Ознакомительная версия.
Томо подошла к неказистому на вид и довольно неприглядному зданию. Фактически это были два дома, соединенные общей стеной. Томо отодвинула покосившуюся решетчатую дверь и громко выкрикнула приветствие. К ней вышла пожилая женщина с серебристо-пепельными волосами. Глаза у нее были ясные и удивительно молодые. Она торопливо вытирала мокрые руки – видимо, до прихода Томо мыла посуду. Узнав госпожу Сиракаву, женщина мгновенно склонилась в глубоком почтительном поклоне.
– Ой, ну надо же! Это сама госпожа Сиракава из большого особняка! А мы все в делах, в заботах. Дети под конец года слегли с простудой, Юми совсем с ними замучилась. Я уверена, она даже не успела к вам заглянуть на праздники… Ой! С Новым годом! – Старушка смущенно засуетилась и повела гостью в дом.
Это была Син, старшая вдовая сестра Юми. Она жила с Юми и вела хозяйство, присматривала за племянницей, которая училась в начальной школе. Благодаря помощи старшей сестры Юми могла спокойно работать, давать уроки икебаны.
– Боюсь, мы добавили вам забот, сказала Томо. – Но я очень рада, что роды прошли без осложнений.
– Да, все прошло быстро и гладко. Вы знаете, мы так волновались! Ужас какой-то! Можно было подумать, Юми сама никогда не рожала! Такие легкие роды! А малыш – просто чудо! Пухленький, крепенький, загляденье! Не знаю, так это или нет, но Юми считает, что ребеночек – вылитый господин Кадзуо.
– О, мне так стыдно за него! Разве можно себя так вести?! Сам-то птенец неоперившийся, студент… И вот надо же, вы только посмотрите на него! Он, правда, рано потерял мать… А это, оказывается, так или иначе влияет на все…
– Но с другой стороны, дело обычное: такие неприятности часто случаются с молодыми людьми. Никуда от этого не денешься! Каё говорит, что, если бы у нее было две пары рук, она бы работала с утра до ночи и прокормила бы и себя, и ребенка.
– Да-да, понимаю… Но должна вам сказать следующее: один мой поверенный навел справки и готов уладить все наши проблемы. Он подыскал респектабельную бездетную пару. Глава семейства служит в каком-то управлении. Они давно мечтают о малыше. О происхождении новорожденного речи не было, но они, похоже, знают, чей это ребенок. И кажутся вполне довольными. Они бы с радостью забрали малыша через месяц-другой.
– Ой, как же молодому господину повезло с бабушкой! Все-то она для него готова сделать, все устроить! Но он как-никак ваш внук, и наверняка вы на него возлагаете большие надежды, правда?
Син готовила чай, а сама то и дело пытливо поглядывала на госпожу Сиракаву. Странно, но ни Юми, ни Наоити почти не обращали внимания на один интересный факт. После смерти Ивамото не господин Сиракава, а именно Томо взяла на себя заботу о Юми и ее маленьких детях. Что бы ни случилось, она наведывалась в дом Юми и помогала, чем могла. Хотя Ивамото и приходился ей племянником, госпожа Сиракава была не обязана все это делать. Ее отношение к Юми, бывшей наложнице Юкитомо, было просто поразительным. Такое нельзя игнорировать!
Син знала, что благополучие семьи Сиракава в большей степени зависело от неустанных трудов и усилий Томо и в меньшей – от самого господина Сиракавы. Син не понимала, почему ее родные принимают помощь и поддержку Томо с таким холодным равнодушием.
В маленькой комнатке на втором этаже в данный момент жила восемнадцатилетняя Каё, служанка из дома Митимасы. Она забеременела от Кадзуо. Юный отпрыск Митимасы учился на экономическом факультете университета Кэйо. Госпоже Сиракаве пришлось немало потрудиться, чтобы устроить девушку в дом Юми. Здесь Каё и родила.
Вслед за Син Томо поднялась по узкой лестнице на второй этаж.
– К тебе пришла госпожа Сиракава из большого особняка, – провозгласила Син и медленно раздвинула фусума.
– О боги! – раздался тонкий девичий голосок.
Каё села на футоне, смущенно прикрывая руками полную белую грудь: она только что покормила младенца.
– Лежи, лежи, не надо вставать, – сказала Томо из-за спины Син.
Но Каё поспешно запахнула полы своего кимоно, поправила клетчатые шелковые простыни и почтительно застыла на месте, внимательно поглядывая на гостью.
– Во-первых, поздравляю тебя с рождением малыша! Я уже давно собиралась к тебе заглянуть, но сама понимаешь: Новый год, праздники…
– Да, конечно, это же самое веселое время для всех, – кивнула Каё, улыбаясь мечтательно и немного грустно. Как же, наверное, замечательно в эти праздничные дни в Цунамати и Готэнияме!
Девушка всегда отличалась миловидностью. Ее личико дышало свежестью, точно персиковый цвет, по-детски легкое, грациозное тело поражало своей округлой мягкостью. В последнее время она немного похудела, побледнела, в глазах появилась взрослая озабоченность. И Каё неожиданно стала вызывающе женственной и привлекательной.
– Благодарю вас за помощь, за то, что устроили меня в этом доме.
– Да, все очень удачно сложилось, – вставила Син. – Мать Каё ей ведь не родная. Боюсь, этой женщине будет трудно объяснить, что же произошло на самом деле. А хозяйка из Цунамати не связана узами крови с Кадзуо, правильно? Да, она всем обязана госпоже Сиракаве, но все-таки…
– А как там маленький? Заснул? – Томо не стала подниматься на ноги и, как была, на коленях проползла по татами, склонилась над мальчиком, который мирно посапывал на краю постели.
– Он так хорошо поел, – смущенно проговорила Каё и осторожно откинула тонкое одеяло, чтобы гостья смогла получше рассмотреть ребеночка.
– Тише-тише, не надо его будить, – укоризненно шепнула Томо и стала с умилением разглядывать младенца.
Мальчику было всего двадцать дней от роду. У него еще даже не выросли бровки! Крошечный сморщенный комочек был воплощением чистоты и невинности, настолько беззащитным, что казалось, одного прикосновения пальца будет достаточно, чтобы это эфемерное создание растворилось, исчезло.
Томо всматривалась в линии носа, губ, подбородка младенца. Он действительно был похож на Кадзуо. А вот его надбровные дуги и глубокие складочки век были точно такими же, как у Такао в детстве. Несомненное фамильное сходство… В жилах ребенка текла кровь Сиракавы! При одной мысли об этом Томо пронизала дрожь отвращения. А ведь если бы это был сын Такао, она бы ни за что не отдала его в чужую семью. Ей бы такое даже в голову не пришло. Но Томо слишком по-разному любила своих внуков. И с этим уже ничего нельзя было поделать. Такао она растила и воспитывала с пеленок. Кадзуо вышел из утробы Мии, он – ее плоть и кровь.
– Сходство есть, правда? – спросила Син, заглядывая Томо в лицо. Она старалась не упоминать имени Кадзуо.
Томо молча кивнула и, помедлив, сказала:
– Замечательный малыш, очень красивый.
Она понимала, что уговаривать юную мать отказаться от новорожденного ребенка крайне жестоко. Но у Томо не было возможности часто сюда приходить. Тяжелый разговор был неизбежен. Она решила держаться холодно, бесстрастно и от своего не отступать. Юной Каё придется прислушаться к совету мудрой, опытной женщины.
– А у меня столько молока… Что же я стану делать, когда маленького не будет…
У Томо сердце упало, когда она услышала тихий, печальный голос Каё.
Вскоре госпожа Сиракава покинула комнатку, даже не взглянув напоследок на ребенка. Она осторожно спустилась по темной скрипучей лестнице. Каё тенью следовала за ней, помогла надеть пальто и, проводив до ворот, неожиданно сказала:
– А ведь вам нездоровится, госпожа.
– Почему… почему ты так думаешь? Со мной что-то не так?
– Да нет… Мне показалось, что вы немного похудели. Но быть может, это просто обман зрения. – Она смущенно улыбнулась.
– Честно говоря, я подхватила простуду перед Новым годом и, видимо, не до конца оправилась после болезни. – Немного помолчав, Томо продолжила: – Ничего страшного, уже январь, и я скоро окончательно приду в себя. – Она открыла калитку и вышла на улицу.
Син стояла, прислонившись к решетчатой двери, и смотрела на свинцово-серое небо.
– Тучи плывут так низко. Надеюсь, вас не застигнет метель! – крикнула она на прощание.
Томо не любила пользоваться услугами рикш, к трамваям и поездам она так и не привыкла, зато с удовольствием ходила пешком и всегда гордилась своими сильными ногами. Но в последнее время она стала физически сдавать, многие обычные, простые вещи делала через силу. Собственная немощность угнетала ее.
Госпожа Сиракава руководила всеми делами мужа. В ее ведении находилась масса вопросов, касающихся недвижимости, она по полмесяца проводила в разъездах. Крепкие ноги были для нее символом хорошего здоровья. Томо закалила свое тело и дух, и это безусловно помогло ей выстоять в той незримой битве, которую она денно и нощно вела в своем собственном доме. Сугэ, три служанки, Юкитомо, Такао, работники, Ёсихико – все они, сами того не осознавая, подчинялись властной силе хозяйки. Она вершила делами всей семьи.
Ознакомительная версия.
