Кое-что я сфотографировал на телефон, но качество получилось неважное. Высылаю в приложении.
Александр Георгиевич сказал, что побольше может знать Лидия — сестра Вашего отца, проживающая в Ленинграде (так и написал Антон — „в Ленинграде“). Если она жива, конечно. Последнее письмо от неё он нашёл за 2013 год, тогда ей было 92 года.
Про Наталью Ивановну никто ничего не знает. Теоретически и по возрасту она могла быть дочерью от первого брака (если бы она родилась году в 1906–1907), хотя в 10–11 лет в воспреемницы брали нечасто.
Попозже можно посмотреть метрические книги по Новопокровскому и Коршево за периоды, когда Иван Иванович там служил (по Коршево сохранились, правда, только записи о рождении, а по Новопокровскому сохранность неважная), по Ливенке ничего нет ни в Воронеже, ни в Белгороде, по Харьковской губернии (полгода службы перед Бобровом) можно уточнить в Харькове.
Пока ничего больше на ум не приходит. Архив Министерства обороны в Подольске имеет смысл беспокоить, чтобы поднять личное дело Вашего отца. Может быть, там будут отмечены взыскания или другие причины, по которым военная карьера не состоялась, но о происхождении там вряд ли будет какая-то неожиданная информация.
С уважением…»
«Всё идёт к тому, что бабка Вера ничего не сочинила тогда, в 1958 году, когда единственный раз приехала в Харьков и заинтриговала внука происхождением семьи. Правда, роковой офицер-сотник, как и говорила бабка Вера, отодвигается на приличествующее ему место, возможно, в середину XIX века, но его влияние на мой род, очевидно, было велико. Офицер-кавалерист, офицер-сотник. Деда Ивана Ивановича как-то приняли за сбежавшего пленного турка», — вспомнил Председатель бабкины Веры истории. И бешенство, испытанное Председателем десяток, может, раз в его жизни, шло, вероятнее всего, от крови этого «чурки»-предка.
Между тем от его предков Председателя оторвал звонок его потомка — сына.
— Папа, ты когда приедешь? — прозвучал сын не очень внятно и нерешительно.
— Это вы должны были ко мне приехать, папа после тяжёлой операции… Я же просил маму…
Сын молчит. Председатель:
— Хорошо, приеду. Когда? В какой день?
— Я не знаю…
— Дай маму.
Мать его детей, актриса, немедленно переходит в наступление.
— Ты чего к детям не едешь?
Она отлично знает, чего. Они говорили месяц назад. Он обрисовал ситуацию. Она обещала приехать, привезти детей. Но не приехала. В то же самое время интернет-сайты публикуют её фотографии, улыбающейся, с детьми на светских мероприятиях.
Председатель знает свою бывшую, ничего хорошего от неё не ждёт, молчит, исправно посылая свой оброк детям, однако в этот раз он побывал на том свете, можно было привезти детей, поглазели бы на ещё живого отца.
— …у меня констатируют неважное, всего лишь удовлетворительное состояние, — начал он, и не продолжил, поскольку он предпочитает молчать в таких случаях, в которых другие жалуются и ноют. — Ты же обещала привезти детей.
— Я очень занята в спектаклях.
— Отправила бы детей с няней.
— Няня не знает Москвы…
После такого аргумента, ну что ты скажешь, сказать нечего. Бывшая вывезла няню с Украины, была на съемках в Одессе и вывезла. Няня обретается с актрисой и детьми в Москве семь лет. За семь лет можно было изучить каждый квадратный метр в Москве.
Беззлобно, но решительно он прерывает разговор.
Бывшая жена преисполнена высокомерия. В СМИ она с гордостью заявляет, что «растит детей».
«Эти люди заставляют меня стесняться моих талантов и достоинств, того, что я не глуп так же, как они, — думает Председатель. — Надо же!»
