Да, но личную жизнь нужно было как-то устраивать…
Однажды, уложив Свету спать после длинной прогулки с попытками научить ее прыгать через скакалку, женщины закрылись на кухне. Галке иногда хотелось покурить, и Полина снисходила до этой ее слабости.
– Вот так и будем жить, как послевоенная семья. Ты – папа, я – мама, а Света – наш ребенок. Вдовий пароход, – грустно заметила Поля, нарезая хлеб для бутербродов.
– Не вижу проблем с тем, чтобы выйти замуж, – заявила Галя с интонациями фронтовички, которая пережила уже не одну войну. – Замуж мы с тобой выйдем по-любому. Хоть завтра. Вопрос – за кого? Ответ – за иностранца. Отечественного производителя уже поддержали. Если он сам не держится, бесполезно. Нужно искать другую опору. Наших парней портят еще в детстве. Если бы у меня мальчик родился, я бы его сделала настоящим мужчиной, чтобы помогал, зарабатывал и был таким ласковым-ласковым. А у нас мужики – как контуженные в четвертом поколении. Уже война давно закончилась, а мы еще в окопе сидим, боимся отвлечься на нормальную жизнь.Разве можно быть счастливой с пограничным столбом?
– Мне кажется, дело в образовании. Психологическая культура низкая. Никто про себя ничего не знает и знать не хочет. И на других им наплевать, – у Полины была своя теории человеческого одиночества. Она прочла как-то в переводной статье у одного американца, что если молодой здоровый человек одинок, то только потому, что у него нет навыков общения. Сам виноват.
– Как это, не хочет знать самого себя? – возмутилась Галя. – Да это ж самое главное – про себя что-то интересное узнать. Если это интересное есть. А если его нет? Начнешь узнавать человека, а он уже весь и кончился. Боишься утонуть, а потом умираешь от жажды. Вот такая история. Все чего-то ждешь, ждешь. Потом думаешь, а чего я жду-то? Нужно рукава закатывать и – за работу. Я своему вначале еду подносила к компьютеру, на тарелочке с голубой каемочкой. То бутербродик, то яблочко. Думаю, он же что-то гениальное творит, а я, как жена, должна быть ему опорой. Год идет, два. Дочка подрастает, ходит уже и говорить начала. А ничего гениального не произведено. Тогда я стала интересоваться, что же он там все время делает? Ну, понятно, порносайты, игры с друзьями, а что он такого особенного сделал за эти годы, пока я по ночам не спала, Светку кормила грудью, лечила ее, гуляла с ней через не могу, чтобы ребенок свежим воздухом дышал? Балкона же у нас не было, Сергей ночью на кухне работает, а днем спит, ругается, что его будят. Эх, разве это жизнь? Спрашиваю, какие проблемы, может, нужно помочь? А он на ерунде парится. Программку написать – день, не больше. А он клиенту месяца три рассказывает, как успешно идет работа. Ну и кто такому будет делать заказы? Я его отодвинула в сторону и сама быстренько сделала то, над чем он якобы спину гнул день и ночь. По работе соскучилась!
Галя закурила еще одну, «последнюю», приоткрыв форточку. Разошлась:
– Я уже озверела от этого материнства. Живешь только, как детский организм прикажет, своего уже ничего нет. Руки-ноги онемели. А стала работать, снова силы стали прибывать, и с дочкой повеселей стало. Отвлекаюсь, отдыхаю, денег заработала за месяц столько, сколько в руках до сих пор не держала. Отъелась. А то, знаешь, времени нет, если есть что в доме покушать, я – мужу. Все-таки борщ варить не через день, а через три дня… И в магазин реже ходить, если самой не есть. Это не от жадности. А времени не хватало и сил тоже. Никто ж не помогал с ребенком. Мои далеко, а у Сергея мать принципиальная: сами родили, сами и растите, я своего вырастила, и вы вырастите…
– Как же она родную внучку? – сочувственно покачала головой Поля. И налила, как из жалости, новую чашку чаю, бутерброд сделала еще один, пожирней.
– Как-как? Теперь ведь бабушки другие пошли. Не то, что наши. Нам же повезло. Я в детстве такая была счастливая, аж сочилась от счастья. А спрашивается, что в нем было такого особого, в этом детстве? Бабушка, вот что.
Галя с благодарностью закусывала и продолжала свои пламенные речи:
– Она меня так любила, что на всю жизнь хватит. А я! Родители пойдут в кино, меня оставят бабушке, а я у нее ночевать уже собралась. Прошу: «Ба, я у вас буду ночевать. Можно?»А она хитрая, говорит: «Вот если дашь волосы постричь коротко, а то они у тебя тонюсенькие, то не отдам папке с мамкой». И давай деда просить, чтобы он машинкой меня постриг наголо. Деду что? Он раз, и я – лысая. Приходят родители, а уже все сделано. Дочка пострижена и вроде бы спит. «Пусть уже спит. Как вы ее с голой-то головкой по улице поведете?! Холодно же. А к утру они уже немного отрастут!» И я ночевала. А утром вареников налепим, корову выдоим, гусей пасти выгоним, поросяток покормим. Сколько всего! Бабуська только хвалила меня, никогда слова дурного не сказала. Так я и думала тогда, что лучше меня на свете девочки нет. Вот, думаю, повезло мне Галей родиться. Повезло так повезло. Да еще в таком селе. Да еще в такой стране, где такие кавуны растут сладкие, а вишни сочные. Дурная я была от счастья. А потом бабушки не стало, и все, кончилось мое счастье.
Полина подошла к двери, прислушалась, пальцем показала, что нужно говорить все-таки потише, и с энтузиазмом заговорила про свою бабушку:
– У меня тоже бабушка была хорошая, лучше, чем отец и мать. Она наивная была, как ребенок. Что по телевизору рассказывают, во все верит, за всех переживает. В Сомали голод, а у бабушки слезы на глазах. «Как же мне, говорит, детей жалко. Если бы учителей призывали, я бы поехала, поучить их физике».
Тут уж Галина очередь была бутерброд делать. Как не подкормить подругу, особенно на словах про голод. Поля согласно кивнула и продолжила:
– Она так свою физику любила, даже представить себе не могла, что можно прожить жизнь, так и не узнав третий закон Ньютона. А я в физике – ни бум-бум… Понимаю, что красиво, небо, космос, земное притяжение, но когда задачу дают решить, я даже в готовую формулу не знаю, что куда нужно подставлять. А она говорит: «Это так просто!» Я до сих пор комплексую. Ты вот как думаешь? Может такое быть, чтобы наши бабушки были умнее нас? Это же против природы. Каждое следующее поколение должно быть умнее предыдущего. Иначе человечество вымрет от глупости*.
*Комментарий психолога
Я думаю, в целом человечество умнеет, но все больше по женскому типу. Уже давно введено понятие «социального интеллекта» – способности решать социальные задачи, адаптироваться и продвигаться через отношения и связи с другими людьми. Но осталась проблема измерения. Тесты хорошо измеряют IQ, под которым в основном понимают формальный интеллект, способность решать задачи на формальную логику. Иррациональные подходы к жизненным ситуациям оказались неизмеримы. Они просто или срабатывают, или нет. Я бы использовала для характеристики ума такое понятие, как продуктивность: количество реально решенных жизненных проблем, деленное на количество попыток их решить. Получится что-то вроде КПД социальных усилий. У женщин он должен быть выше. Может, поэтому мы смелее беремся решать житейские проблемы, несмотря на неочевидность успеха? Мужчина отказывается, если не видит результат с самого начала. А мы к нему прорываемся методом проб и ошибок.
– Я считаю, они были более счастливыми, чем мы, – Галя любила сентиментальные суждения. – Может, счастье – это когда остался последний человечек, который без тебя жить не может? Внучка, например. Вот они и хотят отдать самое главное, что у них есть. Тебе достался третий закон Ньютона, а мне вареники.
Полине казалось, что Галя ее внимательно слушает и прекрасно понимает.
– Родители все время пытались меня чему-то научить. Учат уму-разуму, а сами ждут не дождутся, когда наступят выходные, чтобы меня бабушке сбагрить. А бабушка – нет, не учила, а просто вместе проживала эти выходные, на одной волне. Всегда спрашивала: «Ты как?» – как настроение, чего хотела бы. А про Ньютона рассказывала так, чтобы мне было интересно. Да, бабушки были лучше родителей, – жаловалась Поля.
– Мы тоже будем хорошими бабушками. Ты вот психолог, всегда поддержишь, поможешь своей внучке. А я стану бабкой с клавиатурой, буду с внуками резаться в игры на компе. Представляешь, они в Америке, а я в селе Васильевка Полтавской губернии. И что? Какие расстояния?!
Обе задумались: а будут ли они хорошими бабушками? Надо для начала стать хорошими мамами. И если Галя была уже в пути, то для Поли это был особенно болезненный вопрос. Она переживала не только из-за того, что замужем не была, а из-за того, что у нее не было детей. Какое-то двойное, нет, многократное, бездонное горе.
Поля верила Гале, слушала ее иногда пугающие соображения о жизни, но, наблюдая, как та шустро орудовала на кухне, верила не столько в ее ум, сколько в сноровку.
