Анатолий Калинин - Братья

Чтобы выйти на дорогу, ведущую в свою станицу, Ивану Степановичу надо было подняться и потом опять спуститься по горбатой улице, на которой жила Дарья. Ее дом стоял на углу. В струе света, пролившейся из окна, купалась чеканная, бархатная листва белого тополя. Он был как родной брат тому

веселому и шумному тополю, мимо которого шел сегодня Иван Степанович по дороге в хутор.

Он остановился под деревом, увидев в освещенном квадрате Дарьиного окна ее склоненную над столом голову с гладко причесанными и уложенными на затылке в узел русыми волосами. На Дарье была не парусиновая, забрызганная раствором кофта, а розовая крапчатая кофточка, заколотая на груди белой брошкой. И в лице ее было теперь не стремительное насмешливое выражение, а задумчивое и немного грустное. Склонившись над столом, Дарья шевелила губами и бровями, должно быть записывая в бригадную ведомость фамилии работавших сегодня вместе с нею в садах женщин.

Но вот она подняла лицо, брови ее разлетелись вверх и в стороны, а глаза сузились и глянули сквозь окно настороженно и ждуще. У Ивана Степановича сердце забилось в груди, будто он взошел на крутую горку. Он отступил в темноту и стал спускаться по улице к реке, на дорогу.

Уже за хутором услышал впереди тот глуховатый звон и пенящийся шум, который разносится по реке от идущего парохода. Потом из-за поворота скользнул по воде и заплясал на гребешках небольших волн луч прожектора. Мелодично звеня машинами, пароход прошел мимо Ивана Степановича и вскоре поравнялся с бакеном.

И вот до Ивана Степановича донесся этот звук – густой и вибрирующий, как полет шмеля, услышав который, он, как всегда, прибавил шагу.