Ознакомительная версия.
Я слегка запаниковала, потому что вообще плохо ориентируюсь в незнакомых местах, да еще на машине, постаралась свернуть как можно скорее, в поисках разворота заехала в какой-то двор, он оказался сквозным, я проскочила, опять, кажется, выехала не в ту сторону, свернула зачем-то вправо, полностью потеряла ориентацию в пространстве и в результате оказалась на уже абсолютно незнакомой улице.
С неба начала сыпаться какая-то мерзость, не то дождь, не то снег, а я, естественно, забыла поставить дворники. Видимость сквозь переднее стекло грозила приблизиться к нулевой, я свернула к тротуару, приглядываясь и ища место, чтобы остановиться, и тут...
Я, конечно, смотрела вбок и не видела ее, но ехала при этом медленно, и в любом случае мою машину трудно не заметить... Словом, я не знаю, как и откуда, но внезапно прямо у меня перед капотом оказалась женщина в дурацком клетчатом пальтишке, а еще через секунду я услышала противный тупой удар. Я изо всех сил ударила по тормозу, машину, кажется, повело вбок на скользком асфальте... Наконец, я остановилась.
Первые несколько секунд я просто не могла пошевелиться от ужаса. Допрыгалась, дура! Что теперь будет?! Я ее задавила!
Потом страшно захотелось уехать отсюда как можно скорее. Удрать и все! Пусть ищут – не найдут. Мало таких... Скажу Вальке, он спрячет машину, и не было ничего. Он сможет, это уж точно.
А потом я выскочила из машины и на трясущихся ногах побежала к лежащей в грязи женщине.
Она лежала на боку, вытянув одну руку и подогнув ноги. На ней действительно было дурацкое, почти детское пальтишко в красно-серую клетку и вязаная пушистая шапка-берет уныло-бордового цвета. У меня была такая в детстве, я ее ненавидела и называла «возлюбленная свекла». Рядом валялась дешевого вида коричневая сумка. Идиотская старуха! Ну что ее понесло ко мне под колеса, сидела бы себе дома по такой погоде, смотрела бы свои сериалы!
Неужели насмерть? Такого не может быть, я же ехала совсем медленно, и тормоза... Я присела над ней, потрясла за плечо. Женщина шевельнулась и застонала.
Слава Богу! Теперь все обойдется. Не думая ни о замшевой куртке, ни о кашемировых брюках, я плюхнулась на колени в лужу рядом с ней, подняла ее голову. Шапка слетела, из-под нее рассыпались светлые локоны. А она, пожалуй, не такая уж и старуха. Да и не старуха вовсе! Передо мной лежала совсем еще молодая женщина, довольно красивая, если не брать в расчет полосы грязи на лбу и щеке. Крови нет, ран нет, синяков вроде тоже... Что ж она, как неживая совсем?
– Очнитесь! Вы слышите меня? Что с вами? – И хоть бы какая-нибудь скотина подошла помочь, я же не подыму ее одна. Нет, никого. Впрочем, может, оно еще и к лучшему, а то будут потом рассказывать в милиции, как я ездила по несчастной жертве взад-вперед.
Женщина у меня на коленях открыла глаза. Почему-то я отметила, что они темно-серые, и ресницы такие длинные... Что-то было невнятно-знакомое в ее лице, кого-то она мне напоминала, вот только кого? Неважно, сейчас не до этого!
– Вам больно? Что болит? Вы можете встать? Давайте попробуем, я вас сейчас в больницу отвезу.
Женщина только качнула головой, еле слышно уронила: «Нет».
– Но вам же плохо. Поедемте. Это я вас задела, вы так появились внезапно... Подымайтесь, только тихонечко, я вас держу.
Она действительно попыталась приподняться, я, то и дело поскальзываясь, как могла помогала ей, и в итоге ей удалось подняться и сесть, прислонившись спиной к машине и опираясь на правую руку. Я сидела возле нее на корточках.
– Что у вас болит? Руки, ноги – чувствуете что-нибудь?
Она снова покачала головой. Неуверенно провела левой рукой по телу, как бы проверяя, все ли на месте, потом подняла ее и прижала ко лбу.
– Да нет... Все вроде ничего... Только вот голова кружится...
– Это конечно, вы упали, испугались. Это шок. Может быть, и ударились даже. Я смотрела, вроде не видно, но это не значит... Поедемте в больницу. Я знаю врача хорошего, я вас отвезу.
– Не надо больницу. Я сейчас встану.
– Тогда давайте я вас домой отвезу, но врача все равно надо вызвать. Вы где живете?
Она подняла на меня совершенно больные глаза:
– Не знаю... Не помню.
Я слегка растерялась, но решила, что она еще в шоке.
– Ничего страшного, сейчас успокоитесь немного, и все вспомнится. Давайте попробуем встать, я вас хоть в машину посажу, а то вы еще и простудитесь тут в грязи.
Сказать, что мы перебрались в машину не без труда, значит не сказать ничего. Было скользко, обе мы вывозились в грязи и были мокрыми, руки скользили, ноги подкашивались, дверца не хотела открываться, а когда согласилась, сделала это не в ту сторону. В попытке усадить поудобнее я чуть не приложила свою жертву головой об крышу машины, но в конце концов мне удалось водворить ее на пассажирское сиденье и пристегнуть для надежности ремнем. Главное, сделав все это, я тут же стала жалеть, что не затащила ее на заднее сиденье – там можно лечь и вообще удобнее. Но повторить свой атлетический подвиг я все равно бы уже не смогла.
Обходя машину, чтобы сесть за руль, я подобрала сумочку женщины, валявшуюся тут же в луже, отряхнула ее как могла и, садясь, аккуратно положила ей на колени.
– Ну как, пришли немножко в себя?
Она повернула ко мне голову:
– Не знаю...
– Послушайте... Кстати, как вас зовут? А то неловко, знаете, как-то. Я Арина, а вы?
Снова это беспомощное выражение:
– Не помню. Честное слово, не помню...
Господи, это надо же. Я, конечно, в теории знала, что такое амнезия, то есть потеря памяти, и даже читала об этом какие-то околонаучные статьи, не говоря уже о том, что без случая амнезии не обходится теперь ни один мало-мальски уважающий себя сериал, но чтобы вот так, непосредственно рядом со мной... Да что там рядом – просто из-за меня! А главное, что мне-то теперь делать? Конечно, надо в больницу, но она не хочет, она же хоть и без памяти, но в своем уме и сознании, а мне ее жалко, я и так виновата... Может, домой отвезти? Вальки нет. О, черт, там же домработница, будь она неладна! Ну и что, это мой дом, кого хочу, того и давлю. Но она может в милицию позвонить, нет, надо сперва Вальке...
Тут моя обеспамятевшая что-то сказала и неловко повернулась на сиденье, отчего ее сумка съехала вбок и шлепнулась на коробку передач между нами. Я подняла ее, и тут меня осенило. Сумка! А там наверняка паспорт или хоть что-нибудь, из чего станет понятно, кто и откуда ее хозяйка.
– Вот ваша сумка, вы не возражаете, если я погляжу, может, там документы есть?
Не возражает. Хорошо. Открываем, смотрим. Молнию заело, господи, ну и сумка, как люди с такими ходят, но это не твое дело, так, кошелек, носовой платок, ключи, кармашек на молнии... А вот и паспорт, ура!
Шмелева Марина Михайловна. Так, год рождения... Надо же, на пять лет меня младше, а ведь и не скажешь. Место рождения... поселок какой-то, паспорт выдан... г. Москвы, уже хорошо, регистрация по адресу... Шмитовский проезд, 15, квартира 9.
Так это совсем недалеко. Еще, конечно, сообразить бы, где мы находимся. На Марину Михайловну в этом смысле рассчитывать явно не приходилось. Она сидела, снова закрыв глаза и опустив голову на плечо, и было полное впечатление, что только автомобильный ремень удерживает ее в вертикальном положении. Хорошо, что догадалась застегнуть.
Я плохо ориентируюсь в городских улицах, но в критические минуты во мне просыпается какой-то загадочный древний инстинкт, зов предков или еще что-то в этом роде. Я решительно рванула с места, развернулась и уже минут через пять снова оказалась на ненавистной площади Красного Балтийца, но уже в нужную сторону. А уж доехать оттуда до Пресни и найти Шмитовский проезд способна даже такая топографическая кретинка, как я.
Заехав во двор нужного дома и вычислив нужный подъезд, для чего пришлось открывать окно и высовываться чуть ли не до половины в попытке разглядеть номера квартир, я аккуратно запарковалась как можно ближе к подъезду. Выключив мотор, я тихонько потрясла свою жертву за плечо:
– Марин, Марина. Просыпайтесь, мы приехали домой.
Вздрогнув, она подняла голову и поглядела на меня непонимающими глазами. Ну, хоть против имени не возражает, уже кое-что. Может, все-таки придет в себя потихоньку. Вот только кого она мне все время напоминает...
Отстегнув застежку ремня, я наклонилась в ее сторону, чтобы помочь высвободить ее руку из ременной петли. Прядь волос упала мне на лицо, я досадливо мотнула головой, отбрасывая ее, и мой взгляд случайно упал на зеркало заднего вида. Прямо перед моими глазами, слегка искаженные в его выпуклой поверхности – зеркало у меня панорамное, – отражались наши склоненные друг к другу головы с одинаково встрепанными белокурыми кудрями. Со второго взгляда я тихо охнула и сползла на свое сиденье, чувствуя, что тоже сейчас лишусь – нет, наверное, уже лишилась, – если не памяти, то рассудка. Почти наверняка.
Наши лица были похожи одно на другое как две капли воды.
Ознакомительная версия.
