Еремей Айпин - Ханты, или Звезда Утренней Зари

И шли думы — и светлые, и тревожные, и печальные. И симфония, что ехала вместе с ним, — тоже менялась. То звучала широко и светло, то тревожно, то печально. И оборвалась она неожиданно. Оборвалась, когда выехал на Родниковое озеро.

«Хе, люди!» — удивился Демьян.

На середине этого небольшого озера стояли черные пузатые бочки. Возле них двое в черных одеждах грузили на тракторные сани какие-то ящики и мешки.

Свежая, еще не остывшая борозда стрелой уходила в сторону зимовья. След самолета, понял Демьян. Он невольно повернул голову — куда же воткнулось острие стрелы?! Но самолета не было — уже взмыл в хмурое зимнее небо.

Олени навострили уши и, пока хозяин рассматривал озеро и людей, перешли на шаг, а потом и вовсе остановились в нерешительности, затоптались на месте.

— Эс-сс!..[12] Людей, что ли, не видели? — бодрым голосом сказал Демьян, дернув поводок и взмахнув хореем. — Чего испугались? Никак, люди пришли. Гости пришли…

Вожак Вондыр недоверчиво косился на людей, что мельтешили впереди, на обочине нартовой дороги. Пеструха же оглянулась на хозяина, словно спрашивала, стоит ли ехать дальше. Но Демьян еще раз свистнул, и упряжка неохотно взяла бег.

Он остановил оленей недалеко от трактора, который простужено чихал на все озеро.

Подошли те двое чернобородых, что занимались погрузкой ящиков и мешков.

— Пэча-пэча! — поздоровался Демьян.

Сначала он пожал теплую ладонь румяного от мороза бородача средних лет. Про него Анисья бы сказала, что «лицо круглое, как сковородка». Затем взял костлявую холодную руку кучерявого темноликого парня, взгляд которого пока не мог поймать… Тот смотрел куда-то в сторону — на оленей, что ли.

Не побоялись мороза, сняли рукавицы, отметил Демьян. И ему от этого как-то теплее стало в душе. Улыбнулся он гостям. И бородачи улыбнулись.

— Здорово, дед! Куда путь держишь?

Демьян откинул капюшон кумыша,[13] чтобы лучше слышать.

— В поселок, в магазин, — ответил неторопливо. — Продукты надо. Муку, сахар… — Ответив, устремил вопросительный взгляд на старшего, с круглым лицом.

— А мы — вон туда! — и круглолицый махнул в сторону Демьянова зимовья. — Разведчики мы, сейсмики. Нефть и газ ищем!

— Искатели, значит, — кивнул Демьян. — Слыхал, слыхал.

— Искатели…

Бородачи-искатели с любопытством поглядывали на нарту и оленей охотника. А Демьян, всматриваясь в уменьшенные бородами светлые пятна лиц, подумал, что таких гостей на его земле еще не бывало. Но какие бы гости ни пришли, по древним обычаям народа, надо встречать их с добром и теплом, иначе все предки до десятого колена перевернутся в гробу и проклянут на веки вечные. Гостя-то лучше в доме встречать. Ну, да повременить можно, в зимовье все равно придут…

— Олень хорош? — спрашивали между тем искатели, посмеиваясь. — Быстро бегает?

— Хорошо бегает.

— Рога красивы, а?

— Смотреть можно…

— А рыба есть? Зверь есть?

— Ловим немного. Бьем немного.

Потом искатели поинтересовались семьей Демьяна, доволен ли он своим житьем-бытьем. Спрашивали, словно старого знакомого встретили. Демьяну это тоже понравилось, и он охотно отвечал. Затем в паузу, переведя взгляд с кучерявого на круглолицего бородача, он спросил:

— Родственники?

Искатели переглянулись меж собой. И старший неуверенно протянул:

— Не-е… Друзья, приятели мы…

— Друзья тоже хорошо, — сказал Демьян. — Тоже родственники.

На этот раз искатели согласно кивнули: пусть будет так, если это важно охотнику.

— Медвежьего рода кто есть? — поставил Демьян второй вопрос.

Искатели удивленно, почти в голос переспросили:

— Какого рода?! Медвежьего?!

— А-а, медвежьего, — пояснил Демьян. — У каждого человека род есть. Мой род идет от медведя. Есть люди рода Бобра, рода Лося. Это на нашей реке…

— Может, начальник нашего отряда из твоего рода? — предположил кучерявый. — Фамилия у него подходящая — Медведев! Григорий Медведев.

— Во-во, он подходит! — подхватил и старший искатель. — Ведь подходит, а?! Как, батя, думаешь?!

И он подошел поближе к охотнику, тронул поводок вожака.

— Подходит, наверно, — согласился Демьян. — Раз Медведев — значит, его род от медведя идет.

— Эх, жаль! — воскликнул круглолицый искатель. — Не я из рода Медведя, жаль!

И охотнику показалось, что в его серых глазах промелькнуло искреннее огорчение.

— Чего жалеть, — сказал Демьян. — Все равно у вас какой-нибудь сир есть. Только найти его надо. Поискать нужно…

— Что за «сир»?

— Сир — это род так по-нашему называется, — пояснил охотник.

— Есть, должно быть, — согласился искатель. — Не безродный же я?..

Потом он, словно старательно укладывая в памяти новое слово, а возможно, и новое понятие, повторил:

— Сир — род! Сир — род!

Он обошел упряжку и, остановившись перед охотником, ткнул себя в грудь, сказал басом:

— Я — Семка, Семен… А его зовут Полей, — и он показал на кучерявого искателя, который топтался возле Пеструхи. — Имя полное ему — Аполлон!

— Нимьян, — ответил охотник на вопросительный взгляд Семки. — Русские Демьяном зовут. А отца моего Романом звали.

— Поедешь обратно — заезжай к нам, Нимьян-Демьян Романыч! — пригласил круглолицый Семка. — Погреешься, чайком попотчуем!

— Заходи-заезжай, — поддакнул и кучерявый Поля, рассматривавший Пеструхины рога. — Сам с нашим Медведевым поговоришь. Вон наши балки. Два-три дня тут простоим, потопчемся…

— Не стесняйся, заходи запросто, — улыбнулся Семка.

Демьян осторожно почистил обросшие сосульками ноздри оленей, чтобы им легче дышалось. Потом поправил лямки и тяжи, надел капюшон кумыша, попрощался с бородачами-искателями и тронул упряжку.

Заскользила нарта. И Демьян подумал, прислушиваясь к тихой мелодии полозьев, что теперь, наверное, будет много забот и много шума. А места тут были тихие. Но это его не смутило: со всеми он умел поладить и жить в мире и понимании. Сколько тут охотников перебывало — и своих, и чужих, — и всегда они находили место на Демьяновых угодьях и в его душе. А угодьям его до прихода строителей трубы и железной дороги не было предела. В любую сторону направляй лыжи — хоть к Холодному Океану, хоть к Восходу солнца, хоть к Полуденному солнцу. А душа… она ведь может вместить все, она может быть и вовсе бескрайней. И для искателей место найдется, ведь они тоже родственники Демьяну. А у Демьяна много родственников. Быть может, больше всех. Помимо кровной родни из своего рода, ему, как и всякому ханты, приходились родственниками, братьями и сестрами, дядьями и тетушками все люди рода Медведя, будь то ханты, манси, ненцы или русские. Веками почиталось это родство. Оно было законом жизни всех родов и племен, населявших эти земли. Ни жениться, ни выйти замуж не разрешалось за человека своего рода: это тебе братья и сестры — самая близкая родня. Нужна невеста — породнись с другим родом, ищи девушку в роду Бобра, или Лося, или еще в каком другом роду, на другой большой реке. Но, однако, нельзя было сватать невесту из того рода, куда ушла сестра или тетя — роды уже породнились между собой. Также двум братьям запрещалось брать невест из одного рода. Если же этот запрет нарушался, как показала многовековая практика, вскоре одна из невест умирала. Это было делом жизни и смерти не только для одного человека, но для многих людей. И поэтому никогда не забывали и всегда следили за родственными связями. Так было у всех ханты. А кроме этого, Демьян считал, что родня его родни и ему тоже приходится родней. У его многочисленной поселковой родни и в городе есть родственники. Значит, те, городские, Демьяну тоже родственниками приходятся. А у тех городских есть родня и, в других селах и в городах. Вот и получается, что Демьян связан родственными узами с людьми всех сел и городов, всех больших и малых стран, всей планеты. Ведь у людей всех народов были когда-то родоначальники — звери, птицы. Возможно, все пошло от одного человека, от одного зверя или одной птицы. Только многие позабыли об этом. Бывало, спросишь у приезжего, а он и слыхом не слыхивал про свой род. И про своих близких-то родственников ничего не может сказать. Может быть, он из рода Медведя — самый наиближайший родственник Демьяна, а об этом не знает. Как вот начальник искателей Медведев, к которому он заедет на обратном пути.

Теперь ехал Демьян и размышлял об искателях нефти и газа. Значит, нефти-то еще не хватает, коли на поиски новых нефтяных мест людей отправили. Когда он ехал по Родниковому озеру, видел их домики на берегу, в сосновом перелеске. А домики эти разные — одни деревянные, обшитые досками. Другие обшиты железом листовым. Под железом, наверное, тоже дерево. А железо сверху для прочности. Стоят домики на полозьях — на двух толстых бревнах, концы которых вместо загиба вверх просто затесаны полого снизу к верхней стороне. Все правильно сделано — это чтобы они в снег не зарывались. Несколько домиков на толстых железных трубах — тоже полозья, такие-то надежные, наверное, не поломаются на таежных колдобинах и кочкарниках. Над крышами торчат трубы — вьются дымки.