– Знаю, – прошептала она. – Дай мне только немного отдохнуть.
– Ладно, – согласился я. – Мне все равно на работу пора. – Я прошел на кухню и выпил два глотка теплого рома, затем принял душ и оделся. Когда я уходил, еда на столике по-прежнему была не тронута. – Увидимся около восьми, – сказал я. – Если что-то понадобится, звони в газету.
– Хорошо, – отозвалась Шено. – До свидания.
Большую часть дня я провел в библиотеке, делая выписки по предыдущим антикоммунистическим расследованиям и высматривая биографический материал на участников слушаний, начало которых было назначено на четверг. Салы я избегал, надеясь, что сам он не станет меня разыскивать, чтобы спросить новости о Шено. В шесть часов Лоттерман позвонил из Майами, велел Шварцу управляться с газетой и сказал, что вернется в пятницу с «хорошими новостями». Это могло означать только то, что он нашел какой-то новый источник финансирования – а стало быть, газета могла еще немного протянуть, и у меня по-прежнему оставалась работа.
Я ушел около семи. Делать больше было нечего, и я не хотел, чтобы общий поток затянул меня к Элу. Спустившись по черной лестнице, я, точно беглый каторжник, проскользнул в машину. Где-то в Сантурсе я сбил собаку, но даже не остановился. Когда я добрался до квартиры, Шено все еще спала.
Я приготовил несколько сандвичей и сварил кофе. Пока я гремел на кухне, Шено проснулась.
– Привет, – тихо сказала она.
– Привет, – не поворачиваясь, отозвался я. Откупорив банку томатного супа, я поставил его на конфорку. – Есть хочешь? – спросил я.
– Да, пожалуй, – пробормотала Шено, садясь на кровати. – Я бы сама приготовила.
– Уже готово, – сказал я. – Как ты себя чувствуешь?
– Лучше, – ответила она. – Гораздо лучше.
Я отнес сандвич с ветчиной и тарелку супа к кровати. Утренняя яичница с беконом по-прежнему там стояла, холодная и засохшая. Я убрал тарелку со столика и поставил туда свежую еду.
Шено подняла глаза и улыбнулась.
– Ты такой хороший, Пол.
– Я не хороший, – бросил я по дороге на кухню. – Просто я немного смущен.
– Почему? – спросила она. – Из-за того, что случилось?
Я отнес свой обед на стол у окна и сел.
– Угу, – после короткой паузы буркнул я. – Ты… гм… твои поступки в эти несколько дней были… гм… мягко говоря, малопонятными.
Шено вдруг стала усердно разглядывать свои ладони.
– Почему ты меня впустил? – наконец спросила она.
Я пожал плечами.
– Не знаю. А что, ты думала, я тебя не впущу?
– Я не знала, – ответила она. – Я не знала, как у тебя настроение.
– Я и сам не знал, – пробормотал я.
Внезапно Шено перевела глаза на меня.
– Я не знала, что мне делать! – выпалила она. – Когда я села на тот самолет, мне хотелось, чтобы он разбился! Мне хотелось, чтобы он взорвался и утонул в океане!
– А где ты взяла билет на самолет? – поинтересовался я. – Мне казалось, денег у тебя не было. – Я спросил не подумав и почти тут же об этом пожалел.
Шено явно была потрясена – и заплакала.
– Кто-то мне его купил, – прорыдала она. – У меня совсем не было денег, и я…
– Не бери в голову, – быстро вставил я. – Вообще-то я не хотел спрашивать. Просто играл в журналиста.
Опустив лицо на ладони, она продолжала плакать. Я приналег на еду, пока Шено не успокоилась, а тогда снова на нее посмотрел.
– Послушай, – начал я. – Давай начнем все сначала. Я так прикидываю, у тебя были скверные переживания, и вопросов больше задавать не буду. Идет?
Не поднимая глаз, она кивнула.
– Я только хочу знать, – продолжил я, – что ты теперь намерена делать. – Шено, похоже, снова собралась зарыдать, и я быстро добавил: – Просто чтобы я смог тебе помочь.
– А Фриц что думает? – всхлипнула она.
Я хмыкнул.
– Когда я его последний раз видел, особенно счастливым он не выглядел. Хотя это был воскресный вечер, и чувствовали мы себя погано. Быть может, сейчас он по-другому себя чувствует.
Шено подняла глаза.
– А что случилось – он в драку ввязался?
Я молча на нее воззрился.
– Не смотри на меня так! – завизжала она. – Я не помню!
Я развел руками.
– Ну…
– Последнее, что я помню, это как мы в этот дом вошли, – выговорила Шено. – И больше я до следующего дня ничего не помню!
Она упала на кровать и долго плакала. Я прошел на кухню и налил себе чашку кофе. Меня подмывало отвезти ее к Йемону и оставить на дороге перед домом. Я немного над этим поразмыслил и решил, что лучше я для начала с ним поговорю и выясню его настроение. На мой взгляд, Йемон запросто мог переломать ей руки-ноги, объявись Шено глухой ночью у него дома со своим жутким рассказом. Того немногого, что она мне поведала, вполне хватило, чтобы убить все мои надежды на то, что случившееся было какой-то нелепой ошибкой, и теперь я больше ничего не хотел слушать. «Чем раньше я ее отсюда выставлю, – подумал я, – тем лучше. Если я на следующий день не увижусь с Йемоном в городке, то поеду к нему домой после работы».
Наконец Шено перестала плакать и заснула. Несколько часов я сидел у окна и читал, потягивая ром, пока сонливость не одолела. Тогда я оттолкнул Шено к одному краю кровати и очень аккуратно растянулся на другом.
Когда я на следующее утро проснулся, Шено уже возилась на кухне.
– Моя очередь готовить, – с радостной улыбкой пояснила она. – Просто посиди там, и тебя обслужат.
Она принесла мне бокал апельсинового сока и солидный омлет. Затем мы оба сидели на кровати и ели. Шено казалась спокойной и болтала о том, что к тому времени, как я вернусь с работы, она непременно приберется в квартире. Вчера я хотел ей сказать, что увижусь с Йемоном и сбуду ее с рук, но сегодня одна мысль о таком сообщении заставляла меня чувствовать себя людоедом. «Да что, в самом деле, за черт, – подумал я. – Нет смысла говорить – надо просто сделать».
Тут Шено принесла кофе на маленьком подносике.
– После кофе я бы хотела принять душ, – сообщила она. – Ты не против?
Я рассмеялся.
– Да, Шено, я категорически запрещаю тебе пользоваться душем.
Она улыбнулась, а когда закончила с кофе, то зашла в ванную, и я услышал, как льется вода. Я прошел на кухню налить себе еще чашку кофе. Тут мне стало неловко в одних трусах, и я решил одеться, прежде чем Шено выйдет из душа. Но для начала я спустился по лестнице за газетой. Войдя обратно в квартиру, я услышал, как она зовет из ванной:
– Пол, не зайдешь на минутку?
Я подошел и распахнул дверь, полагая, что Шено задернула занавеску. Но она этого не сделала – и поприветствовала меня широкой улыбкой.
– Снова человеком себя чувствую! – воскликнула она. – Разве я не красива? – Шено вышла из-под душа и повернулась ко мне, грациозно поднимая руки, точно фотомодель, рекламирующая какое-то новое и необычное мыло. Поза была полна такой волшебной, нимфетической самовлюбленности, что я волей-неволей рассмеялся.
– Присоединяйся, – радостно предложила она. – Тут так чудесно!
Я перестал смеяться, и в ванной повисла странная тишина. Где-то у меня в затылке прозвенел гонг, а затем мелодраматический голос произнес: «Сим завершаются „Приключения Пола Кемпа, Пьяного Журналиста“. Он узрел знамения и понял, что момент близится, но был слишком большим развратником, чтобы убраться с дороги». Дальше орган заиграл какую-то лихорадочную панихиду, а затем я переступил через упавшие на пол трусы и оказался под душем вместе с Шено. Помню, как ее мыльные ручонки терли мне спину, а я отчаянно закрывал глаза, пока моя несчастная душа вела неравную битву с моим пахом. Наконец я сдался, как утопающий, не нашедший даже соломинки, – и мы обильно увлажнили постель нашими телами.
Шено привольно валялась на кровати с мирной улыбкой на лице, все еще влажная от душа, когда я наконец ушел на работу. Всю дорогу до Сан-Хуана я машинально рулил, бормоча всякую ерунду и мотая головой словно беглый преступник, которого в конце концов выследили.
Когда я добрался до редакции, на столе у меня оказались две вещи: книжонка, озаглавленная «72 верных способа позабавиться», и записка, где говорилось, что Сандерсон просил меня ему позвонить.
Я спросил у Шварца, нет ли каких-то срочных заданий. Их не оказалось, и я пошел выпить кофе. Я намеренно прошел несколько кварталов вдоль набережной, чтобы максимально обезопасить себя от встречи с Салой. Я также ожидал, что в редакцию в любую минуту может заглянуть Йемон. Мне требовалось время, чтобы собраться с мыслями, но в конце концов я решил, что ничего такого утром не случилось. А если и случилось, это ничего не меняло. Я все равно увижусь с Йемоном и сбуду Шено с рук. Если он не приедет в городок, я отправлюсь к нему после работы.
Когда я понял, что способен держать себя в руках, то вернулся в редакцию. К двум тридцати мне надо было явиться в «Карибе» для разговора с одним конгрессменом, который прилетел на Пуэрто-Рико в связи с антикоммунистическим расследованием. Я подъехал туда и битых два часа общался с этим человеком. Мы сидели на террасе и пили пунш с ромом. Когда я собрался уходить, он поблагодарил меня за «ценную информацию», которую я ему предоставил.
