Ознакомительная версия.
Вербену этот разговор всерьез расстроил. Уж она-то знала: если хоть чуточку усомнишься в Адаме с Евой, все прочие истории — про Каина с Авелем, про Ноев ковчег и так далее — рассыплются, как карточный домик. Ей захотелось тут же позвонить Норме и предупредить, что на тетю Элнер дурно влияют так называемые образовательные программы и за ней нужен глаз да глаз, а то она, чего доброго, подпишется на «Нью-Йорк тайме» или вступит в Союз гражданских свобод! С такого вольнодумства начиналась в свое время и школа без Закона Божьего, и Рождество без Христа. Вербена позвонила бы обязательно, если бы знала наверняка, что сама Норма думает о сотворении мира.
Мать Нормы, Ида, была строгая пресвитерианка, но после ее смерти Норма вступила в какую-то всеобщую новомодную церковь-самоделку, где от Библии отошли так далеко, что вряд ли ее читали. А если и читали, то толковали слишком уж вольно. Вербена предупреждала Норму, что вступать в подобного рода церковь — значит не дорожить своей бессмертной душой. Норма вежливо выслушала, поблагодарила за звонок, однако в серьезную церковь, где чтят Библию, возвращаться не спешила. Многие приезжие, которых Вербена пыталась наставить на путь истинный, в ответ грубили — мол, не лезь не в свое дело. Кое-кто даже перестал ходить к ней в химчистку. Вербена зарубила на носу: хочешь жить в мире с соседями — не касайся вопросов веры. Норме Вербена звонить не стала еще и потому, что вскоре после разговора с Элнер вышла в Интернет, и… увы, никаких сомнений: Тотт Вутен — вылитая японская макака. Вербена была удивлена, но вера ее нисколько не пошатнулась. Сказано же в Книге Бытия: «И сотворил Бог человека по образу своему», но никто и никогда не убедил бы Вербену, что Всевышний ликом схож с Тотт Вутен и ее родней.
Вербена не подозревала, что вопросы об Адаме и Еве давно мучают Элнер. Много лет назад, когда Элнер еще жила на ферме и знать не знала про канал «Дискавери», однажды утром она слушала по радио «Вестник фермера», который вели Бад и Джей. Бад задал «вопрос дня». «Что было раньше, — спросил он, — курица или яйцо?» После передачи Элнер принялась за дела, а когда кормила цыплят, вдруг застыла на месте, отложила миску, вернулась в дом и позвонила Норме.
— Алло! — сказала та в трубку.
— Норма, я, кажется, нашла в Библии ошибку. Кому лучше рассказать — Баду и Джею или преподобному Дженкинсу?
Норма глянула на часы: без четверти шесть, еще не рассвело.
— Минуточку, тетя Элнер. Я возьму трубку на кухне, а то Мэкки проснется.
— Ой, я тебя разбудила?
— Ничего, я сейчас. — Норма вылезла из постели, побрела на кухню, зажгла свет и включила кофеварку. Раз уж встала, можно и кофе сварить. — Слушаю, тетя Элнер. В чем дело?
— Похоже, в Библии серьезная ошибка. Как я раньше не заметила?
— И в чем ошибка?
— Что было раньше — курица или яйцо?
— В Библии ничего такого нет.
— Знаю, но все равно скажи, что появилось раньше — курица или яйцо?
— Представления не имею, — вздохнула Норма.
— Не переживай, над этим вопросом люди бьются уже много лет. А я вот раз — и догадалась… Готова слушать?
— Да. — Норма зевнула.
— Курица была раньше, иначе никак.
— Мм… из чего же такой вывод?
— Все проще некуда! Откуда взялось яйцо? От курицы. Значит, курица была раньше, не само же яйцо себя снесло! И тут я задумалась: если сначала появилась курица… почему первым человеком был Адам — ведь рожать могла только Ева?
Норма полезла в шкаф за чашкой.
— Тетя Элнер, в Библии никто никого не рожал, вы забыли? Бог создал Адама, а из его ребра сделал Еву.
— Я знаю, что там сказано, Норма, но порядок неверный… Яйцо, из которого вылупляется петух, откладывает курица… а сам петух даже яйца нести не умеет.
Норма отозвалась:
— Да, тетя, милая, но яйцо сначала нужно оплодотворить, вот для чего нужен петух.
После долгого молчания Элнер сказала:
— Вот тут-то я и попалась. Пораскину-ка еще мозгами. Досада какая! А я обрадовалась, что раскрыла великую тайну бытия. И все-таки может статься, что первый человек на самом деле не Адам, а Ева, а Библию писали мужчины и в последнюю минуту все переиначили, чтобы быть первыми. Придется тогда Библию заново перетолковывать.
В половине восьмого Мэкки застал Норму на кухне за столом.
— Что ты вскочила в такую рань? Не спалось?
Норма взглянула на него:
— Спалось прекрасно… телефон разбудил ни свет ни заря.
— А-а… — Мэкки со вздохом потянулся за чашкой. — И что на этот раз хотела узнать тетя Элнер?
— Что было раньше — курица или яйцо?
Мэкки рассмеялся, а Норма пошла к холодильнику за сливками.
— Смейся на здоровье, Мэкки, но она собралась звонить на радио, сообщить об ошибке в Библии. Слава богу, что я не дала.
— Что за ошибка?
— Ей взбрело в голову, что Господь создал Еву раньше Адама. Представь, вот было бы шуму!
Мэкки усмехнулся:
— Свободомыслия у нее не отнять.
— Никто и не спорит. Но лучше бы ей днем свободно мыслить, а по ночам спать. На прошлой неделе она меня разбудила с вопросом, сколько весит Луна.
— А зачем ей вес Луны?
— Кто ее знает… Но вопросы задавать она мастер — за день столько всего спросит, о чем обычный человек не спросит и за год.
— Что правда, то правда.
— Вот погоди, раз уж она вбила в голову про Адама с Евой, будет весь день мне названивать.
Норма не ошиблась: в десять утра, едва она успела наложить на лицо свою любимую маску «Мерл Норман» для сухой чувствительной кожи, телефон зазвонил в четвертый раз за день.
— Норма, если на Земле, кроме Адама и Евы, не было больше людей, где Каин и Авель нашли себе жен?
— Ах, откуда мне знать, тетя Элнер… на курорте? Лучше не спрашивайте. Я даже не знаю, отчего утка плавает.
— Не знаешь? А я знаю! — воскликнула тетя Элнер. — Сказать?
Делать нечего — Норма села и приготовилась слушать.
— Конечно! Очень любопытно!
— От берега!
— Тетя Элнер, где вы набрались таких глупостей?
— У Бада и Джея. А ты знала, что саранча по-другому называется «кобылка»?
— Нет.
— А знаешь, что в человеческом теле сорок семь триллионов клеток?
— Нет.
— Это ответ на вчерашний вопрос. Кто-то выиграл электрический нож.
Едва Норма положила трубку и отправилась в ванную, как вновь зазвонил телефон.
— Интересно, Норма, кто не поленился сосчитать все клетки?
08:49
Норма, мчась на всех парах, резко затормозила у светофора, и страховые документы тети Элнер разлетелись по полу. От волнения не находя себе места, Норма собралась было молиться, чтобы Господь успокоил ей нервы, но молиться за рулем у нее не очень-то получалось, важнее было следить за дорогой.
И дело тут было не в одном страхе перед аварией. Норма не знала точно, будет ли толк от молитвы. Всю жизнь она терзалась сомнениями и не понимала, отчего вера дается ей так нелегко, в отличие, к примеру, от родного языка или риторики. По обоим предметам Норма училась в школе на круглые пятерки, все хвалили ее за приятный голос, и она до сих пор помнила, как разобрать предложение. Но в вере она нуждалась как никто другой. Мэкки ничем ей помочь не мог: он был твердо уверен, что Бога нет, в противоположность тете Элнер (Вербена была к ней несправедлива). Еще на прошлой неделе тетя Элнер позвонила и сказала: «Норма, чем больше я смотрю передачи о природе, тем больше восхищаюсь Творцом. Я знала, что он велик, но не представляла насколько. Уму непостижимо, как можно столько всего напридумывать, — одни тропические рыбы чего стоят!»
Тетушка тверда в вере, а Норма застряла где-то между Элнер и Мэкки, — и ни туда ни сюда. Сегодня она верит, завтра ее одолевают сомнения. Хочется с кем-нибудь поговорить, но с пасторшей поделиться нельзя: та совсем еще новичок и сама нуждается в поддержке. Как бы то ни было, пусть Норма и сомневается в Боге, но все равно просит у него помощи в работе над собой: чтобы не обращать внимания, когда знакомые водружают на обеденный стол бутылку с кетчупом, хранят в гараже всякий хлам, оставляя двери открытыми настежь, не ужасаться при виде массивного дубового сиденья в туалете у Вербены — и раз за разом терпит неудачу и ругает себя.
Норма убеждена, что ее нетерпимость к людям безвкусным, невоспитанным и безграмотным — тем, кто говорит «ложить» вместо «класть», — идет от недостатка веры. Она ждет знака свыше, откровения, доказательства, что Бог есть. Вербена говорит, что всегда ищет «знаков свыше, откровений и чудес», и Норма охотно поверила бы в чудо, но никаких чудес с Вербеной пока не случилось. Если бы Норма разбилась на машине, не доехав до тети Элнер, на ее надгробном камне следовало бы высечь: «Здесь лежит Норма Уоррен и даже после смерти сомневается».
Ознакомительная версия.
