Он внезапно подошел к Малькольму и взял мальчика за руку.
— Приходите через двадцать лет, и мы поймем друг друга, — сказал Эстель и довольно поспешно повел его к двери.
— Но мне так хочется прийти к вам снова, — проговорил Малькольм. — Я… получил такое удовольствие, сэр. Для меня это было как… путешествие.
— Путешествие? — проговорил с сомнением Эстель Бланк. — Нет, боюсь, что я не смогу увидеться с вами скоро, а может быть, и вообще не смогу, — и он подтянул рукава жакета.
— Разумеется, мне лестно, — продолжил Эстель, — что мистер Кокс подумал обо мне, устраивая ваше знакомство с большим миром. Но незрелые люди не моя стихия. В этом я тверд. Это не моя стихия… Приходите, как я и сказал, через двадцать лет!
Вступив в круг более обширный, чем тот, который так долго давали скамья и отель, Малькольм не хотел, чтобы дверь дома Эстеля Бланка закрылась за ним. Он стоял на пороге столько, сколько позволяли приличия; потом, видя, что длить визит невозможно, шагнул на тротуар и — как мальчик рассказал мистеру Коксу назавтра — тотчас оказался в раскрытых объятиях полицейского.
Выйдя из полицейского участка два или три часа спустя, Малькольм увидел никого иного, как Эстеля Бланка собственной персоной. Эстель набросил на плечи легкое пальто как накидку.
— Вы сказали двадцать лет! — прокричал Малькольм, и в его голове мелькнула мысль, что, вероятно, именно такой срок он провел в заточении полицейского участка.
— Обнадеживающее начало карьеры, — сказал Эстель не без радости, но и не без едкости; это была его всегдашняя манера речи. — Я видел, как сержант производит арест, — продолжил черный мужчина, — и хотя наш совместный soiree был полнейшим провалом, я чувствовал некоторую ответственность за вас. Что они вас отпустили, это, конечно, облегчение…
— Капитан и сержант были очень милы со мной, — размышлял Малькольм, — как только они установили, что я не тот, кого они ищут.
Эстель кивнул, ожидая продолжения.
— Они сказали, что гонятся за мошенником, и поскольку я хорошо одет, они решили, будто я — это он. Но когда они увидели, что я не…
— Когда увидели, что вы не взрослый, — Эстель покачал головой вверх-вниз. — Да, юности все дозволено!
— Но как вы узнали? — Малькольм стоял как громом пораженный.
— Я знаю полицейских, — заметил Эстель.
— Сержант, тот, что арестовывал меня, — многозначительно продолжил Малькольм, — даже предлагал мне вернуться.
— Предлагал вернуться. Это настоящая удача! — ответил ему Эстель.
— Вы случайно не передумали относительно меня? — рискнул Малькольм.
— Нет, нет, — ответил Эстель. — Я не для того здесь стою, чтобы предлагать вам вернуться. В самом деле, Малькольм, вы ужасно отстаете в умственном плане. Нет, мое решение остается таким же, как и перед вашим уходом… Нам не суждено быть друг с другом, и пока вы не повзрослеете, даже беседы между нами, не говоря о дружбе, невозможны.
Мальчик безутешно потупился.
— Главная причина, по которой я дожидался вас на улице в таком недостойном меня виде, очень проста.
Малькольм улыбнулся, азарт вернулся к нему.
— Видите ли, — Эстель повертел в пальцах кусок картона с несколькими каракулями, — я обычно иду у мистера Кокса под № 1 в списке адресов, поэтому довольно естественно, что он доверил мне адрес № 2 с тем, чтоб я вручил его вам, когда придет время… но сегодня, когда время пришло, я обо всем забыл!
— Адрес № 2! — вскрикнул Малькольм.
— О, какой энтузиазм, — заметил Эстель. — Иногда я почти сожалею о своем решении касательно вас, когда слышу свежесть вашего голоса. Но к делу… Как я сказал, мистер Кокс доверил мне адрес № 2 для вас. Вот, возьмите, он ваш.
— Адрес № 2, — прочел мальчик, благоговейно держа картонный прямоугольник, — Кермит и Лорин Рафаэльсон. Что за прекрасные имена… А они тоже… — Малькольм смутился.
— Нет, они не абиссинцы, если вы это имеете в виду, — многозначительно ответил Эстель и поднес к ноздрям концы платка, будто бы пропитанные какой-то крепкой жидкостью. — Я надеюсь, они придутся вам по вкусу!
— Прошу вас, прошу вас, сэр, скажите, чем я вас обидел, — Малькольм начал опять, но яростное движение эстелевой накидки остановило мальчика.
— Вы стояли здесь… на холоде и ждали меня, — продолжил Малькольм извиняющимся тоном.
— Да уж, на холодном июньском холоде, — ответил Эстель. Он взял мальчика за руку и пожал ее с церемонной сдержанностью.
— Теперь прощайте, — сказал черный мужчина. — Как я сказал, карьера ваша началась благоприятно. Один только эпизод с сержантом доказывает, что жизнь ваша будет пленительной. Держитесь своей скамьи и адресов мистера Кокса, и все пойдет, как надо. И запомните, милый мальчик, когда повзрослеете, приходите навестить меня. Я буду здесь.
Эстель поклонился и, медленно отступая, направился прямо к своему дому, меньше чем в квартале от полицейского участка. Не освещенная теперь старая реклама
МОРГ «ИМПЕРИЯ БЛАНКА»
смотрела на них сверху вниз.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не решали так окончательно, — сказал Малькольм, но слишком тихо, чтобы Эстель мог его услышать.
Когда гробовщик скрылся в собственном доме, Малькольм почувствовал себя очень одиноким и усталым. События вечера были слишком будоражащими и волнующими, и если бы мальчик не взглянул на карточку с новым адресом, он, наверное, залился бы слезами. Да, сомнений быть не могло, он начал жить, и — с обычной немой вечерней молитвой за отца, где бы он ни был, живой или мертвый, пропавший или найденный, — мальчик заспешил обратно в свой гостиничный номер.
На следующий вечер Малькольм обнаружил, что стоит в длинном холле и ждет, пока домофон впустит его в квартиру Кермита и Лорин Рафаэльсон.
Но поскольку домофон не работал много недель или даже лет, открыть дверь пришла сама Лорин — крепкая молодая блондинка с лицом, усыпанным белыми родинками.
В ее взгляде угадывалась крайняя подозрительность, а также дежурная приветливость и скука.
— Вы от профессора Кокса? — спросила она.
Малькольм кивнул.
— Крошка еще не вышел в гостиную, — сообщила Лорин, проводя его в дом.
— Не вышел? — переспросил Малькольм, гадая, кого это она имеет в виду.
— Собственно говоря, — продолжила Лорин, когда они вошли в переднюю, — он в кладовой, заканчивает ужин. Он там часто ест в одиночку, мне назло. Сегодня он даже пудинг с изюмом отказался есть со мной. Я боюсь, что мистер Кокс прав и что нам предстоит бракоразводный процесс, — Лорин указала Малькольму на большое раздутое кресло.
— У меня совершенно нет опыта в бракоразводных процессах, — ответил Малькольм, — но мне жаль, что они вам предстоят.
— Обратите внимание, я не сказала, что развод в самом деле неминуем, — поправилась Лорин.
Но Малькольм не слушал ее. Он изучал бездны раздутого ветхого кресла, из которого почти вся набивка вывалилась на пол.
Малькольм собирался воскликнуть «Какое глубокое кресло, Лорин!» — но тут женщина провозгласила «Крошка!» таким громким голосом, что Малькольм испугался и выскочил из кресла, хотя это движение и потребовало от него изрядной живости и усилия.
— К тебе посетитель, — обратилась Лорин к человеку, вошедшему в комнату.
Малькольм поначалу принял его за ребенка, но даже со своим ограниченным опытом скоро понял, что этот человек был взрослым мужчиной и лилипутом.
— Кто вы? — Малькольм не удержался от восклицания.
— Ее муж, — Кермит Рафаэльсон, «крошка», со злобой и ликованием указал в направлении Лорин.
Малькольм был поражен не только тем, что Кермит Рафаэльсон оказался лилипутом, но и тем, что выглядел он человеком весьма привлекательным и умным и отличался от любого другого молодого мужчины разве что размером. Чувство было такое, будто смотришь на него через другой конец окуляра.
— Я рад увидеть гостя столь свежего и юного! — выкрикнул Кермит. — И не глядите с таким удивлением, Малькольм, — продолжил он. — Забудьте Лорин, пожалуйста, и обратите все внимание на меня. Одинок здесь я!
— Боже правый, — воскликнула Лорин, подымая взгляд к потолку. — Уже начинается.
— Да, мы состоим в браке, — рассмеялся Кермит, садясь в кресло, очевидно, спроектированное специально для него. — В браке, в браке, и в браке.
— Я умоляю тебя не разыгрывать сцен перед этим мальчиком, — Лорин повернулась к мужу.
Кермит проигнорировал ее слова, хотя и выстрелил в нее косым черным взглядом из-под опущенных век.
— Так вы, — он повернулся обратно к Малькольму, — и есть тот самый мальчик, что влюблен в собственного отца?
— Я? — Малькольм указал на себя пальцем. — Влюблен?
— Профессор Кокс все рассказал мне о вас, — пояснил лилипут.