялась. – Твои менты у меня три месяца безобразничали, я посчитала убытки – три миллиона деревянных, не много. Плюс еще убытки будут, твои мусора народ разогнали, пока он назад вернется… Сегодняшнее твое оскорбление… Гуляли у меня всегда пять твоих ментов, ты их знаешь, сам шестой будешь. Короче – на всех шестерых десять миллионов, – она глянула на часы, – до семи вечера завтрашнего дня. Принесешь лично, с другими общаться не стану. На твоих ментов тоже видеозаписи имеются, но они не много, годика по три-четыре получат. Так что с них по лимону и с тебя пять… за ласку. Больше на них не вешай, я проверю. Принесешь деньги – все забуду. И еще одно условие – вы все срочно из органов увольняетесь сами. Видеозаписи я передам Иллюзионисту на хранение, чтобы вскрыли после моей смерти. Я попросила, он прямо сейчас ко мне подъедет. Вдруг трамвай пьяный задавит или инфаркт случится. Но если мне исполнится семьдесят лет, то конверт подлежит уничтожению без вскрытия. Такое будет мое завещание. Не будет денег – в девятнадцать ноль одну минуту записи уйдут в интернет и на телевидение. Пшел отсюда, гнида. Охрана – снимите наручники и пинком под зад, пусть катится и думает.
