– Если бы мама ехала на лыжах, а ты – на велосипеде, кто бы победил?
– Я.
И пусть никто не говорит, что я не стараюсь служить сыновьям хорошим образцом для подражания.
Все смотрели на меня с омерзением, и я понял – случилось что-то неладное. Обычно меня просто не замечают, но в то утро коллеги вздумали утвердить меня на роль Иуды учебного центра. Я уже собрался мысленно послать их куда подальше и заняться своими делами – ведь библиотекари способны невзлюбить человека по самым неожиданным причинам, а помощники библиотекарей известны как крайне раздерганные личности, чьи поступки не поддаются логике. Кто знает, может, они глядели на меня исподлобья в знак солидарности с бедствующими детьми третьего мира? Но вскоре я подвернулся Бернарду и все прояснилось.
– Пэл! Вот вы где. – Бернард жестом указал – где.
– Доброе утро, Бернард.
– Я уже начал беспокоиться, вы так и не зашли ко мне вчера.
О боже. Я же обещал зайти к нему после разговора с китайскими студентами, которых я принял за членов триады. Совершенно из головы вылетело. Оставалось чистосердечно признать свою вину.
– Извините, Бернард. У меня живот схватило.
– О не-е-ыт. Но теперь прошло?
– Спасибо, все в порядке. Наверное, это был один из новых вирусов, что вырубают человека на целые сутки.
– Рад, что вы поправились. Кстати, я хотел обсудить с вами День рационализатора…
– Как я уже сказал, не беспокойтесь. У меня все продумано.
– Нет, вы не поняли. Обсудить я хотел вчера, а проводить мероприятие нужно уже сегодня, прямо сейчас.
– Вот черт!
– Ведь вы уверяли, что все организовано, не так ли? Я вас не раз спрашивал, и вы говорили…
– Все готово.
– Точно?
– Да, а почему вы сомневаетесь?.. А-а, понял, потому что я сказал «вот черт». Это такой сетевой жаргон. Когда говорят «вот черт» (опасаясь, что восклицание прозвучало с беспросветным унынием, я подкрепил его жестом: оттопырил оба больших пальца), имеется в виду «полный вперед!». – Я снова показал большие пальцы.
Бернард кивнул. По его лицу было видно, что он искренне старается поверить моим словам.
– Вот черт! – повторил я для пущей убедительности.
– Никогда раньше такого не слышал, – признался Бернард.
– Новая мода.
– Любопытно.
Я понял, что он решил рискнуть и принять мои объяснения. На долю секунды меня окатила волна радости, но я тут же вспомнил, что ни черта, то есть ровным счетом ничегошеньки не подготовил ко Дню рационализатора. Мы с Бернардом наслаждались, каждый по-своему, повисшей паузой, за которой должно было последовать объяснение, как вдруг по громкой связи передали:
– Пэла Далтона просят пройти к окну выдачи литературы.
– Надо пойти узнать, из-за чего шум-гам. – Я махнул рукой в направлении библиотеки.
– Разумеется. Только ненадолго. Автобус уже ждет на улице. Отправление через десять минут.
Автобус отвезет нас туда, где Бернард на весь день застолбил большую аудиторию или конференц-зал, куда-нибудь подальше, у университета есть корпуса чуть ли не по всему городу. За учебным центром останутся присматривать дежурные, понадерганные из других отделов. Они нарочно палец о палец не ударят, чтобы в следующий раз их не отрывали от важной работы в своих отделах, а наши по возвращении раздуют историю еще больше, демонстрируя, что управление работой учебного центра – крайне сложная задача, которую нельзя поручать дилетантам. Но отвертеться все равно не получится. Бернард полагал, что проведение мероприятия за стенами учебного центра позволяет сосредоточиться и работать без помех, однако подлинная причина заключалась в том, чтобы отрезать людям пути к бегству.
Я рысью устремился к окну выдачи литературы. Джеральдин, помощница библиотекаря, посмотрела на меня как на растлителя малолетних, в придачу опрокинувшего банку с краской на подол ее подвенечного платья за пять минут до начала брачной церемонии.
– Извините за беспокойство. Вы, конечно, очень заняты, готовя для нас полезные мероприятия…
– Я сам не знал, что День рационализатора проводится сегодня, – прошипел я. – Меня Бернард заставил, я…
– Просто выполняем приказ, да? Не надо передо мной извиняться, Пэл. Бог вам судья. Тут с вами какие-то люди хотели поговорить, сказали, что по важному делу. – Она кивнула на двух китайцев приличного вида, которые стояли рядом с окном, бесстрастно на меня поглядывая.
Я издал стон, зародившийся у самых коленок.
– Спасибо, Джеральдин. Преогромное спасибо.
Сквозь звон в голове тоненький голосок нашептывал, что они могут оказаться еще одной парой обычных студентов, но даже наиболее оптимистично настроенные участки мозга уже не верили утешениям. Возраст – не показатель принадлежности к студентам УСВА, у нас полно немолодых студентов, людей, которых послали на курсы переподготовки и т. п. Но всем студентам, независимо от возраста и социального происхождения, был присущ определенный уровень неряшливости. Эти двое были одеты не по-студенчески аккуратно.
Я подошел к китайцам или, точнее, подполз:
– Чем могу помочь?
– Вы – мистер Пэл Далтон?
– Боюсь, что так.
– Хорошо. Наш начальник, мистер Чанг Хо Ям, предупреждал вас, что мы заедем?
Я догадался, что говорить будет только один из них, тот, что был пониже, других отличий между китайцами я не заметил. Одинаково безупречные костюмы, одинаково безучастные физиономии.
– Да, я вас ждал.
– Может, пройдем в ваш кабинет?
– Э-э… Сейчас не очень подходящий момент.
– Какая жалость. Я крайне огорчен. Вам никогда не приходилось испытывать жгучее огорчение?
– Просто мне сейчас надо кое-куда ехать.
– Куда же это?
– Я и сам не знаю.
– Ясно. Жизнь богата неожиданностями, верно?
– Нет, я просто адреса не знаю. Но это недалеко. Я не за границу еду, не подумайте чего.
– Провалиться мне на этом месте, если я такое заподозрил.
– У меня есть… то, что вам нужно. Могу прямо здесь отдать… – Я полез в карман.
– Нет, – китаец вскинул руку, – я предпочел бы более приватную обстановку. – Он повел головой в направлении камеры внутреннего наблюдения, нацеленной на площадку перед окном выдачи. – Жаль, но мы не можем оставаться здесь слишком долго.
– Почему?
Китаец стрельнул глазами на своего спутника.
– Нестыковка с расписанием поездов.
Его спутник удрученно разглядывал носки своих туфель.
– Ага, ясно… – закивал я; никто ко мне не присоединился. – Сейчас узнаю, куда мы едем. Начальник, конечно, сообщит мне адрес, но, боюсь, я буду очень плотно занят.
– Позвоните, когда освободитесь. Я не меньше вашего надеюсь, что ждать не придется слишком долго.
– Да, неплохая мысль.
– Хорошо. Номер моего мобильного телефона…
– Э-э-э…
– Э-э-э?
– Со многих наших аппаратов нельзя звонить на мобильные телефоны, у нас идет борьба с нерабочими разговорами, знаете ли.
– Ну да, еще бы. А разве мобильного телефона у вас нет?
Я рассмеялся:
– Нет уж. Мобильниками пользуются только коз… Нет, у меня нет.
Говорун повернулся к Молчуну и что-то отрывисто сказал по-китайски. Судя по реакции Молчуна, он хотел что-то возразить, но Говорун настойчиво повторил фразу. Молчун неохотно вытащил из кармана мобилу и отдал мне.
– Видите номер? – Говорун указал на запись в блоке памяти. – Это номер моего мобильного телефона. Когда освободитесь, позвоните, договорились?
– Договорились. Пойду узнаю, куда мы едем…
– Это ни к чему. Встречу назначим, когда позвоните, в каком-нибудь месте, где легко поймать такси.
– Хорошо. Тогда до встречи.
– Именно.
Я лихорадочно подыскивал слова, которые завершили бы беседу с громилами из триады на мажорной ноте, но в метре от меня уже переминался с ноги на ногу Бернард. Перехватив мой взгляд, он постучал по часам. Я пискнул: «Мне пора» – и сделал ручкой. Китайцы в ответ махать не стали.
Персонал под конвоем вели в автобус. Бернард шествовал во главе колонны, Дэвид – в арьергарде, следя, чтобы никто не сбежал. Когда недовольные массы погрузились в автобус, Дэвида отправили назад в корпус проверить туалеты. Через пять минут он вернулся. Следом с понурым видом брели Радж, Уэйн, два ассистента и библиотекарь отдела общественных наук.
Автобус тронулся, Бернард стоял у места водителя и «в общих чертах вводил в курс дела» участников мероприятия. Курс дела выглядел довольно неопределенно. Бернард сообщил, что я подготовил массу интересных семинаров, которыми мы будем охвачены весь день до пяти часов. Обедать будем на месте, в Банерли-Хилл. Так называлась старая начальная школа, здание которой университет купил, когда она оказалась ненужной муниципалитету. Школу превратили в конференц-центр, а довольно ухоженные спортплощадки отдали студентам физкультурного факультета. От учебного центра до школы езды было пятнадцать минут. Десять из них я потратил, пытаясь сообразить, что делать с пятьюдесятью товарищами по несчастью до пяти часов, чтобы не только рационализировать их работу, но и не оставить впечатления, будто я выдумал программу Дня за десять минут до его начала.
