— Я не думал, что это относится ко мне…
— С чего бы это?
— Я работаю на телевидении…
По прошествии некоторого времени Татема снова впустили в палату. Его отец уже открыл глаза и теперь обратился к нему слабым голосом:
— Сынок, я должен кое–что сказать тебе — мне в этом призналась твоя мать перед смертью. Отнесись к этому спокойно. Я тебе не отец. Ты же знаешь, как твоя мать любила Кена Додда, считала его лучше всех на свете. Ну так вот, когда он играл в ипсвичском «Гомоне» в шестидесятых, она прошла за кулисы, и он пригласил ее в свою гримерку… ну и…
Татем не стал это слушать.
— Ладно, папа, прости, мне надо выйти и кое–что проверить, — порывисто сказал он.
Он встал и вышел из палаты. Старик снова откинулся на подушку, и после этих последних усилий с ним произошла еще целая череда ударов, которые лишили его дара речи.
Татем вышел из больницы и остановился в предутренней английской дымке, судорожно включая все свои телефоны и пейджеры и проверяя, нет ли на них каких–нибудь сообщений. Сообщений не было.
— Черт! — взвыл он и набрал номер.
— Здравствуйте… да, я абонент вашей службы, — произнес он, когда ему ответили. — Я жду… сообщения… и мне хотелось бы знать, не теряются ли они иногда… сообщения… из–за солнечной активности или еще из–за чего–нибудь? Нет? Понятно, ну спасибо.
Он замер с задумчивым видом, и тут к нему подошел человек внушительной комплекции.
— Привет.
— Привет.
— Я приехал для участия в шоу «Костолом II», устраиваемом Всемирной ассоциацией боев без правил. У меня сегодня выходной, и я хотел спросить, не знаешь ли ты здесь какой–нибудь круглосуточной сауны?
— Прости, дружище, я нездешний, — ответил Татем и двинулся обратно в больницу, оставив борца в полном недоумении.
Клайв Хоул сидел за столом и пытался сосредоточиться на чтении сценария Татема и Черри, но слова плясали у него перед глазами, разбегаясь черными кругами, как бывает, когда тебе кто–нибудь заедет в глаз. Он не знал, что ему делать. Осторожно положив сценарий на стол, он в отчаянии схватился за голову. Однако через несколько секунд раздавшиеся снаружи звуки вернули его к реальности. Через окно было видно, как рабочие восстанавливают поваленную секцию заграждения, через которую он совершал свои побеги. За работой наблюдала Черри. Потом она повернулась в сторону окон его кабинета и наградила его презрительным взглядом.
И тут у него родилась мысль — она мелькнула и начала испаряться, но он вцепился в нее, как в улетающего бумажного змея, и двинулся вслед за ней в небольшое полузаброшенное помещение, которое использовалось иногда для подготовки программ.
Клайв вышел в коридор первого этажа, который смутно помнил еще по тому времени, когда работал продюсером, и двинулся к двери с табличкой «Гримерная В». Внутри на высоких табуретах сидели несколько гримерш, рассматривавших фотографии своих кошек. При виде Клайва они оторвались от этого занятия, и он увидел, что с одной из них он пару лет назад работал на постановке комедии «Тусклые огни заштатного городка». Если бы не она, никто бы даже не догадался, кто он такой.
— Привет, Клайв, — сказала она.
— Привет, Кларисса, — ответил он и затараторил с бешеной скоростью, чтобы решение не успело оказаться погребенным под всеми контрдоводами, роившимися в его голове: — Да, я… э‑э… я делаю скетч для… э‑э… «Смехопомощи»… и мне нужен рыжий… э‑э… рыжий человек, и я… э‑э… хочу рыжий парик и бороду… да, парик и бороду, чтобы сыграть рыжего.
— Съемки уже начались? Мне казалось, что в этом году «Смехопомощи» вообще не будет.
— Нет, да, но через несколько дней начнут снимать, и я бы хотел немножко привыкнуть к э‑э…
— К тому, как ведут себя рыжие?
— Вот именно.
— Евгения, — обратилась она к своей ассистентке, — ты не могла бы сходить на склад и принести рыжий парик и бороду?
Не прошло и нескольких минут, как довольный Клайв Хоул с рыжим париком на голове и рыжей бородой вышел в фойе и двинулся мимо огромной скульптуры работы Генри Мура, изображавшей фигуру полулежащего человека, о которой все говорили, что Мур вылепил ее в ожидании аудиенции у Клайва. Когда он приблизился к главному выходу, Татем, следивший за всеми выходящими в инфракрасный прицел снайперской винтовки из окна своего кабинета, не узнал его.
Выйдя за ворота, Клайв немного помедлил на Вуд–лейн и двинулся в сторону станции метро; он еще помнил о том, что подземка — это вид транспорта, которым он пользовался до того, как его начала возить служебная машина Би–би–си. Запихав руки в карманы, он принялся искать мелочь, пока не нащупал монету, напоминавшую по своим размерам фунт. Однако это оказался не фунт, а испанские сто песет — как они очутились у него в кармане? Может, он, сам того не заметив, побывал в Испании? Однако он был уверен, что не ездил туда, и тут ему пришло в голову, что он ни в чем не может быть уверенным, поскольку может полагаться лишь на сведения, поставляемые его собственным мозгом, а этот его мозг является слишком ненадежным свидетелем.
— Билетик, пожалуйста, — попросил он в кассе.
— До какой станции? — поинтересовался кассир.
Это поставило Клайва в тупик — он и так с трудом попал внутрь, несколько раз пройдя мимо входа, словно скромняга, не решающийся зайти в секс–шоп.
— Э‑э, а‑а, не знаю… билетик на метро.
— Ну тогда почему бы вам не приобрести однодневный проездной? — осведомился кассир из–за плексигласовой перегородки, установить которую ему посоветовал его лечащий врач для предотвращения приступов раздражительности. — Он дает право неограниченного пользования автобусами и метро, так что вы сможете поехать куда вам заблагорассудится. А если вам там не понравится, всегда сможете за бесплатно вернуться обратно.
Для нерешительного Клайва это стало просто небесным даром.
— Как замечательно! — чуть ли не со слезами на глазах воскликнул он. — Сколько?
— Четыре фунта девяносто пенсов, — ответил кассир.
У Клайва, который обедал в ресторанах, где тарелочка горошка, заказанного на гарнир, стоила три пятьдесят, дух перехватило.
— Как дешево! — воскликнул он.
И кассир не смог сдержать своего врожденного сарказма:
— Вы что, издеваетесь? — осведомился он.
Но Клайв вовсе не издевался. Он спустился на платформу и сел в первый подошедший поезд, который довез его до Илинг — Бродвей, где какая–то чернокожая женщина велела ему выйти, потому что это была конечная остановка. Клайв вышел на улицу и запрыгнул в микроавтобус, стоявший перед станцией. Показывая свой проездной водителю, он почувствовал себя детективом, который может попасть в любое место, предъявив свой значок. На этом автобусе он доехал до места, называющегося Рейнерс–лейн, после чего снова спустился в метро и вернулся в город. Клайву без лишних вопросов удалось выйти на Бейкер–стрит, где он сел уже на другой автобус, на котором и добрался до Сохо. Идя пешком по Олд — Комптон–стрит, он обратил внимание на дверь, на которой висело написанное от руки объявление: «Австралийка Таня, 18 лет. 2 этаж». И снова у Клайва мелькнула мысль. Он понуро начал дожидаться, когда у него в голове зазвучат возражающие голоса, но, похоже, все они были согласны с этой мыслью, и он поднялся вверх по скрипучей лестнице.
Войдя в крайне убогую комнату, Клайв увидел женщину, которой было существенно больше восемнадцати и которая явно не являлась австралийкой, — она курила, сидя за туалетным столиком и подпиливая себе ногти.
— Э‑э… а где Таня? — спросил Клайв.
— Уехала обратно в Квинсленд, дорогуша, — не поднимая головы, ответила женщина. — У них там такое страшное наводнение, вот она и поехала на осушительные работы. Может, я чем–нибудь могу тебе помочь, дорогуша? — добавила она, наконец посмотрев на Клайва.
— Ну, мне вообще нужно кое–что не совсем обычное…
— Чего я только ни делала, дорогуша, вряд ли тебе удастся меня удивить, правда это обойдется тебе дороже. Так что ты хочешь?
Клайв достал из кармана пальто сценарий Та–тема и Черри и протянул его женщине.
— Чтобы вы прочитали этот сценарий и высказали мне свое мнение…
— Действительно, это что–то новенькое, — сказала проститутка, потом достала очки из ящика стола, старомодно облизала палец и принялась читать.
Клайв сел на стул, нервно наблюдая за ее реакцией. Через полчаса она перевернула последнюю страницу и отложила сценарий в сторону.
— Ну так и что вы думаете? — спросил Клайв.
— Об этом «Сальном спокойствии»? Ну, я думаю, что первая сцена перенасыщена действием, а характеры следует углубить, пока они кажутся довольно плоскими. Готовишься к съемкам?
— Сериал.
