Ознакомительная версия.
Пока Вика плескалась под душем, еще раз кликнула Сашин номер, с бухающей сердечной болью вслушалась в длинные гудки. Ну же! Возьми трубку! Саша! Родной мой! И, как оплеуха, мерзкий автоматический голос в ухо: «…В настоящее время абонент не может ответить на ваш звонок…»
Ужас шевельнулся внутри, и пришлось втягивать в себя воздух медленно, через боль, опоясавшую ребра. Тихо, тихо… Что-то она еще хотела сделать, когда не могла заснуть ночью. Да, вспомнила! Хотела заглянуть в Викин телефон… А вдруг она и в самом деле врет, что Саша звонил?
Где, где ее телефон… Ага, на тумбочке. Так, посмотрим последние вызовы…
Да, звонил. В первые дни — особенно часто. И Славка звонила. Последний вызов — позавчера. То-то Вика подхватывалась испуганно с телефоном, отбегала в сторонку. А она — ни сном ни духом… Мало ли кто может Вике звонить…
Тихо, сердце, тихо. Не дрожи. Да, понимаю, страшно тебе. Ничего, сейчас душ приму, в аэропорт поедем. Тихо…
Так же молча ехали в автобусе до аэропорта, молча стояли битый час у стойки регистрации. Когда подошла их очередь, закопошилась неловко, пытаясь поднять чемодан на весы, и Вика, конечно же, бросилась помогать, но не снисходительно, как всегда, а с виновато-суетливой поспешностью.
— Да не надо… Я сама… — бросила ей раздраженно сквозь зубы. И напряглась от натуги, даже в животе что-то оборвалось неприятно. И непривычно было — самой, без помощи…
Вика послушно отступила, глядела страдальчески, как она корячится с чемоданом. А в самолете сразу, как уселись на свои места, прикинулась спящей. Наверное, ей так легче. И сейчас тоже прикинулась, вдоволь наговорившись с соседкой по креслу. Общительная ты наша… Ни секунды без коммуникативной энергии прожить не можешь, да?
Хотя, похоже, на сей раз уснула по-настоящему… Действительно, чего ей не спать-то? Никаких проблем в жизни нет. Ни мужа отродясь не было, ни детей. Железобетонная баба. Не подруга, а нянька-охранник. Саша, кстати, говорил, что ей именно такая подруга и нужна… Подруга-поводырь. Поскольку муж-поводырь, то и подруга пусть будет поводырь. Да, так и говорил…
Хорошо. Если ты так считаешь, дорогой мой, чего ж тогда… Как же я без мужа-поводыря-то? Это ж до первой ямы… Свалюсь в нее, шею сломаю, погибну, на твоей совести будет. А ты очень совестливый, мне ли не знать… Опора ты моя, каменная стена. Поводырь мой бесценный. Куда ж я без тебя?! Нет, все-таки Вика наверняка чего-то не поняла. Что-то здесь не так. Пазл не складывается.
Фу, как едой тошнотворно запахло… Точно, уже подволокли свою телегу две хорошенькие стюардессы, надо Вику будить. Она большая любительница пожрать при любой погоде, даже такой тяжко психологической, как у них на данный момент сложилась. Дотронулась до ее предплечья, потрясла слегка. Вика коротко всхрапнула, потом вскинулась:
— А? Что?
— Просыпайся. Еду дают.
— А… Спасибо, Машунь. А что дают из мясного? Говядину или курицу?
— Откуда я знаю? Мне все равно, я не буду есть. Можешь, кстати, мою порцию взять.
— Как это не будешь? Надо поесть, что ты… Вон, бледненькая какая…
Нет, вы посмотрите на нее! Бледненькая! А надо, чтобы она в этих обстоятельствах румяненькая была? Смешно… И вдруг, неожиданно для себя, огорошила Вику вопросом:
— Слушай… А когда он это все задумал, ты знаешь?
— Не поняла, Машунь… — моргнула Вика, испуганно вжавшись затылком в кресло. — Ты о чем сейчас?
— Ну… Давно Саша это решение принял? И поездку в Испанию… Специально к своему решению подогнал, да? Чтобы я уехала и ему не мешала?
— Ой, не знаю, Машунь… Мне кажется, нет. Нет, с Испанией — это случайно вышло. Мы ж путевки-то когда покупали, в марте еще! А потом оно получилось — как раз под руку… Чтобы и ему спокойно уйти, и тебя не нервировать…
— Господи… Не нервировать… Что ты несешь, Вик? А может, ты не поняла чего, а? Может, перепутала что-то? Он точно с тобой говорил на эту тему?
— Маш… Но я же не совсем идиотка, правда? В сотый раз тебя объясняю — говорил, да!
— Ладно, поняла, не ори.
— А я ору? Бог с тобой, да я и шепотом-то боюсь… Чувствую себя полной идиоткой. Думаешь, я не переживаю, да? Думаешь, мне тебя не жалко? Да если б я могла хоть чем-то помочь! Но ты ведь и разговаривать со мной не хочешь!
— Да, не хочу.
— И все равно, Маш… Это надо принять как-то. Он ведь даже в аэропорт не приедет. Славка приедет, а Саша — нет.
— Это чтобы меня не нервировать, да?
— Да, если хочешь.
— Глупо… Жестоко и глупо.
— Может быть. Но он так решил, Маш… Нас Славка с Максимом встретят, по домам развезут. А хочешь, я к тебе поеду? Обед на три дня приготовлю…
— Нет. Не хочу.
— А, ну ладно, как хочешь. Тем более Славка сама собиралась обо всем с тобой поговорить… Наверное, у нее лучше получится. Дочь все-таки.
Выговорившись, Вика отвернулась к стюардессе, а получив свою коробку с едой, ушла в процесс, оставив ее наконец в покое. Хотя — о каком покое может идти речь?
* * *
Славку она увидела сразу. Ее трудно было не увидеть. И не потому, что внешность у нее такая, что в глаза бросалась. Внешность — у нее как раз не такая. Уж что есть, то есть, простите за объективность. Хотя каждой матери ее дитя должно видеться самым красивым.
Нет, не во внешности было дело. Просто Славку природа наделила особым даром — создавать вокруг себя энергию концентрированно надменной неприступности. Если пробежать объективным глазом по толпе встречающих… У каждого хоть какая-то эмоция на лице поблескивает, или телодвижение беспокойное присутствует. А у Славки — нет. Стоит в толпе худенькая такая, невысокая, одета неброско, макияжа чуть-чуть, волосы в балетную фигу на затылке собраны, а кинешь взгляд — и сразу именно она в глаза бросается. Да, особая у нее стать, сплетенная из достоинства и горделивой неторопливости. Вроде того — пошли вы все на фиг со своими мелкими эмоциями. А я знаю себе цену, я не такая. У меня харизма особенная.
Сегодня, кстати, что-то новое в Славкиной харизме проклюнулось. Непривычное что-то. Ага, понятно… Агрессия во взгляде. На губах — тщательно приклеенная улыбка по случаю, а во взгляде — агрессия. Она, родимая. Ну, ты даешь, дочь… Разве не знаешь, что твоя матушка ее величество агрессию чует заранее, порой с самого дальнего расстояния? Совсем небольшого количества этого яда твоей матушке достаточно, чтобы захлопнуться в своей ракушке… Ладно, ближе подойдем, посмотрим. А пока так, через стекло, радостно помахать ручкой. Когда еще чемоданы выгрузят да из зоны прилета на волю выпустят? Хотя — бесполезно махать ручками. Славка ее все равно не видит…
Вика, охлопывая себя по карманам, направилась в сторону курилки. А она, усевшись в жесткое аэропортовское кресло, продолжала разглядывать дочь.
Зря она тогда, наверное, Саше уступила… Но что было делать? Сам твердил все девять месяцев, пока она беременная ходила — мальчика хочу, мальчика хочу! Да разве можно в таком деликатном деле свои хотения программировать? Еще и имя дочери такое мальчуковое придумал — Станислава… Не надо было уступать, а назвать нормальным женским именем! Лена там или Света… Может, помягче была бы. Чуть женственнее. Хотя… Имя ей, конечно, идет. Слава, Славка. И к образу подходит. И к рисунку. И даже к харизме вместе с достоинством и горделивой неторопливостью.
Ага, и Максим здесь. Пробился через толпу, встал рядом со Славкой. Чуть наклонился вперед, заглянул в лицо, спросил что-то. А она даже бровью не повела, ответила односложно.
Ей всегда было жалко Максима, когда он вот так Славке в лицо заглядывал, немного подобострастно. Нельзя, нельзя, ты ж мужик… И не самый плохой, кстати. Высокий, здоровенный, подтянутый, на холеном лице кой-какой интеллект временами высвечивается. Хотя… Чего его жалеть. Сам хомут на шею надел, значит, нравится так, с хомутом, ходить… Нет-нет, хороший зять, дай бог каждому. И Славке нравится, как он сбоку подобострастно заглядывает. А если обоим все нравится, значит, полная семейная идиллия. Ура.
— Что, твои примчались? Видишь их? — присела на соседнее кресло Вика, обдав табачищем.
— Да. Вижу. Вон, справа, рядом с колонной. Славка и Максим.
— Ну и замечательно. Пойдем, там уже лента с места сдвинулась, сейчас чемоданы поедут… Или посидишь, я и свой, и твой чемодан принесу?
— Нет, не надо, я сама.
— Ну, как хочешь…
Получили чемоданы, вышли в толпу встречающих. Макс радостно и широко улыбался, потом коротко глянул на Славку, и тут же улыбка пропала. Бедный, бедный мальчик, хороший зять. Не знает, как себя вести. Не получил от Славки достаточных инструкций, наверное. А может, наоборот, в избытке получил. И растерялся.
— Привет, мам… — коснулась ее щеки холодными губами Славка. — Как долетели?
— Здравствуй, доченька. Все хорошо, спасибо.
Ах, какое вежливое общение, с ума сойти! Какая сердечная встреча матери и дочери! И ведь ни слова, ни вопроса лишнего… Например, где наш любимый папочка, почему не примчался в аэропорт, как это всегда бывало, почему любимую мамочку не встретил… Нет, она бы спросила, конечно, если бы Славкиной реакции не опасалась. Она вообще ее побаивалась немного, тем более сейчас, когда чуяла в дочери затаенную агрессию.
Ознакомительная версия.
