Финал
Я устало опустила взгляд от камеры, прочь от ненавистного красного огонька, который словно подмигивал, насмехаясь над тем, что мы не продумали возможность нахождения камеры снаружи, на стене дома. Но мы, и, правда, не могли этого знать. Или могли?
Я не была уверена, слышит ли меня Кукловод, который, наверняка наслаждался сейчас своим триумфом. Но я все равно сказала: «Ну что, счастлив? Все равно это меня не остановит! И только попробуй попытаться меня вернуть, я тебе лично горло перегрызу, как только увижу! Когда-нибудь…».
А затем я повернулась и медленно, прихрамывая, направилась к дереву, которое росло возле забора. Не обращая внимания на боль, которая казалась теперь вполне терпимой, я каким-то невероятным образом забралась на дерево, перевалилась через забор, едва не напоровшись на колья, которыми был унизан его верх, и спрыгнула вниз.
Я совсем забыла про ребенка. А когда вспомнила, решила, что ребенка, наверняка, тоже теперь нет. Скорее всего, месть Кукловода нерадивым своим марионеткам, уничтожила весь род Форс.
Я долго шла, не обращая внимания на усталость, пока опухающие колени не заставили меня остановиться. Но совсем останавливаться я не собиралась, опасаясь погони. Я присела на ворох сухих листьев и, достав свой медицинский комплект, туго перетянула колени, без предварительной обработки, боясь увидеть страшные раны под клочьями джинсов, окрашенных кровью. Я выпила две таблетки обезболивающего, которое припасла, периодически прося у Джима, ссылаясь на свои недомогания, связанные с беременностью. Есть мне не хотелось, и неизвестно, захочется ли когда-нибудь. Слишком свежи в памяти страшные картинки, слишком много страшных мыслей блуждало по моей голове.
Учитывая скорость моего движения, я должна была идти практически всю ночь, чтобы придти в город к утру. Мы планировали сделать это еще в тот же день к вечеру, но нас должно было быть трое. А я была одна.
Нет, я совсем не боялась останавливаться где-либо на ночлег. Я просто не хотела спать. Я боялась, что сны принесут мне еще больше мучений, а их и так хватало за сегодняшний день. Я не хотела вспоминать об Энтони, лицо которого, помимо моей воли, все еще стояло перед глазами. Я не хотела вспоминать о Райане… Не хотела… Я просто шла, механически переставляя ноги, но каждый шаг, а я это знала, хотя и не думала об этом, уносил меня все дальше от страшного дома. И теперь я не оглядывалась, даже когда за спиной слышались шорохи. Я не боялась сегодня никого и ничего. Я шла прочь, в новую жизнь.
* * *
Город встретил меня негостеприимно. Я бы не смогла добыть еду ни одним нормальным способом. Но я не хотела есть, хотя еды у меня было достаточно. Две порции были лишними и я не решались прикоснуться ни к ним, ни даже к своей. Я наткнулась на реку и, подумав довольно долго, все же нагнулась и попила, чем вызвала новый спазм боли в коленях, которые уже начали «забывать» это ощущение.
Затем больница. Здесь меня приняли. Даже без документов. Я сказала, что меня ограбили и избили. И никто не стал уточнять. Достаточно было того, что я смогла назвать свое имя. Навряд ли мне поверили, ведь моя одежда выглядела более чем странной. Да и нож и еда, вшитая в складки — все это говорило о ненормальном образе жизни. Но люди не стали выяснять подробности до поры до времени, предоставив это дело полиции.
Я не помню следующие несколько суток. Кажется, я спала, возможно, ела, быть может, у меня были неравные срывы. Я не помню, я была в состоянии полузабытья.
Но, тем не менее, для меня эта история почти закончилась. Почти…
* * *
Я вновь жила в своей маленькой квартирке — бетонной коробке над оживленной улицей в центре города. Практически ничего не изменилось в моей жизни и внешности, за исключением изрядно округлившегося животика.
Да, ребенок был жив, и, как оказалось, вполне здоров. Видимо, недолгое проживание в стенах страшного дома укрепило и его волю к жизни. Ему не повредил взрыв, тогда как я, вскоре после родов, должна была перенести операцию на колени. Внутреннее повреждение мешало мне при ходьбе — взрыв оставил свой след и в моей жизни.
Я никому ничего не стала объяснять. Ни свое долгое отсутствие, ни неожиданное появление там, где никто не ожидал меня увидеть, ни ограбление и похищение документов, которые мне пришлось восстанавливать — все это осталось при мне. Полиция долго пыталась выяснить подробности, но так ничего и не добилась. В сущности, у меня были только разбиты колени, а такого рода травма считалась в обществе вполне нормальной — ее можно было получить где угодно. Криминала здесь не было, вернее, так думала полиция…
Да, кстати, доктора все же поставили мне точный срок беременности, с точностью до трех дней. И, конечно же, эти три дня пришлись на период появления в доме новой марионетки. За ночь до этого я была счастлива в объятьях Энтони, думая, что это Райан, а через ночь младший Форс, наконец, соблаговолил исполнить то неизбежное, что должно было случиться с самого начала — как продолжение нашего первого знакомства на чердаке. Оба мы тогда поняли, что схожи настолько, насколько вообще могут быть схожи мужчина и женщина.
Я не хотела узнавать, кто был отцом моего ребенка, и я никогда этого не узнаю. Но, несмотря на это я продолжаю надеяться, что хотя бы один из братьев остался жив. Что, возможно, когда-нибудь, Райан сможет найти меня, даже не зная, где я живу сегодня. Все реально в нашем современном мире. Справочные службы работают отменно, а данные о себе я туда отправила сразу же, после приезда в свой родной город.
Время в доме течет неспешно и нельзя ожидать, что остальные покинут его уже спустя несколько недель или даже месяцев. Время там может измеряться годами. Поэтому я просто жила, ожидая, что, когда-нибудь, спустя месяцы или годы, в мою дверь постучит Райан. Я не была уверена, что он мне нужен в качестве спутника жизни, скорее, просто хотела знать, что он жив, что жива Исами, которая рискнула жизнью, сопровождая нас в нашем побеге. В какой-то степени я ждала и ее визита. Когда-нибудь…
* * *
Прошли годы — мой сын радовал меня, как никогда. Еще совсем немного и он пойдет в школу. На кого он был похож? Непонятно. В нем были черты и Райана и Энтони. Но, ведь они были братьями, так что это могли быть фамильные черты. Я уже давно перестала размышлять о том, кто мог стать отцом, для меня они оба были частью моего ребенка.
Звонок о телефону. Мне редко звонят, но друзья стараются не забывать. Беру трубку.
― Здравствуй, Джесс! ― Боже, этот голос мне не забыть никогда. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь прямо на пол, ища опору. ― Как новая жизнь?
― Какого черта тебе от меня нужно?! ― Голос становится хриплым, дыхание перехватывает.
― Я был уверен, что ты меня узнаешь. Ты, должно быть, прекрасно себя теперь чувствуешь? Операция прошла успешно, сын так похож на тебя и… на них… ― Он все про меня знал! ― Я позвонил тебе, чтобы сказать, что уважаю любые способы движения, результатом которых становится свобода. Ты добилась своего, и я тобой горжусь! Остальные пошли другим путем, и каждый достиг того результата, который заслужил.
― А Энтони? Разве он заслужил смерти?!
― Энтони разочаровал меня. Он знал слишком многое и решил не только воспользоваться этим в своих целях, но и поделился ценной информацией с другими. Я расценил это, как предательство, а Иуда должен умереть за свои серебряники.
― А Райан? Что стало с ним?! А Исами? Они выжили?
― Мне нечего сказать тебе Джесс. Я не считаю нужным отвечать на твои вопросы. Если хочешь все узнать — возвращайся. Только в этом случае я расскажу тебе все в мельчайших подробностях, а ты продолжишь мою идею. Так как? Вернешься?
― Пошел к черту! Ты прекрасно знаешь, что я должна воспитывать сына и охранять его от таких, как ты!
― Это твой выбор Джесс. Будь счастлива!
Короткие гудки в трубке воскресили мои воспоминания и я глухо зарыдала, сжавшись в комок. Мертвое лицо Энтони, кровь, мысли о Райане, об Исами — все это яркими вспышками мелькало в моем возбужденном мозгу. Я собрала все свои силы и прекратила истерику. У меня есть о ком заботиться, и я никогда больше не вернусь в тот дом. Это мой выбор!
