Ознакомительная версия.
Если завтра Россия закроется на учет, то описание имущества продолжится бесконечно долго, и никто не заметит исчезновения России. Потому как дверь с надписью – Россия, почти не скрипит, туда никто не входит. Есть в этом всепланетном коридоре, планетарной коммунальной квартире, куда выходят двери с табличками разных стран, много других дверей, за которыми можно удовлетворить разнообразные интересы.
Даже если дверь с табличкой «Россия» закроется наглухо изнутри, то и переживать никто особенно не станет. Планета обойдется. Кто-то ткнется пару раз в закрытую дверь из любопытства, мол, а, что там у них такого произошло плохого? или, чтобы вернуть одолженную когда-то хозяину десятку. Через некоторое время дверь вскроют, и вынесут разложившийся труп, окутанный фимиамом гниения, искренних слез пролито будет немного.
Потому как Россия сейчас ничего не делает (никому и ничего), без чего не мог бы обойтись мир. А это и есть трагедия нации, а, точнее, сообщества наций. Кстати, массовый исход евреев из России в начале девяностых годов ни при чем. Массовый исход евреев из Испании и Германии в 16 и 17–18 вв. – не привели к исчезновению государств.
Но!
Тысяча лет русского православия изменили картину мира, привнесли в мир много красоты, много боли, много силы, много идей, без которых современный мир был бы невозможен. И вот первое тысячелетие русской государственности подходит к концу. И что? Очень плохо! Расцвет веры и полное убожество общества, ужасающая преступность и удручающая нищета, всепожирающая политическая демагогия и человеческое вырождение.
Расцвет веры! Расцвет православия! Вот и ответ на вопрос: без чего не может обойтись мир. Россия и православие – это слитные слова, это – одно слово. Мир не обойдется без православия. Значит и без России, в которой, что ни дом – то скит, что ни русский, то – герой, или потомок героя.
Но я не знаю, как мне жить! И близятся дни самых страшных моих испытаний! Мы еще живы! Не оставь нас, Господи!
040699. 6.30 утра. В поезде из Кельна в Йену и Веймар. В путешествии важна даже не цель, а сама дорога. Подтверждают сие наблюдение профессиональные путешественники, например, Федор Конюхов, который идет лишь для того, чтобы идти.
Въехали в бывшую ГДР, ныне называемую Восточной Германией. Вначале почти незаметно, затем зримо видны отличия.
Здесь, на Востоке, все вокруг беднее и беспорядочнее. Мусор чаще и заметнее.
Антураж сельский иной. Появились огромные фермы – бывшие кооперативы сельские, которых не было в ФРГ, огромные сплошные поля, многоквартирные дома среди полей. Телеграфные столбы, шпалы и рельсы – советские.
Итак, о технологии свободы на Западе и Востоке.
Западная цивилизация предлагает человеку более изощренные ситуации для жизни и развития.
Восточная цивилизация – более простые ситуации, более однозначные. Но таких ситуаций больше.
Например, первый советский пилотируемый космический корабль, на котором полетел Гагарин, был значительно проще и примитивнее в управлении, нежели у американцев, у которых полет в значительно большей степени зависел от космонавта, нежели у нас. В советской ракете Гагарин был почти куклой.
Между прочим, мы проехали Марбург, в котором когда-то учился Ломоносов, затем Пастернак, который даже стишок о Марбурге написал.
«Плыла черепица, и полдень смотрел, // Не смаргивая, на кровли. А в Марбурге // Кто, громко свища, мастерил самострел, // Кто молча готовился к Троицкой ярмарке. // Желтел, облака пожирая, песок. // Предгрозье играло бровями кустарника. // И небо спекалось, упав на кусок // Кровоостанавливающей арники. // В тот день всю тебя, от гребенок до ног, // Как трагик в провинции драму Шекспирову, // носил я с собою и знал назубок, // Шатался по городу и репетировал…// Тут жил Мартин Лютер. Там – братья Грим. // Когтистые крыши. Деревья. Надгробья. // И все это помнит и тянется к ним. // Все – живо. И все это тоже подобья…// Когда-то под рыцарским этим гнездом // Чума полыхала. А нынешний жупел – // Насупленный лязг и полет поездов // Из жарко, как ульи, курящихся дупел…»
Эрфурт нас встретил неприветливо. В здании вокзала толпа оборванцев в окружении полиции в болотного цвета костюмах, напоминающих детские комбинезоны. У оборванцев – внешне панков – стяг с надписью «Gegen nazist». Надо было дописать – американских!
Привокзальный транспортный круг, на котором стоят кучкой тачки и пара лотков с сосисками, носит имя Юрия Гагарина. Оставили! Достойно уважения!
Здесь иная атмосфера. В воздухе напряженнее. Себя иначе чувствуешь. Уже не сам по себе, но в центре толпы. На тебя будто все смотрят.
Люди – очевидно беднее и напряженнее, нежели в Западной Германии. Непривычно много людей на улицах. Меньше закусочных, ресторанов и кафе, магазинчиков меньше.
Уже когда окончилась эйфория от воссоединения Германии, жители восточных земель стараются без особой нужды не ездить в Западную Германию. Поколение должно вырасти новое, пока рухнет стена в сознании, и улетучатся все комплексы.
Хотя именно в Эрфурте в 1817 году немецкие студенты бросили клич к воссоединению Германии из нескольких сотен княжеств. Этот город – символ и центр кристаллизации новой германской независимости и общности 19 века, в результате чего из множества мелких независимых государств (около 300) образовалась единая Германия.
Йена. Покой и тишина. Свет и разум. Ясность и стиль – вот что такое Йена.
Этот человек более значителен перед людьми и Богом, нежели все эти йенские душевные костоправы, называемые по недоразумению – «йенскими романтиками». Кто был этот великий человек, который направил разрушительную энергию немецкого романтизма (читай – революцию) на созидание, на построение единого немецкого государства. И проект удался. Хотя революция в тот момент была в Германии на грани свершения.
Господь хранил Германию. А ведь романтики йенские хотели именно повторения в Германии французской революции. Не случайно кто-то из них назвал немецкий романтизм, в купе с теорией свободы, разрабатываемой в Йене, и французскую революцию конца восемнадцатого века – важнейшими событиями века.
Главная идея кучки йенских бунтарей-безбожников во главе с Фихте – разработка и обоснование идеи свободы – абсолютной свободы – т. е. революции.
Утопичность нового немецкого Вавилона, немецкой вавилонской башни, проявилась в том, что все эти йенские романтики разбежались в разные углы страны, составил золотой интеллектуальный фонд нации – среди них Гете и Шиллер.
Здесь родилась немецкая философия. Эта земля, эти немцы в 18–19 вв. подарили миру новое качество мысли, подарили миру немецкую философию. Обусловлен и объясним этот надчеловеческий по масштабам и качеству интеллектуальный рывок становлением новой немецкой государственности, причем, именно протестантской государственности, – что и сопровождается развитием философской мысли, невероятным, фантастическим развитием немецкой философии (не имеющее аналогов в истории мировой мысли, разве что во времена античности).
Мотивации просты:
1. Самоидентификация нарождающейся нации – появление современного немецкого народа.
2. Практическая потребность заполнить этический вакуум от начала христианства, поскольку протестантизм отрицал и отрицает все и всех после Христа, поскольку для протестанта развитие этического учения нового времени начинается с Христа, подхватывается Лютером, а затем продолжается немецкой философией.
Но даже самые-самые, из этих очень умных немцев, немыслимых и изощренных интеллектуалов, как обычные глупцы, расписывают прелести «новой мифологии», романтизируя античную языческую сосалку, рассуждая о новой свободе человека.
Принципиальная новизна немецких романтиков 18–19 вв.:
1. Античность завершилась – «мы не греки».
2. Человек – творец земной жизни; всего шаг остался до осознания ноосферы.
3. Абсолютная свобода, свобода вне Бога невозможна. Такая свобода – это новая вавилонская башня. И потому немецких романтиков разбросало всех из Йены, как и строителей Вавилонской башни. Разъехавшись, лишь немногие покаялись за свое безбожие и самочинность.
4. Идеи свободы могут быть не только разрушительны, но и созидательны – немецкий романтизм привел к возрождению Германии.
5. Все йенские романтики и их последователи – протестанты. Все – светские теоретики протестантизма. После них, с помощью них, протестантизм в Германии окончательно укрепился, получив теоретическое, стилистическое, эмоциональное, образное подкрепление. И стал основанием для окончательного утверждения в мире буржуазии и культуры, вытеснившей церковь на обочину личности.
Веймар. Куда мы приехали из Йены. Веймар – могучий город. Тени прошлого вырастают из мостовых булыжных. Декорации, пропитанные временем, не то чтобы одурманивают, но притягивают, очаровывают!
Ознакомительная версия.
