– Джентльмены. Кофе готов. Что же касается событий сегодняшней ночи, я должен признаться в собственном неведении.
– Ты хочешь сказать, что собаки тебя не разбудили? – из-под козырька бейсбольной кепки “Бруклинских Живчиков” спросил Джим Уотли.
– Я вчера отошел ко сну рано с двумя хорошенькими молоденькими бутылочками каберне, Джим. Все дальнейшее происходило без моего ведома и согласия.
– Так по всему же городу собаки заливались, точно конец света наступил! – обиделся Джим на такую отчужденность Рассола.
– Собакам свойственно гавкать, – констатировал Рассол. Слово “подумаешь” в конце он опустил, но оно прозвучало.
– Но не по всему же городу. И не все сразу. Вот Джордж считает – тут без мистики не обошлось.
Рассол повел седой бровью в сторону Джорджа Питерса, сиявшего у автоматической кофеварки стоматологической ухмылкой:
– И что же именно, Джордж, подвело тебя к мысли о том, что причиной ночных беспорядков стала мистика?
– А я впервые за двадцать лет проснулся от того, что у меня стоит торчком. Меня так и подбросило. Думал, ворочался, чуть фонарь не раздавил – я на тумбочке фонарик всегда держу, если ночью по нужде встать понадобится.
– И как батарейки, Джорджи? Не сели? – поинтересовался кто-то.
– Бабу свою разбудить попробовал. Хреном по ней колочу, чтобы проснулась, говорю: на нас медведь лезет, а у меня последний патрон остался.
– А она? – заполнил паузу Рассол.
– А она говорит: льдом обложи, чтобы опухоль сошла.
– Ну что ж. – Рассол огладил бороду. – По мне, так это и впрямь похоже на мистику. – Он повернулся к остальным старикам и вынес вердикт: – Джентльмены. Я согласен с Джорджем. Подобно Лазарю, восставшему из мертвых, эта необъяснимая эрекция явно имеет под собой сверхъестественное основание. А теперь, если вы меня извините, я обслужу платежеспособных клиентов.
Последним замечанием он вовсе не хотел уесть стариков, которым позволял весь день пить кофе на дармовщину. Август Рассол давно завоевал их преданность. Старикам казалось крайне нелепым покупать вино, сыр, наживку или бензин у кого-то другого – несмотря даже на то, что цены у Рассола были на добрых тридцать процентов выше, чем в соседнем “Экономичном Гипермаркете”.
Разве могли прыщавые клерки гипермаркета посоветовать, какую наживку выбрать на морского окуня, дать рецепт элегантного укропного соуса для той же рыбы, порекомендовать отборное вино к этому окуню и одновременно осведомиться о здоровье каждого члена семейства поименно на три поколения вглубь истории? Никак не могли. В этом и заключалось тайное умение Августа Рассола преуспевать в бизнесе, рассчитанном на жителей городка, вся экономика которого нацелена на приезжих туристов.
Рассол зашел за прилавок, перед которым его дожидалась симпатичная женщина в переднике официантки. Она нетерпеливо мяла пятидолларовую бумажку.
– Неэтилированного на пятерку, Гас. – Она сунула бумажку Рассолу.
– Бурная ночь, Дженни?
– А что – заметно? – Дженни поправила золотисто-каштановые волосы, рассыпавшиеся по плечам, и огладила фартук.
– Всего-навсего невинное предположение, – улыбнулся Рассол, показав зубы, пожелтевшие от многолетнего употребления кофе и трубочного табака. – Мне тут ребятки рассказывали, что ночью по всему городу какие-то бесчинства творились.
– А-а, собаки? Я думала, это только у моих соседей. До четырех утра уснуть не могла, а потом телефон зазвонил, и я совсем проснулась.
– Слыхал, вы с Робертом расходитесь.
– Что – пресс-релизы кто-то уже рассылает? Мы всего несколько дней как разъехались. – Ее голос неприятно заскрежетал от раздражения.
– Городок-то маленький, – тихо сказал Рассол. – Мне не хотелось совать нос в чужие дела.
– Извини меня, Гас. Я просто не выспалась. Так устала, что у меня по дороге сюда галлюцинации начались. Мне показалось, что я слышу, как Уэйн Ньютон поет “Иисус – наш лучший друг”.
– А может, и впрямь пел?
– Ага, с верхушки сосны. Я тебе точно говорю, Гас, – всю эту неделю у меня такое чувство, будто по мне психушка плачет.
Рассол наклонился через прилавок и потрепал ее по руке:
– В этой жизни у нас не меняются только перемены, но это вовсе не просто. Тебе нужно отдохнуть.
Тут в магазин ворвался водитель местной скорой помощи Вэнс Макнелли. Рация у него на ремне шкворчала так, точно ее только что вынули из фритюрницы.
– Угадайте, кто сегодня ночью пробкой хлопнул? – провозгласил он в явной надежде, что никто не знает.
Притихнув, все обернулись к нему. Вэнс секунду понежился в лучах общего внимания, утверждаясь в собственной значимости.
– Майло Тобин, – наконец объявил он.
– Наш зловещий застройщик? – уточнил Джордж.
– Точно. Где-то около полуночи. Мы его только что в мешок упаковали, – сообщил Вэнс всему кадровому составу старичья. Потом обратился к Рассолу: – Можно пачку “Мальборо”?
Старичье переглянулось, толком не понимая, как следует реагировать на такую новость. Все надеялись: его мысль озвучит кто-нибудь другой. Например, “С более приятным человеком такого бы никогда не случилось” или даже “Туда ему и дорога”. Но поскольку старики знали, что следующее объявление грубияна Вэнса может касаться их самих, они старались придумать что-нибудь повежливее. Не стоит парковать машину на стоянке для инвалидов – дабы ирония судьбы действительно не подсунула тебе вескую причину парковаться там. Не стоит плохо отзываться о покойниках, ежели не хочешь оказаться в следующем мешке у Вэнса.
Старичье спасла Дженни:
– А как он со своего “крайслера” пылинки сдувал, а?
– Это уж точно, сдувал.
– На машине ни пятнышка не было.
– Как новенькую держал, что там говорить.
Вэнс довольно улыбался, наблюдая смятение, которое ему удалось посеять в обитателях городка.
– Ладно, парни, еще увидимся. – Он повернулся к выходу и моментально столкнулся с каким-то маленьким человечком, стоявшим у него за спиной.
– Извини, приятель, – сказал Вэнс.
Никто не заметил, как человечек вошел в магазин, никто не слышал, чтобы звякал звонок над входом. Человечек был арабом – смуглый, с длинным крючковатым носом и очень старый. Кожа лежала складками вокруг его пронизывающих серо-голубых глаз. На нем был мятый серый костюм из фланели – как минимум на два размера больше, чем нужно. На макушке лысой головы сидела красная детская вязаная шапочка. Общая потасканность в сочетании с миниатюрными размерами делали человечка похожим на куклу чревовещателя, которая слишком долго прожила в маленьком чемодане.
Человечек взмахнул перед носом у Вэнса корявой лапкой и исторг поток сердитых арабских восклицаний, замелькавших в воздухе, точно голубые всполохи на дамасском клинке. Вэнс вывалился из магазина спиной вперед, прыгнул в свою неотложку и рванул с места.
Неистовая ярость маленького человека ошеломила всех. Неужели в воздухе действительно что-то мелькало? Не показалось ли, что кончики зубов у араба чересчур остры? И глаза у него в этот момент в самом деле вспыхнули раскаленным добела сиянием? Впоследствии об этом никто не заговаривал ни разу.
Первым пришел в себя Август Рассол:
– Что вам будет угодно, сэр?
Неестественный свет в глазах араба померк, и он подобострастно осведомился:
– Извините меня, пожалуйста, но не мог бы я обеспокоить вас, испросив небольшое количество соли?
Трэвис О'Хирн сидел за рулем древнего “шевроле-импала”, которому исполнилось уже пятнадцать лет. Машину он купил в Лос-Анджелесе на те деньги, что демон забрал у сутенера. Сам демон стоял на пассажирском сиденье, высунув голову в окно, и хватал ртом порывы морского ветра, в восторге пуская слюни, как ирландский сеттер. Время от времени он втягивал голову внутрь, смотрел на Трэвиса и пел детскую дразнилку:
– Твоя мать сосет письки в адуууууу! Твоя мать сосет письки в адууууу!
При этом голова его для пущего эффекта делала несколько полных оборотов вокруг собственной оси.
Ночь они провели в дешевом мотеле к северу от Сан-Хуниперо. В номере демон переключил телевизор на кабельный канал, по которому крутили полную версию “Изгоняющего дьявола”. У демона это было любимое кино. По крайней мере, думал Трэвис, получше, чем в последний раз, когда демон посмотрел “Волшебника из страны Оз”, а потом весь день притворялся летающей мартышкой или вопил:
– А это твоему Тотошке!
– Сиди спокойно, Цап, – сказал Трэвис. – Я все-таки за рулем.
Демона укусила какая-то муха после того, как он ночью сожрал на дороге автостопщика. Тот парень был под кокаином или спидболом. Почему на демона так действует наркота, если ядом его вырубить невозможно? Загадка.
Демон похлопал Трэвиса по плечу длинной лапой рептилии:
– Хочу на капоте покататься. – Голос его звучал, как грохот ржавых гвоздей в консервной банке.
