— Прекрати. Я сейчас сдохну. Это чудовищно. Мне нельзя пить. Я алкоголик. Я не могу прилично себя вести. Так напиваются только отброски общества.
— Не отброски, а отбросы. Ой, наса, наса, наса?
— Еще как!
Она попыталась оторвать его голову от груди, но он не дал. Обнял и еще плотнее прижался лицом.
— В глаза мне, в глаза мне, кому говорят. Алкоголик несчастный! И не целуй мне соски — они стали безумно чувствительные.
— А можно я их буду лизать? Это так вкусно.
— Можно. Европеец мой любимый! Это ты-то себя не можешь прилично вести? Если бы все русские мужики, перебрав, вели себя так, как ты себя вел вчера, у нас закрылись бы все вытрезвители. А вместо них открылись бы роддома и детсадики.
— Со штабелем маленьких матрасиков и двумя прелестными близняшками?
— Не можешь забыть?
— Не хочу забывать. А вот интересно, беременная женщина сохраняет влечение или нет?
Вложил руку в теплоту пушистого разъема, и она податливо раздвинула ноги, не препятствуя пальцам.
— Ты в этом уверен?
— В беременности? Как в том, что меня зовут Михаэль, а не Руслан. У тебя набухла грудь и потемнела ареола, а внизу из-за венозного полнокровия ты стала малюсенькая и оттого необыкновенно заманчивая.
Она засмеялась, и он с восторгом ощутил кончиками ласкающих пальцев, как у нее чудно сотрясается внутри под животом.
— Повтори, ой, я не могу, повтори, какое там у меня полнокровие? Венозное? Это тебя на твоем кобыло-ветеринарном так хорошо научили?
— Породистые кобылы и вожделенные женщины, любовь моя, — самые прекрасные существа на свете, иначе бы ваш невинно убиенный озверелыми коммунистами Исаак Эммануилович Бабель не написал бы бессмертное: «Мы были молоды, и жизнь нам представлялась, как большой зеленый луг, по которому бродят женщины и кони». Но ты не ответила про сохранность влечения? Безумно интересно. Просто исхожу слюной от похотливого мужского любопытства. Знаю, что сохраняет, поскольку беременная женщина — это гормональный завод, но можно ли? Прекрасная, смогу ль?
— Только деликатно…
* * *
Гремела нарочито громко посудой тетя Васса, хлопала дверями, разносила по дому, как заклинание, уже привычное «ой, наса, наса, наса» и ворчала, поглядывая на часы: «До вечера лежать будут? Два часа уже!»
Знала, что молодожены съезжают с квартиры. Скучала заранее, хотела наговориться впрок, а они все не вставали с постели.
— Мне иногда делается так страшно, — шептала Люба, — так беспричинно тоскливо и тягостно, что я боюсь закричать от ужаса. Спроси меня почему — не отвечу. Это необъяснимо, это на уровне предчувствия.
— Обычная реакция на усиление работы надпочечников на ранней стадии беременности.
— Слишком заумно. И не только поэтому.
— А почему?
— Потому что я точно знаю, что после белой полосы в жизни наступает черная.
— Поэтому ты хотела принять таблетки?
— Нехорошо лазить по чужим карманам.
— Я ключи искал.
— А скажи, только честно: ты бы хотел, чтобы я спровоцировала выкидыш?
— Нет. Это опасно для жизни.
— Ты говоришь неправду, вернее, полуправду. Разумеется, ты бы не хотел, чтобы я подвергала опасности свою жизнь. Верю, но еще больше ты бы хотел, чтобы этой беременности не было вообще. Так ведь?
— Можно я отвечу в манере князя Мышкина? То есть начну издалека.
— Давай.
— Я поинтересовался процедурой получения заграничного паспорта, без которого я не имею возможности покинуть пределы России. Ну так вот. Кроме свидетельства о рождении, мне необходимо предоставить военный билет и трудовую книжку. Даже если представить себе невозможное, а именно, что криминально одаренный художник-график Платинский достовернейшим образом сфабрикует мне метрику, военный билет и трудовую книжку, все равно провал неизбежен. Они выборочно проверяют указанные там места работы, а в отдельных случаях требуют характеристики. Замкнутый круг. А теперь скажи мне: может ли потенциальный уголовник, если, конечно, он не последний кретин, радоваться предстоящему отцовству?
— Ты прав. Это безответственно перед будущим ребенком, но знай, что я не случайно залетела. Я знаю, я чувствую, я предвижу, что нас разлучат обстоятельства, и именно поэтому хочу родить от тебя ребенка. От тебя, слышишь, от тебя и больше ни от кого. Ты не переживай, я справлюсь сама, и не думай о плохом. Давай поговорим о смешном.
— Нет, давай договорим. Это важно для меня. Я немец. А немцы привыкли планировать свою жизнь. Когда у меня не было ни гроша в кармане и крыши над головой, я мечтал о любом удостоверении личности как о манне небесной, а теперь, когда появились деньги, машина и перспектива покупки собственного жилья, чужой паспорт жжет мне пальцы, и я не знаю, как от него отделаться. Ты вправе расценить мое поведение как черную неблагодарность по отношению к тебе, как проявление трусости, но уверяю тебя, что это совсем не трусость, а трезвый взгляд на вещи. Я не хочу, чтобы мой сын носил фамилию Имраев. Мой сын должен носить фамилию Деринг с сословной приставкой «фон», а для этого я должен каким-то образом вернуться в Германию и восстановить свое имя. Ты бы поехала со мной?
— Навсегда?
— Не люблю это слово. А слово «вечность» вообще ненавижу.
— А как по-немецки «вечность»?
— Die Ewigkeit.
— Противно.
— Ты не ответила на вопрос.
— У вас на факультете славистики в фонотеке не было такой песни, я ее петь громко не могу — реветь охота, я тебе ее тихонько промурлычу: «Нет, мой милый, никуда я не уеду. Шум проспектов и меня зовет и манит. Понимаешь, я не вынесу разлуки. Ты прости меня, избавь от этой муки, или сердце разорвется на кусо-о-очки»? Ты, думаешь, я не знаю, как у вас там все хорошо, чисто и спокойно? Знаю, но что я там буду делать без языка?
— Язык можно выучить. Женщины способны к мимикрии, а значит — и к изучению чужого языка. Русские жены немцев-переселенцев быстрее мужей овладевают языком.
— А кем я буду там работать?
— У деда такое состояние, что можно прожить не работая. Я — единственный наследник.
— Будем ждать, пока дедушка умрет?
— Почему ждать?
— Ну а как? Банковские счета и недвижимость наследуют, как правило, после смерти владельца. Приедем к тебе домой, засядем и станем подленько ждать? Здесь у меня, прости, у нас — твердый и очень приличный, даже по немецким меркам, доход, квартира будет в двух шагах от оптовки — торгуй, не ленись, а там?
— А там у тебя буду я.
— Навсегда, навечно?
— Отомстила! Коварная женщина. Меняем тему. Князь понравился Людмиле?
— Это Людмила ему понравилась. Ты вообще ничего не помнишь? Пьяница! Он же ей вчера песню пел: «Отчего ты мне не встретилась, юная, стройная. В те года мои далекие…» А когда дошел до слов: «Голова стала белою, что с ней я поделаю? Ты любовь моя последняя, боль моя», — прослезился даже. Хорошо поет, между прочим.
— А она?
— А она его дядей Левой зовет и ваще.
— Что вообще?
— Она на тебя запала. Давно уже. Младшие сестры часто влюбляются в мужей старших сестер.
— А ты старше?
— Конечно. На целых пятнадцать минут. Только не говори, что тебе неприятно ее внимание. Ты же нормальный мужик, а все нормальные мужики внутренне готовы к сексуальному приключению. Молчи, ничего не говори, а то обязательно скажешь неправду. — Закрыла ему рот ладонью.
Он не отнял. Наоборот, прижал ее кисть плотней и дотронулся кончиком языка до нежной ладони.
— Ой, щекотно! Прекрати, щекотно! Сейчас тетю Вассу позову.
Отпустил ладонь. Попытался раздвинуть ей бедра, но она не дала.
— С ума сошел! Тетя Васса пол моет в коридоре. Слышно каждый скрип. Давай расскажи про твой план.
— Про наш план. Давай. Что нам нужно сделать сегодня? Послать деньги в Тюмень Сергею. Долги нужно отдавать.
— Ты был в Тюмени, почему не отдал?
— Адреса не было с собой. Дальше. Нужно поставить машину на учет и получить доверенность на управление автомобилем. Дальше. На этой неделе нужно обставить квартиру и переехаться.
— Не переехаться, а переехать. А что нам перевозить? Нищему собраться — только подпоясаться.
— Не перебивай фона Деринга и не скромничай. Нищие не покупают за наличные деньги дорогие квартиры в новых домах с видом на Иртыш. Дальше. Мы едем с князем на родину моих предков. Я отдаю долг Матильде Степановне.
— Она красивая?
— Она привлекательная. Дальше. Мы пытаемся определить местонахождение дома прадеда. Это почти невозможно, не имея четкого плана, но мы попытаемся. Я многое помню из схемы. Дальше. Независимо от результатов поиска я должен каким-то образом пересечь границу, реабилитироваться перед дедом, восстановить документы и вернуться за тобой. Поедешь жить со мной на Рейн?
— Рейн больше Иртыша?
— Рейн быстрей и чище. Поедешь?
