Ознакомительная версия.
…Ну вот, отвлеклась от детских воспоминаний, а ведь в книге все должно быть выстроено четко, чтобы читатель не сбивался на посторонние мысли автора и не натыкался на персонажей, как пьяные соседи, нежданно вваливающиеся в логически выстроенный эпизод. При чем тут компьютерщики и пончики?..
…Ба Ксеня всегда говорила: «Женечка, готовить нужно с любовью». И хотя сама она единолично властвовала на кухне, к продуктам, предназначенным на съедение, всегда прикасалась нежно. Эта ненаигранная нежность встречается лишь у самых лучших поваров. Даже если ба Ксеня не знала, что я подсматриваю, все равно она каждый раз так ласково бралась за тривиальную картошку, что картошка не имела морального права ответить ей иначе.
Мои первые кулинарные опыты… Наверное, с них будет лучше всего начать разговор о закусках. Что такое закуски, как не начало, зачин, пролог, увертюра, вступление к большой еде?
Впрочем, мои первые опыты – это абсолютный провал, килограммы варварски загубленных продуктов, черные дыры сгоревших сковородок и слава неумелой поварихи, которая носилась за мной, как бык с репейником в заднице – за ковбоем на родео. Опытные хозяйки и народные умелицы от души издевались над моими юношескими кулинарными экспериментами. Но мой день настал! Час пробил! И где теперь все эти хозяйки? Да вот они, родименькие, сидят у экранов и, сочась тоской (пополам с самой жгучей, что твоя аджика, завистью), записывают на полях телегазеты рецепты «Гениальной кухни».
– Геня, ты домой-то собираешься? – уборщица Светлана Аркадьевна (лучшие сырники по результатам прошлогоднего конкурса и второе место в состязании пельменщиков) вплыла бесшумно, как тень какого-нибудь отца Гамлета. Обняла швабру, будто березу, и вперилась в звезду эфира умиленным взором. Светлана Аркадьевна – как и другие мои поклонники – даже не догадывалась, что звезде эфира сегодня совершенно некому светить. И что звезда эфира уныло доползет до пустого дома, отправит в духовку кусок судака с козьим сыром и сухарями, а потом равнодушно проглотит ужин в одиночестве, не заметив ни вкуса его, ни цвета, ни запаха.
из которой читатель сможет узнать множество подробностей о славном прошлом Гени Гималаевой и убедиться в том, что она абсолютно верно поступила, порвав с этим славным прошлым. Также читателю открываются некоторые личные странности ведущей «Гениальной кухни», кроме того, здесь впервые – и совсем ненадолго – появляются Иран, Ирак и популярный британский повар
Жизнь склеена из множества кадров – я почти каждое движение совершаю и отслеживаю, как подобает профессионалу: с подсветкой, озвучкой и авторскими двойными смыслами.
Столько лет на телевидении… спасибо, врач не нужен!
кадр первый
Геня Гималаева. Короткое пальто и берет придают облику героини французский аромат (такой, чтобы не бил по носу поленом, но деликатно пощипывал рецепторы). Геня – не так чтобы молодая, но уж точно не старая – закрепилась ровно посредине между показателями «худая» и «фигуристая». Несомненная брюнетка. Идеальные брови. Та самая Геня Гималаева, какую вы можете лицезреть в ежедневном режиме на кулинарном канале «Есть!», открывает входную дверь и вздыхает, набрав полную грудь родного воздуха. Горечь свежемолотого кофе и сладкий ладан книжной пыли. Как же она любит свой дом!
кадр второй
Кстати, о кадрах.
Гене пришлось помучиться с оператором, прежде чем он выучился правилам бережного обращения с ее лицом. Оператор еще важнее косметолога, это потенциальный киллер, запросто способный нейтрализовать все попытки выглядеть моложе и лучше (кажется, была?..) единственным метким движением камеры. (Контрольный выстрел в Генином случае – съемка лица снизу: «Как вы сказали вас зовут, мисс Пигги?»)
Мой Славочка, к счастью, давно лишен лицензии на убийство – я никогда не поменяю оператора.
и еще о кадрах
Ира Калугина и Николаева Ира, Ира К. и Ира Н., которых с моей нелегкой руки у нас все зовут просто Ирак и Иран. Две мои главные жизненные подпорки, редакторши, подруги, непромокаемые жилетки и крепчайшие плечи. Без них не взойдет солнце и не будет нового дня. Разумеется, на самом деле я и без Ирак с Иран спокойно обошлась бы, но тогда мне самой пришлось бы выполнять кучу неприятных и скучных дел: искать героев программы, записываться на коррекцию ногтей, собирать отзывы о новых проектах…
Ирак родом из Дагестана, Калугина она по мужу – теперь уже бывшему. Ирак легко пускает слезу и с такой же легкостью ее высушивает, принимаясь за повседневный телевизионный труд. Ирак будит меня по утрам телефонным звонком и, полусонной, рассказывает о том, что ждет нас в сегодняшнем дне, а кофе, который она варит, заслужил похвалу самого П.Н. Этот кофе – мое ежедневное топливо. Самое нелюбимое время в году для Ирак – это отпуск, в который я ее выпинываю: ведь кадры надо беречь. Увы, Ирак одинока, за исключением работы и сына ей не удалось обзавестись в жизни стойкой привязанностью.
Ира Николаева, Иран, – совсем другая страна. Мама Иран – моя давняя и преданная поклонница, сама же Иран пришла к нам три года назад – не могу поверить в то, что канал «Есть!» (и отдельно взятая телеведущая) мог когда-то без нее обходиться! Перерабатывать, впрочем, не в ее привычках, напротив, Иран умело выпрашивает у меня дополнительные дни отгулов и ловко пристегивает выходные дни к очередному отпуску. Собой она не хороша, ноги и руки у нее широкие, как ласты, – зато голос! Земляничное мороженое! Все сложные телефонные переговоры ведет Иран – ей никто не сможет отказать. Еще Иран у нас вегетарианка, и не по экологическим, а по совершенно иным соображениям. Против мяса убитых животных она чисто теоретически ничего не имеет, но утверждает: чтобы вырастить одну-единственную корову, человечеству приходится тратить уйму денег на корм и пастбище. А значит, коровы (свиньи, бараны и прочая скотинка) – непозволительная роскошь для человечества, и на всех мяса не хватит в любом случае. Вот почему Иран добровольно отказалась от своей доли в мировом животном наследстве и предпочла объедать этих самых коров, употребляя исключительно растительную пищу. Зато по части блюд индийской кухни Иран нет равных – у нее получается такая сочная раджма, какую и в Пенджабе не сготовят.
Девушки мои – Иран и Ирак – не то чтобы дружат, но вполне гармонично сочетаются в рабочем пространстве, образуя идеальный творческий фон. А чего еще можно требовать от кадров?
и вот он, кадр второй
Геня Гималаева вносит в кухню продукты и отработанными движениями распределяет по шкафчикам, холодильникам и полочкам. Кухня Гени Гималаевой – шедевр дизайнерской мысли, созданный, кстати, без дизайнера. Ни один дизайнер не только не пострадал в процессе работы над этой кухней, он вообще в ней не участвовал! Видите ли (и выделите это), все, что по-настоящему важно в жизни, я стараюсь делать самостоятельно. Лишь так можно угодить себе и сохранить хорошие отношения с окружающими. И не врать потом, что тебе в самом деле нравится реализованный проект какого-нибудь Васи с архитектурным дипломом: снести стены во всей квартире или объединить кухню с гостевым санузлом.
кадр третий
В кухне появляется кошка Гени Гималаевой по кличке Шарлеманя. Было дело, увлекалась. Кошки живут долго, не могу же я менять им клички только потому, что читаю теперь совсем другие книги? Крупный план Шарлемани. Вот кого не смогут изуродовать дурной ракурс и глупый оператор – Шарлеманя прекрасна в любое время года и суток: она жемчужно-серой масти, с черной буквой M на лбу, а хвост у моей кошки распушается так, что павлин от зависти сдохнет. Шарлеманя подходит к пустым пакетам и проводит ревизию, явно одобряя задержавшиеся в кухне запахи судака и сыра. Утонченный вкус моей кошки – тема для отдельной книги, которую я тоже, возможно, напишу.
По-моему, хотя бы одну книгу в своей жизни обязан написать каждый – ибо даже самое скромное бытие всегда выигрывает у литературы. Читать невыдуманный очерк живой жизни намного интереснее, чем погружаться в заводь писательской фантазии – как правило, до самого дна отравленной желанием разбогатеть, получить премию, прославиться и при этом – не изменив себе – вытащить наружу все свои страхи, страсти и комплексы. Жаль, что обычные люди (не писатели) крайне редко решаются на сей эксперимент, и, в общем, я их понимаю – зачем писать роман, если и так в нем живешь?
Я-то, впрочем, раньше всерьез писала книги – задолго до того, как обнаружила себя на кухне. Я даже подавала надежды (на подносах и блюдцах с каемками) – критикам, читателям, своим родителям, и эти надежды вместе с книгами стоят теперь на самой высокой полке в гостиной корешками к стенке (будто человек в депрессии отвернулся от всех и ушел в созерцание обойных рисунков). Мне совсем не хочется на них смотреть, но по законам жанра камера ползет немигающим взглядом именно в ту сторону. ( Затемнение.)
Ознакомительная версия.
