– Я когда домой приезжаю, мне одиноко очень. Мне надо, чтобы там человек жил. Ты меня встречать и провожать будешь, а я тебе дам возможность жить своей жизнью. Жена как женщина и как хозяйка в полном варианте, мне не нужна. Меня чужие женщины раздражают. А ты в мою жизнь лезть не будешь, болтать всеми вечерами и личную территорию метить – тоже. Спать со мной не обязательно, у меня для этого другие варианты есть. Денег тебе давать буду. Ну как?
Но я так и не поняла – почему именно я.
Так мы и жили. Из командировок он мне всегда что-нибудь необычное привозил, но никогда с собой поехать не предлагал. Не то, чтобы меня это сильно обижало, но иногда хотелось побыть мужней женой. Хотя я быстро понимала, что у меня все не как у людей.
А однажды я просыпаюсь, а у меня на подушке – ландыши лежат. Он раньше прилетел и купил по дороге домой. И такой сильный запах, что, кажется, он по комнате волнами расходится. Я лежала с этим букетиком как молодая покойница и думала, что на живого человека я не похожа совсем. Ни тепла от меня, ни любви, ни страстей безумных. Внутри все тихо-тихо, как в Мертвом море. Все плавает на поверхности – и тонуть не может, и к берегу не пристает. И всегда я мерзну, противно так, липко. Как собачонка какая-то бездомная. И по паркету шаркаю своими носочками шерстяными, сижу всегда в уголке, молчу и улыбаюсь. Только бы меня не трогал никто. Ко мне мужчины пристают, а я так рада, что объяснять не надо – почему нет… Да ну замужем же я! И некоторые так недоверчиво косятся, мол, кто ж на тебя такую квелую позарился? А мне даже не обидно – лишь бы не трогали.
Я на кухню вышла с этим букетом, а муж сидит, курит и кофе перед ним уже льдом покрылся.
– Хочешь, я тебе горячего сварю? – спрашиваю я.
А он посмотрел на меня так издалека и говорит:
– Моя любимая женщина уехала.
Так я и сидела на кухне с этими ландышами, пока он мне рассказывал. И думала – если бы меня так хоть кто-нибудь любил. Я бы ни о какой эмиграции не думала. Я бы только одного боялась – с ума от счастья сойти. Но ничего такого со мной не было. И мы сидели с мужем на кухне как спасенные твари с ковчега. Все твари – по паре – вышли и пошли размножаться и жить в любви и согласии. А мы твари непарные оказались почему-то. Жить вместе можем, а больше никакой радости. Он ничего со своей любовью сделать не мог, потому что сначала думал – она подождет, а потом не верил, что – уедет. А я со своей нелюбовью – тоже ничего. Потому что это – вялотекущее заболевание, которое не лечится.
Когда его любимая женщина ждала несколько лет, пока он карьеру сделает, он на ней жениться никак не мог по причине ее национальности. А потом до нее уже дошло, что его карьера – это навсегда. Как и ее национальность. И она уехала. Хотя при расставании плакала и в обморок падала. Но все же уехала. Оставив как напоминание – запахи от Диора и ландыши.
А я ведь на кухню шла, чтобы сказать, что я его, кажется, люблю. И что, наверное, нам пора с семьей как-то определиться уже. И даже, может быть, раз я два языка знаю, ребенка завести. И шла я с этими ландышами как на плаху – осчастливить чужого мужчину своим запоздалым признанием. А он смотрел в окно и плакал из-за любимой женщины.
Через пять лет он тоже уехал, только вот не знаю, получилось ли у него с ней все заново решить? Перед отъездом мы развелись, квартиру продали, а мне купили поменьше, но в центре. И он мне сказал, гладя меня по волосам в аэропорту:
– А я все ждал-ждал – может ты меня полюбишь… у нас ведь могла хорошая семья получиться… ну, да видно, не судьба.
– Ты же знаешь – у меня любовный вирус в организме отсутствует, – это была наша семейная шутка.
Так я его и проводила. Говорить все надо вовремя или вообще никогда. Я потом все духи выкинула. Ненавижу этот запах. И ландыши по весне у метро – тоже ненавижу.
Никакой жизни без животных нет – только вырванные годы. Что животные лучше всяких там цветков-переростков в нашей жизни – это всегда скорее да, чем нет. Эти самые цветочки-лютики сначала долго просят есть, пить, менять им памперсы, а потом уходят к себе подобным и забывают руку, их взлелеявшую. Конечно, при неудачном раскладе ваша киска тоже может пойти за Вискасом и не вернуться, но все же это случается реже. Вот я долго уже живу с животными, я знаю, какое это отдохновение и наслаждение для души. Нет, были и в моей жизни нелепые эпизоды, когда мужчины уговаривали меня бросить некормленых кошек на произвол судьбы и заняться одухотворенной стиркой носков в тазике. Только это, мол, может символизировать высокую нечеловеческую любовь, дорогая! Ну и на что мне эти носки, если тот же загулявший кот, прежде чем лечь на диван, полночи будет себя вылизывать, а потенциальный муж после дружеской попойки даже до душа не доползет! Нет, нет и нет!
Про детей я уже и не говорю! Животному дверь закроешь, грозным голосом скажешь МЕСТО! – и оно ждет терпеливо. А дефективный переросток лет пятнадцати уже никаких команд не понимает, и ошейник тут не поможет. Особенно по весне, особенно в марте. Вот кошечки – милое дело, когда они домашние. У меня их две, и обе такие трогательные. Так весне радуются! Высунут мордочки в оконные решетки и поют хором – мол, весна пришла, весна пришла! Коты на улице им подпевают с надеждой в голосе, но зря, конечно. Ничего у них не выгорит. Останутся кошечки мои старыми девами, сколько ни ори. Я сижу вместе с ними на подоконнике и издеваюсь над котами. Ко мне, не скрою, много раз приставали коты разного уровня. Да и женщины стороной не обходили… ну вы понимаете, про каких я женщин – из тех, из самых…
Уж сколько я удовольствия получала, когда видела, как глаза горят в мою сторону. Когда постарше стала – поняла, что эта моя холодность всех и разжигала. Прямо иной раз, до сумасшествия доходило. Один мой поклонник думал, что я себе цену набиваю, так чуть меня не изнасиловал, когда с цветами до дома провожал. Я ему этот букет в ширинку -то и засунула. Он долго кричал, пока пытался пять роз вынуть – шипы цепкие оказались.
В общем, все они ходили за мной селедочными косяками и предлагали-предлагали-предлагали: замуж, гвозди прибить, на даче помочь, в Египет съездить, ребенка сделать. А вот ребенка мне вообще зря навязывали. Мужики почему-то думают, что если тебе повезло женщиной родиться, то у тебя целых три преимущества: бриться каждый день не надо, в армию в нашей стране не заберут, и можно детей плодить сколько хочешь. А то, что у женщин проблем больше, чем привилегий, это их хилый умишко не догоняет. Но как только ты прямо так говоришь, что детей тебе не хочется и спать ты с ним не собираешься – все! Шок! Ужас в глазах! Крики в темноте! Ты, мол, подруга, неполноценная! Потому что ему мама в детстве говорила, чтобы он женщин боялся! Каждая женщина, говорила ему мама, меняя мокрые штанишки любимому сыночку, мечтает с тобой переспать, забеременеть и захомутать любимого крошку! И вырастает такой никчемушний кривоногий лысоватый неудачник, свято уверенный в том, что все женщины видят во сне не Алена Делона и Филиппа Киркорова, а его сморщенный член и рыхлое брюшко.
И тут ему – отказ! А он уже приготовился снимать свои трусики в ромашку на синем фоне, купленные ему мамой, и спрашивать тебя сурово – надеюсь, ты понимаешь, что ты должна предохраняться?! (ах, он сам-то не может! В киоске не было презервативов его размера!.. Конечно не было – нулевой размер и не выпускают…)
Но трусики в ромашку остаются на месте, как и сморщенное достоинство героя-любовника, а сам герой потом брызжет слюной в компании таких же героев. И они долго думают – то ли я женщина холодная, то ли у меня есть тайное извращение типа зоофилии, а может, я и лесбиянка.
Нет, просто все объясняется. В юности я очень низкого о себе мнения была (спасибо маме!). И все думала, что если с кем переспать, то меня засмеют, и дальше жить будет невозможно. Конечно, если бы я влюбилась, то наплевать мне было бы на маму, грудь первого размера и шрам на коленке. Но я не влюбилась. Как-то не пришлось. С девушками тоже не сложилось – те, кто приставали, были одного образца и от мальчиков мало чем отличались. В общем, к тридцати моя девственность была прочна и устойчива. И – никаких шансов в будущем. Даже с кошками и собаками (я брезглива). А мама все причитала и причитала о моей испорченной судьбе.
– О боже! Я возложила на тебя все надежды! Я положила тебя на алтарь моей жизни! – трагически восклицала мама, попутно вставляя не такие патетические замечания. – Тебе надо носить длинные юбки, закрывающие щиколотки, раз у тебя некрасивые ноги.
– Мама, если бы с детства не твердила про мои кривые ноги, глупое лицо и плохую фигуру, может быть, я, в конце концов, нашла свое счастье. Но мое счастье испугалось твоих криков и пробежало мимо.
– Дочка, но тебе еще не поздно! У нас в банке есть чудесный набор мужчин! Все, как один, любят свою работу и матерей! Мужчина, любящий мать, не может быть плохим мужем! Ах, если бы ты была мальчиком!
