— Думаю, что завтра…
— «Думаю» меня не устраивает. Пройдем, я сам посмотрю,— и они начали осмотр с дороги.
— Ну, молодцы! — просиял довольный Аршавэл, проверив работу.— Послезавтра ждите гравий.— И, зорко оглядев работающих — а в Шортанды работало большинство новичков,— нарочито громко крикнул: — Сурен, остаемся обедать, съезди в магазин, попроси из председательского фонда «Столичной».
Сурен, лениво поигрывая ключами, нехотя завел машину.
— Пойдем, бригадир, поторопим Нюру с обедом, по дороге и поговорим о делах.— Аршавэл взял Погоса под руку.— После обеда я заберу твоих комсомольцев с собой. Три вагона битума в брикетах достал, пока не расплавился на таком пекле и не разнюхали другие, нужно срочно вывезти. Не то будем куковать без асфальта, а так — мы тока за шесть недель и сдадим. Досрочно, как любит выражаться районное начальство.
— Возьми, Аршавэл, других,— попросил Меликян.
— Что, лентяи?
— Напротив. Самвел умеет обращаться с нивелиром и теодолитом, и я завтра собирался их отправить на разбивку фундаментов под те сборные дома, что будем ставить рядом с правлением колхоза.
— Надеюсь, ты не шутишь? — Аршавэл остановился.
— Ты думаешь, как мы день сэкономили? Идеально расположили тока и дорогу к бетонке привязали — все сделано по нивелиру!
— Прекрасно, уговорил. Только не завтра, а сегодня же. Не только разбивку, но и опалубку пусть выставят и выверят по инструменту. Сразу на все шесть домов, досок не жалеть. Потом навалитесь и все фундаменты забетонируете. Место видное, и шесть готовых фундаментов — хороший аргумент для аванса,— Аршавэл, довольный неожиданным решением, рассмеялся.
Во дворе пахло свежевыпеченным хлебом. Восемь больших караваев, прикрытых махровым полотенцем, двухдневная норма бригады, уже лежали на хозяйственном ларе.
— Давно я не ел хлеба домашней выпечки,— сказал Аршавэл. Увидев выходящую из хаты повариху, весело спросил: — Как с обедом, хозяйка?
— У нас насчет режиму строго, полчаса еще до обеда,— и показала на ходики, висевшие на дереве.
Погос нашел в доме забытые или брошенные за ненадобностью хозяевами часы и пристроил их на карагаче специально для Нюры. Перед сном Погос подтягивал гирьки, строго запрещая другим прикасаться к ходикам.
За обедом, проходившим весело, с шутками, Аршавэл, подзадоривая земляков, пообещал:
— Будет ток в шесть недель — в подарок получите полный выходной и живого барашка, сам шашлыки готовить приеду.
— Аршавэл, оставь Сурена у нас. С моими комсомольцами не заскучает, да и делу научится, за лето денег немало заработает.
— Нет, Погос, молод он еще, да и мне нужен…
— И то верно, успеет еще на работе наломаться, пусть погуляет,— поддержал Аршавэла Гурген.
— Работа, она не ломает, работа выправляет человека,— жестко ответил Погос и, глядя на ходики, добавил: — Обед кончился. На работу пора.
— Сурен, ты выполнил мое поручение? — спросил Аршавэл, видя, что бригада собирается расходиться.
Сурен поспешил к машине, достал бумажную папку и попросил, чтобы все подошли к нему. Небрежно бросив на капот «Волги» сколотую скрепкой стопку бумаг, попросил каждого расписаться напротив своей фамилии на всех листках.
— Что это за бумаги? — поинтересовался Самвел, подписывая не то девятый, не то десятый бланк.
— Кровать брал? Простыню брал? Лопату брал?..— затараторил Сурен.— Давай расписывайся скорее, отцу некогда…
— Он у нас очень грамотный, не обижайся на него, Сурен,— вмешался нетерпеливо дожидавшийся своей очереди Гурген.
Самвел все-таки перевернул один из бланков.
— «Ведомость на выдачу заработной платы»,— прочел он вслух.
— Аванс собираюсь при случае вырвать, не бегать же мне за твоей подписью,— перебил Самвела неожиданно оказавшийся рядом с сыном Аршавэл.
* * *
В воскресенье «на домах» побывали многие колхозники. Одни молча пробовали крепость опалубки, другие на глазок выверяли, ровно ли выставлена. Давали советы, спрашивали, ругали, хвалили. После обеда, в перекур, к ребятам, сидевшим в окружении мальчишек, подошла молодая пара, и парень, волнуясь, спросил:
— Неужели все шесть домов поставите в этом году?
— Обязательно,— ответил Самвел.
— Поймите, для нас это очень важно. Мы — молодые специалисты, и нам обещали здесь квартиру,— робко вмешалась женщина.
— Поздравляем, вот, выбирайте любую. Фундаменты уже есть, и вообще, квартиры будут удобные, просторные.
— А вы не бросите работу, не докончив?..— парень замялся.— Шабашники, говорят, народ ненадежный…
— Мы не шабашники,— ответил, распаляясь, Самвел,— вы посмотрите, как мы работаем…
— Да, работаете вы здорово, я за вами уже несколько дней наблюдаю… Вы не возражаете, если я вам немного подсоблю, вложу свой камень в фундамент нашего будущего дома? — неожиданно предложил повеселевший парень и, не дожидаясь ответа, снял пиджак.
В сумерках, когда друзья собирались домой, у стройки остановились две девушки и, о чем-то пошептавшись, спросили:
— А почему вы в клуб не приходите?
— За день так натанцуемся, особенно в такие дни, как сегодня, что к вечеру об одном мечтаем — дойти бы скорее до кровати,— объяснил Самвел, но вдруг весело добавил: — Мы еще придем, девочки…
В Шортанды на токах Аршавэл бывал часто, но, радуясь размаху работ, уезжал с нараставшим в душе беспокойством. Колхоз никак не мог достать опоры и перекрытия — стройка была внеплановая. Бежевая «Волга» Аршавэла рыскала по области в поисках железобетона, но старые связи не помогали. У Аршавэла, правда, был резервный план, потому он и торопил Меликяна.
В конце июня Аршавэл выдал каждому крупный аванс. Друзья купили сапоги и рабочую одежду, а оставшиеся деньги, как и все земляки, отправили домой. Таких денег им до сих пор держать в руках не приходилось. Вечером в тот же день решили сходить в клуб.
За ужином Гурген насмешливо посмотрел на выутюженные брюки Карэна и спросил:
— Куда это вы вырядились?
— Хотим в кино сходить,— ответил Карэн.
— Денежки завелись, повеселиться захотелось?
— Гурген, не приставай к ребятам,— вмешался Вартан.
— Что же, мне и слова им сказать нельзя?! — вспылил Гурген.— Вы не первый год приезжаете и знаете — Аршавэл не любит, когда с местными общаются. Они и так, слава Богу, десять дней на домах трепались с каждым прохожим.
— Пусть идут. Самвел только из армии вернулся, считай, и недели не отгулял,— перебил Меликян.
— Ну и зануда этот Гурген, что он к нам пристает? — удивился Самвел.
— Говорят, он метит выдать Седу, младшую дочь, за Сурена. Вот и пытается угодить Аршавэлу. Да и Погоса лишить бригадирства он бы не прочь…
— Этого ему не видать, до Меликяна ему далеко…
В тесном и душном, несмотря на настежь распахнутые окна, зале клуба посмотрели фильм. После сеанса молодежь не расходилась. Киномеханик вынес из клуба проигрыватель, во дворе начались танцы. Обычно в воскресенье на центральной усадьбе собиралась молодежь и из других отделений колхоза, были и студенты, приехавшие на каникулы. Самвел приметил и тех девушек, что когда-то приглашали их в клуб.
Поздно вечером, когда уже собрались уходить, к ребятам подошел высокий светловолосый парень.
— Мне сказали, что вы строители,— начал он.— Нельзя ли мне на месяц к вам устроиться? Каникулы у меня, да и заработать студенту не помешает.
— Работы у нас много, но этот вопрос не мы решаем. Вот приедет Аршавэл, я узнаю насчет вас,— пообещал Самвел.
Когда они возвращались домой, неожиданно загремело, загрохотало, заблистали молнии, и впервые за лето хлынул дождь. Пока добежали до двора, промокли насквозь.
Во дворе, босой, в нижней рубахе, стоял под дождем Погос и улыбался.
— Дождь… дождь… как по заказу…
Видя недоумение на лицах парней, объяснил:
— Эх вы, строители! Завтра начинаем крыть тока асфальтом, а я ломал голову, как полить, очистить от пыли готовое основание. Лучше такого проливного дождя ни одна поливомойка не сработает.
— Наверное, еще придется трамбовать? — спросил Карэн.
— Обязательно. Но теперь я буду спокоен за работу. И через десять лет краснеть не придется.
* * *
Работы с покрытием двигались медленно, хотя Гурген, главный в бригаде специалист по асфальту, разве что не ночевал у котлов. Прокоптился, осунулся, зарос щетиной, но никого не подпускал к двум дымящимся котлам.
«Шеф-повар» — прозвал Гургена агроном Нуржан-ага, увидев, как тот колдует над котлами.
Аршавэл, впервые имевший дело с асфальтированием, приезжал каждый день и сразу же спешил к котлам. Он упрекал Гургена, что тот слишком медленно готовит массу. Гурген вежливо, но с достоинством возражал.
— Аршавэл, дорогой, я на асфальте зубы съел, половину бакинских улиц покрыл, когда вы еще за девочками бегали. И не бульвар, дорогой, мостим — хлебу место готовим…
