— Эх, Мамалыга, не в том дело, — Зубатый разлил остатки коньяка. — На сороковой день после смерти Саши ко мне подошла старуха… Вот эта самая! И пригрозила: Господь и дочку отнимет.
— Какая старуха? — осторожно спросил Марусь, переглядываясь с товарищами.
— Да вон на стенке висит! На улице подошла, блаженная, кликуша…
— Фу, напугали! — дубовый стул под Шумовым заскрипел. — Я уж подумал… Мороз по коже…
— И у меня мороз, — серьезно сказал Зубатый. — Вот уж скоро две недели, а я места не найду. Старец ко мне приходил, юродивый, я не принял, не послушал его. А он оказался моим прадедом. Мне его нужно найти. По некоторым сведениям он находится в клинике бессмертия. Кто-нибудь слышал о такой?
Заместители как-то враз и тревожно затихли: Марусь вертел рюмку, потупив глаза, Шумов скоблил скатерть, а Костылев, сложив на грудь три подбородка, сцепил руки на животе и неотрывно смотрел на фоторобот.
Зубатый спохватился, что рассказывать все это «трем толстякам» бесполезно, не поймут, и если поймут — не поверят из-за слишком техничного, «промышленного» сознания, лишенного всякого мистицизма.
— Ладно, мужики, это мои проблемы, — сказал он. — Я сам с ними разберусь. Дело в том, что слова старухи… В общем, Маша спит уже несколько дней. И мне сейчас ничего в голову не идет. Вы уж как-нибудь сами там…
— Попробуем сами, — отчего-то хохотнул Марусь и встал. — Тебе бы отдохнуть, Анатолий Алексеевич.
— Да, я уже давно не спал, голова разламывается…
— Извини, что вторглись…
— Предупреди, чтобы не беспокоили, — попросил Зубатый. — Хотя бы дня три…
Троица с ходу направилась в двери, извиняясь и кивая — через несколько секунд тяжелая поступь сотрясла лестничные марши…
* * *
Он выгулял собак во дворе, заперся, отключил телефон, в самом деле намереваясь хотя бы выспаться, но едва лег, как в голове зашуршало — Маша, Маша, Маша… Повертевшись с боку на бок, он все-таки позвонил в Финляндию и наконец-то там сняли трубку. Ответила женщина, наверное, домработница, не знающая по-русски ни слова, английский примерно на его уровне — говорили, как слепой с глухим, и в результате уже через минуту после разговора Зубатый усомнился даже в том, что вроде бы и понял — Маша находится в госпитале, идет на поправку, а муж дежурит у постели.
Немного пометавшись, он убедил себя, вернее, переступил через собственное самолюбие, позвонил жене и услышал ее голос — нормально произнесенное «але» и в следующий миг со слезами и тоном заклинания:
— Толя, милый, я дурной сон видела. Возвращайся домой! Я тебя жду, жду, от окна к окну. Толенька, приходи!
— Я нахожусь дома, — отрезал он. — Ты возвращайся.
В тот же миг она сорвалась на крик, и в трубке вдруг послышался совершенно трезвый, хорошо поставленный и жесткий голос бесприданницы — подслушивала с параллельного телефона.
— Не смейте обижать Екатерину Викторовну! Эй вы, слышите меня! Я не позволю обижать эту святую женщину.
Зубатый положил трубку, ощущая, как жгучая кровь заливает лицо. Он пошел в ванную, умылся и, не вытираясь, встал перед открытой форточкой. В сердцах он забыл выключить телефон, и в квартире опять разлились трели.
— Ты почему бросаешь трубку? — на сей раз голос жены был тихим и вкрадчивым. — Я хотела поговорить с тобой. Мы так давно не разговаривали, и вообще, я редко вижу тебя.
— Приезжай домой, поговорим.
— Наш дом здесь, Толя.
— Скажи мне, что с Машей?
— Она проснулась, но все еще находится в госпитале. Толя, ну ты можешь приехать сейчас?
— Ей можно позвонить в госпиталь? Есть сотовый?
— Арвий ей привез, — она продиктовала номер. — Приезжай хоть на часок, милый. Ты должен привыкнуть к Лизе, она теперь будет жить с нами. Всегда. Она прекрасный человек, поверь мне, а какая актриса!
Он был уверен, что бесприданница сейчас подслушивает их.
— Да, возможно, и так. Ей просто не везет в жизни.
— И я об этом говорю! — подхватила Катя. — Поэтому мы должны помочь ей, во имя памяти о Саше. У нас будет внук, Толя! Я его чувствую.
— Все бы ничего. Только нам придется забрать из дома ребенка еще одного внука.
— Какого внука?..
— Лиза сдала первого ребенка, дочку, на воспитание государства.
— Толя, что ты говоришь? — после паузы ужаснулась Катя. — Как ты смеешь распространять эти сплетни?
— А второй ее гражданский муж недавно получил пять лет строгого режима за ограбление. Лиза продала его квартиру в Туле и приехала к нам.
— Зубатый, как я тебя ненавижу, — простонала она. — Все, я ухожу от тебя! Ты слышишь?
— Слышу, ты давно ушла от меня.
— Да, ушла! Мы больше не муж и жена.
— Как ты станешь жить?
— Я снова пойду работать! Мы без тебя не умрем с голоду!
— Ты хорошо подумала? Ущипни себя, может, опомнишься. И давай решать это не по телефону.
— Зубатый, не зли меня! Я и по телефону тебе скажу — не хочу с тобой жить. Наш брак давно распался! И больше не звони!
— Я тебе не звонил! Позвонила ты! Она положила трубку.
Зубатый с яростью выдернул телефон из розетки, сел на пол и подумал вслух:
— Этого и следовало ожидать. Одни потери…
Но тут же вскочил, схватил мобильный и набрал номер Маши. И когда услышал ее, сразу почувствовал облегчение.
— Привет, засоня.
— Ой, папка! А я тебе звоню, звоню…
— В отъезде был, а там не берет. Ну как ты, рука моя левая?
— А ничего, пап, проснулась еще позавчера. Домой хочу — ужас! Первая мысль была…
— Сиди там пока, — отчеканил Зубатый. — Поправляй здоровье и бери пример со своего толстокожего мужа.
— Пап, как у тебя? Назначение получил?
— Да получил, все в порядке…
— На Химкомбинат? А то Арвий меня спрашивает. Хотел сменить направление в бизнесе, если ты будешь генеральным.
Намек был ясен: у зятя разгорался аппетит, должно быть, после детского питания решил поторговать ядерным топливом…
— Об этом по телефону не говорят, — урезонил ее Зубатый.
— Ну ладно, все равно слава богу! Вот с мамой что у нас?
Он не мог ей сейчас рассказывать о действительном положении вещей.
— Ничего, все наладится…
— Нет, вряд ли. Она звонила мне, о какой-то Лизе рассказывала…
— Есть там такая…
— Только о ней и говорит. Внука ждет… Это правда?
Он не хотел беспокоить и пугать ее, поэтому ответил походя:
— Это мамины фантазии…
— Я понимаю, что с ней происходит. Она сейчас как собака, у которой щенят утопили. Может кормить и вылизывать котенка, волчонка или даже поросенка. Это комплекс такой, невостребованные материнские качества…
— Ты у меня такая умная стала…
— Дура я полная, пап, — вздохнула Маша и тут же переключилась. — А ты куда ездил?
— На нашу прародину, в деревню Соринская Пустынь.
— Раньше ты ничего не говорил. Это где такая?
— Между Новгородской и Тверской областями. Там так здорово, нейтральная территория, забытый мир, мертвая зона…
— Как интересно! Приеду — свозишь меня?
— Обязательно!
— Ладно, пап, надо деньги экономить. У Арвия одни убытки… Я тебя целую!
Он всегда жалел, что Маша родилась девочкой…
После этого разговора он проспал до вечера и проснувшись, ощутил голод. К холостяцкой жизни он привык давно — пожалуй, с тех пор, когда был впервые назначен главой администрации области и Катя получила возможность ставить спектакли. После того, как из дому была изгнана прислуга, вообще приноровились обедать и ужинать на работе или в школе, но завтрак все равно оставался домашним, а поскольку вставали в разное время, то каждый готовил сам себе, чаще всего, яичницу с колбасой. Пища эта, как хлеб, не приедалась.
После ужина за одним столом с собаками он побродил по комнатам и задержался в своем старом кабинете, где хозяйственники под руководством Хамзата навели порядок. Только вот сейф с оружием поставили за книжный шкаф, можно сказать, на виду, что он не любил. Зубатый потрогал ручку, нашел ключи и открыл — вид карабинов и ружей неожиданным образом вдохновил — да что я сижу в этих стенах? На охоту! Сейчас, немедленно! А лайки услышали его мысли, увидели оружие — завизжали от радости, запрыгали и ринулись к дверям.
На сборы ушло четверть часа, за это же время подкатил Леша Примак — на такси. Второй джип, оказывается, сегодня после обеда велели передать в распоряжение Шумова, курирующего сельское хозяйство, мол, ему надо по проселкам ездить. В общем-то правильно, нечего экс-губернатору раскатывать сразу на двух, но ведь мог утром сказать? И защемило — потери, потери…
Можно было поднять Хамзата, но он так за рулем намаялся за эти дни, поди три тысячи намотал.
— Ладно, заводи мою старушку, — Зубатый отдал ключи от гаража. — Правда, в последний раз ее заводили лет пять назад…
