Он встал, прошёл на кухню, открыл створку холодильника, привычным движением, перегнувшись, достал пакет кефира, подошёл к столу, взял чашку и, наполнив её, вернулся в комнату...
Мария стала бесшумно бродить из угла в угол: подходила к шкафу с книгами, брала одну наугад и тут же вставляла на место, у дальней стены вдруг начинала задумчиво пританцовывать в такт какой-нибудь глупой мелодии, мелькнувшей по ТВ; а то вышла на балкон и долго всматривалась в зябкий осенний сумрак, и сквозь её силуэт он мог видеть чёрные ветки деревьев.
От холодного сквозняка сделалось не по себе. Он встал, подошёл к окну и, натужно подпрыгнув, закрыл балконную дверь на верхнюю ручку. Потом с облегчением рухнул на прежнее место.
Мария вошла из соседней комнаты с фотоальбомом в руках и, устроившись в кресле, принялась изучать находку, начиная с пожелтевших снимков на первом развороте. Иногда она мило ухмылялась, медленно расплывалась в детской улыбке, иногда грустила над чьим-то изображением и снова веселела. Спустя некоторое время она уже сидела против него на журнальном столике, уперевшись ногами в диван и положив подбородок на руки; печально глядела ему в лицо... слегка выдвинула нижнюю губку...
Он выключил телевизор, погасил в комнате свет и, пройдя по коридору, закрылся в ванной. Kогда он вышел с комком мокрого полотенца в руках, она стеснительно замедлила шаг, покидая кухню (пропускала его вперёд, но зачем?). Kогда он лёг на узкую кушетку у стены, Мария наклонилась над ним. Она протянула руку, словно желая оправить одеяло, но одумалась и ушла, растворилась во тьме других комнат.
Утром, когда он тянулся за одинокой растрёпанной щёткой в жёлтом стакане, мужицкого вида дворник в оранжевом фартуке, зевающий от холода, как раз подметал асфальтовую дорожку, идущую кругом парка. В кустах около металлической ограды он заметил труп молодой женщины в бежевом плаще, лет двадцати -- двадцати двух, светловолосую и с родинкой на правой щеке, кто опознал, просьба позвонить по телефону... Мужичок судорожно перекрестился, не отрывая от неё глаз, бросил метлу и побежал за толпой зевак.
Проходя мимо сдержанно галдящей кучки, он поранился осколками фраз: "такая молодая", "проводить бы", "не было никого"...
В автобусе было тесно, вдоль плыли пёстрые витрины магазинов, в которые никогда не заходишь. Через чужое плечо он увидел молодого человека, у него на плече дремала девушка. Было никак. Хотелось курить.
<сегодня, 0:40>
========================================================================== Andrey Zavodov 2:5080/111.5 27 Jun 00 09:57:00
Предисловие:
Hе секрет, что на каждое явление, предмет или действие существует бесконечное множество точек зрения, имеющих равные права на существование. Об этом недвусмысленно говорит уйма неэвклидовых геометрий, не говоря уже о теории Эйнштейна. В приложении к реальным бытовым ситуациям это называется Специальной Теорией Относительности. Теперь смело читай дальше.
К ВОПРОСУ О МЕДВЕДЯХ
Медведи меня не очень любят. Если бы они меня любили, то бегали бы за мной по улице, повторяя все мои движения и улыбаясь самым непостижимым образом. При этом каждый имел бы на груди под самой шерстью мою карточку, вырезанную из паспорта или военного билета, а то и картину маслом неизвестного художника Петровича. Hа этом в свою очередь бессмертном картинууме или шайзерлинге изображён я в окружении дальних родственников и с неким глуповатого вида предметиком в руках. Высокое качество живописной структуры неизвестного мастера Поллитровича делает этот предметик как будто чемоданом или плоскопараллельным карманом, и чтобы в нём лежали вещи дисьтвительной первой необходимости. Может быть из-за своей плоскопараллельности или из-за каких других типичных свойств окружающего картинуума, но простой обыватель и даже профессор Клюшкин не смогут пронзить чемоданчик оптической осью или другим острым веществом. В результате этого странного свойства вещи, содержащиеся в чреве изображённого ящичка абсолютно не видны. Только теперь мы можем отметить, что вещи эти видимо совершенно прозрачны и всякое физическое и математическое явление вблизи них невозможно. Hеизвестный художник Петровичини по поводу этой своей жуткой мазни всегда объяснялся очень туманно и вообще не хотел о ней говорить. Кроме того, будучи от роду глухонемым, этот клаустрофоб за всю свою жизнь ни слова не сказал даже своей жене, Констанции Львовне, а всегда обращал на себя её внимание, громко падая с тех предметов, поверх коих находился. Констанция же Львовна была в него влюблена до того, что ничего вокруг не замечала, и даже его самого с трудом визуально отделяла от объектов и окружающих медицинских тел. К слову, неизвестный художник Петровичь сам всегда старался быть незамеченным и даже предпринял по совету академика Клюшкина такие меры, которые рабочие называют <опулирацией>. Опулирация помогла, но ненадолго, и тогда академик Клюшкин по новым медицинским методам отломил вазелину Петровичу некоторые ненужные, с его крайнего разумения, конечности. Художник Вазелин обрадовался и стал от радости благодарить милого доктора и даже, по моему, бегал по комнате. А потом попал под какой-то трамвай и незаметно умер. Умерла и его жена, Констанция Львовна, и профессор Клюшкин, но это уже произошло по совсем другой причине. Да, пожалуй, медведи меня недолюбливают.
========================================================================== Andrey Zavodov 2:5080/111.5 28 Jun 00 11:26:00
Русские идут
Капитан-лейтенант Гадяцкий, сидя в машинном отделении линкора "Пеструхин", погружался в астрал. Его мысль отвалилась от хромого одноглазого тела и медленно принимала горизонтальное положение. Юнга Помер наблюдал это безобразие, спрятавшись в остывающей топке парового котла. Остальные члены экипажа, хорошо зная своего командира, ещё утром заперлись в кубриках, каютах, камбузах и гальюнах, мудро задраив все люки и иллюминаторы. Приближалась условная секунда "С". Корабль медленно дрейфовал в полумиле от экватора, воспалённое воображение акул рисовало радужные картины. Hесколько шведских моряков за бортом из последних сил доказывали на незнакомом языке, что их судно потерпело что-то вроде кораблекрушения. Если кто-нибудь их и слышал, то не подал виду, а скорее даже и никто не слышал. В такие моменты сплочённый воинский коллектив линкора обычно старается всячески притупить восприятие окружающей действительности. В ту минуту доблестный командир линкора уже прислонил свой проспиртованный организм к Главному Железному Поручню, ощущая себя частью миросостояния Вселенной и корнем жизни навсегда. Помер, наблюдавший сие, почувствовал себя слегка не в себе, но сдержался и остался под контролем мозгового аппарата. Гадяцкий же его давно заприметил и теперь уже стал обдумывать, как похитрее да повеселее подшутить над незадачливым юнгою. И тут наручный секстант боцмана где-то в глубине туннелей и переходов "Пеструхина" звонко и по-молодецки пробил несколько склянок. Экипаж глубже вжался в палубу, в радиусе мили сдохли все акулы, а машинное отделение великого корабля совершенно преобразилось. Тут и там на потолке, обшивке и даже на некоторых манометрах загорелись и потухли маленькие голубые огоньки, тело капитан-лейтенанта исчезло из поля зрения, а вместо него рядом с большим паровым котлом появился Ленин. Он был большой, добрый, улыбался детям и весело помахивал кепочкой, конвульсивно зажатой в правой руке. Презрев запертые люки и метровые чугунные переборки, он вышел из машинного отделения на палубу, искрясь добротой и счастьем, простёр руки к небесам и пообещал, что три дня никому ничего не будет. Hа палубу недоверчиво и с опаской стали выползать наиболее смелые члены экипажа. Ленин перешагнул через перила и теперь стоял на воде, ласково улыбаясь и как бы приглашая последовать за ним. Экипаж, уже ничего не боясь и не понимая, с разбегу выпрыгивал за борт. Кто-то, конечно, сразу, как топор ко дну пошёл, так им и надо, ну а остальные весёлою гурьбой, наперегонки уже бежали за Лениным, который повернулся животом в сторону населённого пункта Гринвича и шёл не оглядываясь и помахивая кепочкой, конвульсивно зажатой теперь уже в левой руке. Так и шли они, простые русские моряки, навстречу своей неизвестной судьбе, ведомые своим таинственным Вожатым. А шведские империалисты утонули все. А юноша Помер блевал. Ему было очень плохо. ОЧЕHЬ!
========================================================================== Ingvarr Zhmakin, 2:5030/73.27 (28 Jun 28 19:55)
Лосево. Софоложество (диванофилия).
Я шел, предвкушая ни с чем не сравнимое ощущение жлобского собственничества, когда смогу, наконец, растянувшись на комфортабельной шкурке диковинного зверя, зажевать ломоть свежекопченого мяса еще более диковинного зверя, после чего угоститься малиновой настойкой, приготовленной дружественными медведями. Однако, не доходя до цели каких-то сотен шагов, я чую странный и совсем не приятный запах. Подойдя ближе, я узреваю его источник - к стене созданного большим трудом дома прислонены отвердевшие от долгой носки портянки. В смятении, я вбегаю в дом и вижу лужу рвотных масс с плавающими там объедками в том углу, где я хотел поставить кресло из найденного в недалеком овраге векового пня. Hа желанной же шкурке возлежит неопрятный человек с мутным взором и отталкивающими чертами лица, хмуро разглядывающий пустующий жбан из-под малиновой настойки. Я восклицаю: - Путник! Ты устал в дороге, тебя измучила жажда. Я понимаю тебя, и надеюсь, что ты отдохнул. Hо, не сочти за обиду, это мой дом. Я построил его для себя, а теперь тоже хочу отдохнуть. Кругом вдоволь леса и малины, ты можешь построить свой дом. И я помогу тебе в этом, ибо ты будешь моим соседом. И ответил путник: - Пошел в жопу, плюгавый урод! - и повернулся на другой бок, чтобы точнее показать пальцем, в какой именно класс местностей мне следует ориентировать свой путь. - Hо, путник, ты неправ! - сказал я обиженно. Тот не счел приемлемым ответить, отвернувшись к стене. Тогда я взял свой верный топор, отрубил грубияну пальцы рук и ног, потом ослепил его столовой ложкой и посадил на затупленный еловый кол, а когда он умер, вывесил на калитке его половые органы в знак того, что излишнее хамство не соответствует учению Лао Цзы.
