— Билл, я был в той квартире. Там не было ни новой одежды, ни еды, ничего. Родители даже купили ей одежду для детей, кроватки и коляску. Я покупал ей зимнюю одежду и обувь, потому что она ходила в какой-то легкой курточке и кроссовках и мерзла. Марию содержали мы с матерью. Когда я к ней приехал, она от голода разве что в обморок не падала…
— Но… Почему же она не сказала?.. Я бы… Том, я бы… — Он смутился. Задумался. Протер глаза и озабоченно посмотрел на меня: — Бред! Не верю! Она же до сих пор ею пользуется!
— Этого не может быть. Мари при мне в припадке гнева сломала кредитку еще несколько месяцев назад.
— То есть? А кто тогда ею пользуется? — посмотрел он на меня, как на идиота.
Я немного отодвинулся и пожал плечами:
— А кто имеет право использовать твои кредитные карты?
Билл побледнел, чертыхнулся и вдарил кулаком по столешнице маленького журнального столика, на котором у нас валялись жалкие остатки еды.
— Тварь! Я завтра подниму все выписки по банку. Ты же понимаешь, я бы никогда не оставил детей голодать! Я же знал, что она не сможет работать первое время! Я… Том, это был только ее счет! Я бы никогда! Слышишь? Никогда! Я оплатил все счета за роды и больницу! Я оплатил все лекарства! Да там на одни лекарства ушло несколько тысяч! Мне их специально доставали, везли из Англии по диплинии! Я неделю их искал, все связи поднял, звонил, договаривался! То, что она начала истерить… Я сорвался! Я тупо сорвался! Достала она меня своими истериками! Но я бы никогда! Слышишь? Я бы никогда не заблокировал ей счет! У нас же все общее было! Всегда! Я же знал, что у нее больше нет денег! У нас всё общее… всегда… А я ее еще ненавидел! Думал, какая сука, живет за мой счет и всю мою семью против меня настроила! Меня только ленивый не унижал этими чертовыми детьми… Мне словно тавро на лбу выжгли с этими детьми! А я не блокировал ей счет, Том… Не блокировал…
Он кричал мне в лицо. Психованно носился по номеру, хватался за волосы и орал. А я смотрел на него и едва сдерживал улыбку — мой брат не подонок. И это было так приятно осознавать.
Глава 9
Йоахим опаздывал уже минут на двадцать, чего раньше за ним никогда не наблюдалось. Я посматривал на часы, прикидывая, есть ли смысл возвращаться в офис или нет. В целом, у нас все готово к туру. Послезавтра выезжаем. Вещи и инструменты упакованы, лоск в программе, спасибо Биллу, наведен. Хорошо, что я додумался, напрячь брата побыть режиссером. За время моего отпуска он отлично натаскал моих молодых бультерьеров, так что публику мы порвем гарантированно. Может взять его с собой в тур? Черт! Как я раньше не додумался? Виз нет. Идиот! Надо было сразу ему предложить. Жаль, что Билл ничего не рассказывает, как у него с Тиной, я-то вижу, как эта женщина его выматывает. В туре он бы отвлекся, да и отношения мы бы с ним окончательно наладили. Так приятно осознавать, что твой брат к тебе возвращается. Даже мама заметила, что Билл стал спокойнее и адекватнее в некоторых вопросах. Надеюсь, в этот раз за время моего двухмесячного отсутствия никакого армагеддона не случится.
Официант поставил передо мной тарелку с овощами-гриль и крыльями ската в трюфельном соусе. Я посмотрел на в целом аппетитно выглядящий кусок рыбы и задумался — уместно ли будет поесть до того, как придет мой адвокат? Или все-таки подождать? Скат пах вкусно… Слишком вкусно, чтобы позволить ему остыть. Я вздохнул и вонзил в него нож и вилку. Йоахим сам виноват, что я не дождался.
— Том, прости! — упал он на диванчик по другую сторону стола.
Я сыто махнул на него вилкой. Выпить бы сейчас хорошего вина или грамм пятьдесят виски, да нельзя — за рулем.
Официант нарисовался как по мановению волшебной палочки.
— Что тут есть пожрать? — Йоахим распахнул предложенное меню. — Устал, как вол.
— Крылья ската возьми. Очень достойно, — порекомендовал я, проводив печальным взглядом свою грязную тарелку.
— Этим можно наесться? — не отрывался друг от папки.
— Вполне, — похлопал я себя по животу.
Он удовлетворенно кивнул и, подозвав официанта, сделав заказ.
— Рассказывай, — кивнул адвокат, понизив голос, когда официант удалился на безопасное расстояние.
— Да что рассказывать? Билл разводится.
— Достойная мысль, — закивал Йоахим, рыская взглядом по столу в поисках еды.
— Его чудесная женщина хочет поделить счета, имущество, требует оставить за ней дом, в котором Билл живет, и ежемесячное содержание. Плюс отступные.
— Логично.
— Если бы это были требования Марии, я бы сам помог ей выбить все это из брата. Но Тина… Они и года не женаты!
— Это не важно, — впился он зубами в булочку с маслом, бесхозно валяющуюся на столе.
— Что делать?
— Думать.
— Возьмешься?
— Попробую. Но только при одном условии.
— Каком?
— Твой брат действительно хочет меня нанять? Том, я занятой человек, сам знаешь, а Билл…
— Да, мы недавно говорили о тебе. Он спрашивал, согласишься ли ты. Нужны какие-то рычаги воздействия на эту женщину. Нет, хороших адвокатов много, но ты самый лучший, — решил я польстить другу. — К тому же мы знаем друг друга много лет, на тебя можно положиться.
— Это все лирика, Том. Проблема в том, что мы с Биллом в последнее время слишком часто находились по разную сторону баррикад. Мне немного странно сейчас слышать, что он, человек, который совсем недавно оттачивал на мне свое мастерство язвительности и циничности, теперь хочет, чтобы я его защищал и вел бракоразводный процесс.
— Билл нахамил тебе? Когда? — вытаращил я глаза. Кажется, теперь понято, зачем брат послал меня на переговоры, а не связался с адвокатом сам.
— Еще скажи, что ты не в курсе? — ухмыльнулся он.
— Нет, — затряс я головой, нахмурившись.
— Мари тебе ничего не рассказывала?
— О чем?
— Впрочем, она вряд ли об этом знает… По крайней мере, я ей не говорил, а с Биллом она не общается, насколько мне известно.
— О чем ты? — напрягся я.
— Ты в курсе, что в декабре было?
— Честно говоря, не особо. Из рассказа Билла я понял, что Тина попыталась подставить Мари, а ты выступил ее адвокатом и саму Тину сдал полиции.
Йоахим звонко рассмеялся, словно вспомнил о чем-то чрезвычайно веселом:
— Ты бы слышал, что она говорила по поводу празднования Рождества в компании Билла! Твоя мать отмочила, конечно! Она очень отчаянная женщина. Если бы в тот момент к Мари можно было подключить проводок, она бы освещала всю планету дня три. Зевс со своими молниями неразумный младенец по сравнению с взбесившейся русской! Разве Билл не рассказывал, как требовал справедливости?
На мозг как-то неприятно капнуло, что Йоахим общается с Мари напрямую. Мой нос почуял неладное.
— Нет. Какой справедливости? Ты общаешься с Мари?
— Да, мы встречаемся иногда, — между делом бросил он.
Мой рот удивленно распахнулся. Простите, что вы делаете? Встречаетесь?
— У следствия не было прямых улик против Мари, — не замечал моего офигения Йоахим, — но было очень много косвенных. Ей светило лет пять, Том.
Я шумно сглотнул. Слов не было.
— А причем тут Билл? Он сказал, что не собирался ее сажать.
— Нет, не собирался. Но он планировал добиться справедливости любым способом и не собирался ни перед чем останавливаться. По крайней мере, об этом твой брат мне сообщил в кабинете следователя после того, как тот подписал бумагу об освобождении Мари под мое поручительство.
— Ты хочешь сказать, что Билл был против того, чтобы Мари отпустили?
— Нет, что ты! Он всего лишь хотел наказать виновных. Только виновным на тот момент был один человек — фрау Ефимова. А до этого виновным был другой человек — герр Каулитц-старший. Билл очень смелый в своем рвении достигнуть справедливости. За ним очень мило со стороны наблюдать. С колой и поп-корном. — Йоахим радостно хихикал, а у меня сердце биться перестало. — И ведь понимает, что прет ни туда, но все равно прет. Очень целеустремленный мужик!
— И он тоже требовал, чтобы меня наказали? — упавшим голосом спросил я.
— Не столько он, сколько Тина. Я же занялся этим делом с самого начала. Мари мне позвонила вечером сразу же после того, как тебя арестовали. Если бы ты не оказал сопротивления при задержании, то я бы добился твоего освобождения немедленно. А так они уперлись и отказались, сославшись на инструкции… Но зато это дало нам время подготовиться. Я прочитал обвинение, а Мари начала думать, как доказать твою невиновность.
— Мари? — придерживал я челюсть рукой.
— Мари. А что тебя так удивляет? Она как гончая — упала на хвост и понеслась. Я еле отговорил ее среди ночи ехать к следователю! А то она мне и адрес отыскала, и истерику закатила, что с тобой там может что-нибудь случиться. Она очень переживала за тебя, рассказывая мне про русские тюрьмы. Я насилу ее убедил, что в немецких тюрьмах такого не бывает, тут все цивилизованно, ты в отдельной камере со всеми условиями. Этого, кстати, я добился.
