- Ну как, окажешь мне дельную консультацию?
- В чем?
- В таком малозначащем вопросе, как... проведение нашей дискотеки.
- О! Какая честь! Спасибо. Ну, и как же я должна тебя консультировать?
- Мало ли... Но как угодно; каждое твое слово буду ценить буквально на вес золота.
- Ну тогда мне их будет жалко, и я ничего не скажу.
- Ах! Действительно, обидно... Но куда же ты денешь столько золота? Неужели не подаришь мне ни кусочка?
- Ну, ладно... Я совсем забыла. Для ТЕБЯ мне ничего не жалко - ты ведь знаешь...
- Вот и скажи мне, какую вещь сейчас ставить - быструю или медленную?
- Скажу. Быструю.
- А почему?
- Хочется.
- Э-э, а на медленную ты, значит, неспособна?
- Да ну ее... Пригласит еще кто-нибудь...
- Серьезно?!
- Еще как. Какой -нибудь дурак...
- И то верно. Действительно, какая неприятность... А если мы его сделаем белым?
- Кого?
- Танец! Пригласишь сама кого-нибудь...
- Да ну... Неохота мне никого приглашать...
- Н-да... Эх ты бедная, одинокая девочка... Хоть самому тебя приглашай для утешения... И то не годится, если танец-то белый...
- А ты его сделай черным.
- Чтобы тебя пригласить?
- Ну, раз уж ты так хочешь.
- Да, но ты же не любишь, когда тебя кто-то приглашает... Всегда лучше выбрать самой...
- Самой хуже. Вдруг пригласишь того, кто откажется...
- Это, конечно, плохо. Но надо знать, кого приглашать. Например, если пригласить меня...
- И ты не откажешься?
- Ну, Света! Какого плохого ты обо мне мнения, если думаешь, что я могу отказаться!
- Так ты хочешь, чтобы я тебя пригласила?..
- А ты не хочешь?..
- Так мне тебя приглашать?..
- По крайней мере, мне очень хочется объявить белый танец...
- Ну уж если ты так хочешь...
- Ну уж если ты так согласна...
...Скажу между делом только, что разговор сей начался, как только Юра заметил поблизости от себя Свету и довольно мало народу вокруг - хотя около него всегда толпились любопытные. Покинуть свой пост он мог без особого труда, потому что рядом находились двое братьев Рябининых из четвертого отряда - юные ценители-энтузиасты, которые помогали ему на всех дискотеках и на них можно было оставить, нисколько не опасаясь, хоть передвижной телецентр...
- And now the song called "Rainbow Eyes"! Белый танец! Группа "Rainbow", она же "Радуга"! До окончания дискотеки десять минут: Dance, everybody!...
Он повернулся к Свете:
- Ну, что ж, я полностью в твоем распоряжении!
Света улыбнулась и ответила легким наклоном головы...
-...Знаешь, о чем эта песня? "Она ушла вчера, ей все равно... Никогда не думай о вчерашнем..." А сейчас припев: "У нее в глазах - радуга".
- Странный текст.
- Это когда переводишь, всегда получается странно. К тому же это только фрагменты. Специфика английского языка - например, нет мужского и женского рода, это ты знаешь, а, например, ангелы по-английски - все девочки...
- Как это?
- Ну, такое у них понятие ангела... Представь, что у тебя сзади крылышки...
- Тогда бы я улетела... Хотя, крылышки сзади - это, наверное, некрасиво... Перья там всякие... Но зато можно летать...
- А еще можно упасть с высоты. С высоты очень легко падать. У меня есть диск такой - называется "Падший ангел". Ангел, разумеется, женского пола.
- А почему падший?
- Я переводил: там речь идет о любви. В этом, вероятно, все и дело...
- Ангелам нельзя любить?
- Наверное. Но зато можно упасть; ради любви стоит упасть, как думаешь?
- Не знаю...
6.
...Сержу снились голубые бабочки. Бабочки были ядовитые и применялись иностранной армией для ведения боевых действий. Они летали во все стороны по комнате; но жалились только один раз, после чего поверхность ненадолго становилась безопасной. Серж рвал их на кусочки, но кусочки тоже всюду летали и норовили куда-нибудь залезть, и были они совсем мягкие и резиновые: тогда Серж стал их приклеивать к полу клеем ПВА, пока они все не кончились. Потом был сумасшедший англо-русский словарь, который кидался из-за шкафа тяжелыми стульями и гранатами, и в перестрелке Сержу оторвало левую руку и правую ногу. Наконец он проснулся и обнаружил, что в окно стучит дежурный вожатый и ему, Сержу, нынче идти на планерку.
Чертыхаясь, он надел куртку.
Моросил мелкий дождик, и Серж уныло брел, оглядываясь по сторонам. Потом он увидел Наташу с зонтиком.
- Привет, - хмуро сказал он и обогнал ее.
В стеклянный павильон, именуемый пионерской комнатой, собирались заспанные вожатые. Поделились новостями, свежими анекдотами, обсудили погоду и т.п., затем наконец началась планерка. Возглавляла ее старшая пионервожатая Марина - симпатичная, хотя и крашеная, блондинка, которой вообще руководило только одно неизлечимое желание похудеть, которое планомерно осуществлялось в обратную сторону, несмотря на усиление желания.
Планерка своей продолжительностью врезалась в зарядку, которую отменили из-за дождя: он являл собой уже ливень с трудно просматриваемым концом. Двое-трое с зонтиками ушли, кто-то остался просматривать конец ливня за неимением лучшего варианта, и Серж понял, что лучше все же идти - используя такое явление, как успешное экранирование дождя зонтом; даже если он чужой.
- Сережа, довести тебя? Нам по дороге, - предложила Наташа.
- Спасибо.
Сначала шли медленно и молча, потом Серж сказал:
- По-моему, ты держишь зонт нерационально.
- Почему?
- Во-первых, каждый, кто несет зонт, думает, что он абсолютно правильно распределяет его площадь: половину - себе, половину - товарищу, однако на самом деле имеет место где-то семьдесят процентов к тридцати. Ты просто руку сдвигаешь в свою сторону, иначе неудобно, а у меня уже плечо мокрое.
- Ой, извини пожалуйста...
- Да что ты, речь совсем не об этом. Просто если ты поручишь нести зонтик мне, нам обоим станет идти удобнее, и дождь уже точно никого не намочит...
- На... А как ты это сделаешь?
Серж взял зонтик в дальнюю руку и немножко развернулся к центру, касаясь плечом собеседницы: для его второй руки самым естественным положением теперь было бы пребывание на ее плече, но позволить себе этого Серж пока не мог.
- Это естественно, - говорил Серж, - что дождь в тебе не вызывает никаких приятных ощущений. Это только из-за стандартного отношения к нему: дождь обычно мешает что-то сделать, но как можно понять человека, который увидел утром пасмурное небо, и все его настроение сделалось "серым" - причем идти ему никуда не надо?.. При солнечном освещении краски ярче, но это чувствуется только на рассвете и закате - когда тени, красноватый свет и так далее - это мне нравится; но равномерно белое освещение тоже многое подчеркивает... А свет через грозовые тучи - представляешь?.. Смотреть на дождь - это все равно что смотреть на море или большую реку, причем и то и другое во время дождя гораздо красивее. Ты согласна, что почти все предпочитают смотреть на водную гладь?.. А лес во время дождя, с мокрыми листьями, под белым небом?.. Даже асфальт становится контрастнее - чернеет. Дождь, между прочим - это то самое "отсутствие деяния"...
- Как это?..
- Понимаешь, каждый человек себя переоценивает... Он всегда считает, что способен на большее, чем на самом деле. Некоторые верят в свое особое предназначение; это никогда не осуществляется. Все мечтают об успехах и достижениях, которых они якобы могут добиться, и находят дела, которые они могли бы сделать; что-то из этого делается, но чаще ничего не получается, а переоценка себя продолжает работать; возникают новые деяния, как правило снова неудачные, основанные на неправильном подходе к самому себе, своих возможностях и окружающем мире, и так далее. И наконец, человека постигает разочарование - он видит, насколько он "не свершился", насколько неудачно пройден весь путь; времени уже больше нет, а жизнь потрачена бесполезно; ему было бы лучше, если бы он продолжал верить в свои великие нереализованные возможности, чем видеть свое бессилие, свои ошибки и... свою никчемность. Ты понимаешь, это очень важно: вся наша жизнь состоит из деяний, и всякое деяние бесполезно, потому что оно приводит человека только к сознанию своего бессилия. Это действует в масштабе всего общества: сейчас уже получается, что почти любое общественное деяние только приближает его к гибели. Любое деяние бесполезно: ты должен сначала понять себя, свои возможности, создать свой взгляд на вещи, чтобы, совершая, уверенно получать именно то, что ожидал; только тогда твое деяние станет индифферентным, не приводящим к кризису. Но это очень трудно; реально человек всегда начинает себя с деяний над миром, даже когда он еще ничего не знает; потом понимает свои ошибки и действует уже в другую сторону, но это еще неизвестно, насколько лучше: сколько сейчас уже сделано такого, и сколько из сделанного непоправимо?.. Дело в том, что надо не вгонять МИР В СЕБЯ, а вгонять СЕБЯ В МИР. Это наша главная ошибка...
