– Так что, – нетерпеливо спросил Чинча, – берем шахту?
– Нет, берем князя.
Встретив противника, ведите себя вежливо и благородно. Пусть ваша отвага не только остротой, но и блестящей изысканностью напоминает ваш клинок.
Ричард Бринсли Шеридан.
Ну и зачем, спрашивается, Князь смерти кипятился и волновался?
Препроводили его через главный шлюз Катая – а затем и с Тритона на Землю – без сучка и задоринки, даже говорить не о чем. Янг, собственно, и не мог ни о чем говорить, его накачали ГАБК (гамма-аминобутридная кислота из служебного арсенала Барбары), которая даже ганимедского мамонта сделала бы мягким и податливым, как тесто. Кроме того, всесильного Да-мо обмотали тряпками с ног до головы и заставили исполнять роль египетской мумии (мумия-змея, помните?). Не видать и не слыхать – так, собственно, и должен вести себя каждый порядочный Князь смерти.
Однако вся эта порядочность враз куда-то улетучилась на борту ракеты, когда его размотали; ГАБК действует четыре-пять часов, а затем все временно заглушенные страсти возвращаются с удвоенной силой. Обычно в космосе можно насладиться тишиной, но на этот раз Янг развлекал экипаж и пассажиров корабля чем-то вроде концерта для ударных инструментов – даже не верилось, что это всего лишь соло, – яростно барабаня ногами по стенкам своей каюты.
– Ботинки надо было снять, – печально вздохнул Роуг.
– Ты бы охладил его как-нибудь, – посоветовала Барб, – неровен час, головой биться начнет. Нужно, чтобы он остался более-менее compos mentis <в своем уме (лат.)>, а то какие же это получатся переговоры?
Уинтер удрученно кивнул. За всю свою жизнь он еще не сталкивался со столь деликатной и потенциально взрывчатой структурой. Ну какими ласками, сказками или угрозами можно вынудить уступки у столь неприступного противника, который безразличен к любым физическим пыткам, у грозного противника, распоряжавшегося бессчетными жизнями и смертями в течение трех четвертей века?
– Вот и смейся после этого над несокрушимыми объектами, – пробормотал синэргист. – А к тому же я – никакая не непреодолимая сила.
Роуг точно знал, какие уступки хочет он получить от манчжурского князя: совершенно железную, гарантированную сделку по мета для маорийской мафии – это обещано Опаро за его помощь – и возвращение в целости и сохранности титанианской девицы – в этом он поклялся сам перед собой.
Оставалось немного, совсем пустяк: найти способ синэргизировать оные уступки из заложника, который и думать не желает ни о чем кроме возвращения к своему поднебесному статус кво – ну да разве еще о поучительном, страх наводящем наказании вконец обнаглевших внутренних варваров.
– Самое время прибегнуть к Двенадцатой Заповеди, – пробормотал Роуг про себя, открывая люк. – Знать бы только, что это за хрень такая – Двенадцатая Заповедь.
– С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром, мистер Янг, – пропел Уинтер, вплывая в каюту. – Добро пожаловать, добро пожаловать, мы рады приветствовать вас на борту нашего корабля. Моя фамилия Уинтер – меня еще называют Красавчик Уинтер – я распорядитель этого круиза, и я счастлив своей обязанностью превратить вашу экскурсию в полную счастья поездку на полном счастья корабле. А сейчас я должен пригласить вас в кают-компанию, во время ленча намечен конкурс красоты, мы хотели бы видеть вас судьей.
Участвуют десять прелестнейших прелестниц, и те, которые получили одинаковое число баллов, вознаграждают судью – ха-ха. Кроме того, в программе чемпионат по настольному теннису, dansant <танцы за чаем (фр.)> и...
Янг зарычал.
– Что, Том, ноги болят?
Янг зарычал.
– Неужели не смешно?
– Ничуть.
– Ну не знаю, я старался... Команда доложила, что ты не очень доволен.
– Не то слово.
– Что, совсем тебя достали?
– Чуть поближе.
– Яростью кипишь?
– На две тысячи градусов.
– Даешь себе клятвы превратить мою жизнь и жизни моих близких в нескончаемые муки?
– Догадливый ты.
– А как, интересно бы узнать, представляешь ты себе эти муки?
Затоптать нас до смерти собственными своими ножками?
– Много чести.
– Петля?
– Слишком быстро.
– Колесо?
– Тоже недостаточно медленно.
– Мэн-шут?
– Слишком необратимо.
– Ну уж не знаю, что тебе и предложить.
– А у вас, маорийских варваров, своих идей вообще не бывает?
– Вот это. Том, очень интересный момент. Мы возвратились к практике, слишком, наверное, примитивной с точки зрения вас, поднебесных. Не интересуют нас убийства со всякими загогулинами и прибамбасами. Мы теперь играем в «убей быстрей», да ты и сам наблюдал это в шахте. Чик-чик – и до свидания.
– Почему же вы не убили меня?
– А кто вообще говорил насчет убить тебя?
– К чему тогда это похищение?
– Подумай сам. Том, разве смогли бы мы смыться с Тритона без твоей помощи?
– Помощь? Когда вы запеленали меня, как мумию!.. Жаль, я захлебываюсь желчью, а то охотно посмеялся бы.
– Чьей, Том – твоей или нашей?
– И той, и другой.
– Так ведь наша желчь – следствие твоей. Этакая, понимаешь, симпатическая магия. А нашу удачу облегчил твой шарф. Вот он, кстати, с благодарностью возвращаю. Моя головорезочка с очевидным удовольствием постирала его и погладила. Похоже, Том, девочка переходит к тебе по наследству от Ахмета Труйджа. Поздравляю, но только ты поглядывай все-таки, что она там делает со своими ракушками. Неровен час...
– Ха. Ха. Ха.
– Никак это твоя желчь смеется?
– Слушай, Роуг, какого черта тебе надо?
– Будто сам не знаешь.
– Хотелось бы услышать от тебя.
– Да ничего особенного. Том, только, чтобы мы были друзьями.
Совместное сообщество «Поход и пропитание».
– Кто такие «мы»?
– Маори и джинки.
– А что такое в твоем представлении эта «совместность»?
– О, это святое понятие, воспетое в песнях и легендах... Единение.
То, что отличает мирную семейную жизнь от развода.
– Кончай треп?
– Говорим напрямую?
– Да когда ты умел говорить напрямую?
– Ну тогда – разумно.
– Попробуй.
– Нам нужно партнерство в мета.
– Что?
– Я говорю от имени маори, а остальная Солнечная – шла бы она на фиг, выживайте их, как вам заблагорассудится, но только не нас. Мы хотим получить партнерство. Мы работаем вместе с вами, причем начальники. Том, вы. Мы получаем нужное нам количество мета на честной основе, себестоимость плюс разумная наценка, и всю бухгалтерию ведете вы, мы вам верим. Все четко, определенно, по-деловому.
– Никогда.
– Ты сначала послушай. Ну какую мы занимаем часть вашего рынка?
Меньше одного процента, и это все, что вы теряете. А что вы получаете взамен? В десять раз больше, ведь мы покончим с контрабандой, это будет вам огромная экономия. Повторяю, Том, такая сделка выгодна и маори, и джинкам.
– Никогда.
– Господи, с вами, непостижимыми поднебесными, просто невозможно разговаривать, вы ведете себя, словно и не люди, а какая другая порода. Ну почему – никогда? Да еще дважды.
– Потому, что ты уже показал мне, как покончить с контрабандой.
– Ми-лай, да мафия всегда сообразит что-нибудь новенькое!
– Кроме того, твоя долбаная мафия все равно будет нас обдирать.
– Каким образом?
– Мы поставим мета по себестоимости плюс наценки, а они втихую перепродадут все на сторону и с каким, ты думаешь, наваром?
– Верно. Ты совершенно справедливо отметил этот момент. Однако выход есть. Пускай тогда не мафия присоединится к вам, а ты присоединишься к мафии – будете тихо, благородно приворовывать вместе.
– Ты совсем спятил!
– А почему нет? Это будет для тебя еще одна вспомогательная роль.
Одесса Партридж – она, кстати, просила передать, что буквально благоговеет перед тобой – подробно описывала всю эту историю с Сохо Янгом и его липовой агентурной сетью. А так ты будешь руководить сетью мафии и преспокойненько класть в карман свою долю.
– А я, значит, должен поверить, что ты отказываешься от своей?
– От какой – своей? Мне и маорийского дважды королевства по это самое место хватает, а к контрабандным играм я вообще не хочу иметь никакого отношения. Бери все, отдаю с превеликой радостью.
– Я могу получить все это и без твоей помощи, – Пока ты мой гость – вряд ли.
– Так что, мое освобождение тоже входит в состав сделки?
– Naturlich.
– А что еще?
– Возвращение моей девушки.
– Твоей девушки?
– Моей титанианки. Ты хотел обследовать ее, помнишь?
– У нас ее нет.
– Да, но только моя интуиция подсказывает, что твои агенты знают, где она, и могут с ней связаться. Ведь верно? Только не крути со мной. Том, и у тебя, и у меня слишком много стоит на кону.
– Ну а какой тебе толк, если я скажу?
– Узнав, где она, я сумею заставить ее вернуться. Ведь тебе известно, куда она забилась, точно?
