Глава 3
— Пульс и дыхание в норме, давление в норме, сознание восстановлено! — неожиданно донеслось до слуха Николая. Он с трудом открыл глаза. Голова сильно болела, во рту был металлический привкус но, тем не менее, свежий живительный воздух, совершенно не похожий на отравленный воздух подлодки омывал его лёгкие.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил его кто-то в белой маске, закрывавшей лицо.
Николай про себя отметил, что разговаривают по-русски, значит он у своих. Непонятно только где – в Гельсингфорсе, или другом месте? Получается, их всё-таки спасли?
— Голова страшно болит, — еле выдавил из себя Николай и не узнал своего голоса.
— Ты помнишь, что с тобой случилось?
— "Барс", скорее всего, подорвался на мине… Я был в кормовом торпедном отсеке во время взрыва…
— У неё бред. Какой-то барс, мины… Пускай поспит ещё! — раздался тот же голос и сознание Николая помутилось.
Николай проснулся и понял, что лежит в постели, укрытый одеялом. Голова больше не болела, во всем теле чувствовалась лёгкость, только очень хотелось есть. Сколько же он был без сознания и кто всё-таки вытащил его на поверхность? Есть ли ещё кто-нибудь среди спасенных? Ответ можно получить, только когда придет кто-то из врачей. В том, что он находится в госпитале у своих, Николай не сомневался.
Открыв глаза, он увидел, что находится в небольшой комнате, ярко залитой солнечным светом. Обстановка была совершенно незнакомой. Просторная широкая кровать, на которой он лежал, находилась в углу, невысоко возвышаясь над полом. Одну из стен комнаты почти целиком занимало огромное окно, через которое был виден начавший желтеть осенний лес. В другом углу стоял стол с какими-то непонятными приборами и ещё один стол с парой стульев стоял под стенкой. На одной из стен висело зеркало. Несмотря на то, что окно было закрыто, воздух был удивительно чистым и свежим.
В голове Николая пульсировала мысль, не дававшая покоя. Что-то показалось ему странным в речи доктора, когда он очнулся в первый раз… Николай усиленно напрягал память, благо, голова была уже ясной, и тут он вспомнил: "У неё бред…".
У кого "у неё"?! Руки Николая лежали поверх одеяла, он поднес их к лицу и… не узнал. Маленькие ладони с длинными тонкими пальцами с остатками маникюра на ногтях… На левой руке был надет браслет из какого-то неизвестного материала.
Николай в ужасе подскочил на кровати и отбросил одеяло. На нем была длинная рубашка с короткими рукавами из мягкой белой материи, внешне напоминающая женскую ночную сорочку. Стащив рубашку через голову, он оторопело уставился на своё тело. Несомненно, это тело девушки, даже скорее девочки с тонкой талией, стройными ножками и уже сформировавшейся грудью…
— Бред!!! Вот это уж точно бред!!! — сказал сам себе Николай. Он встал с кровати и, как был, голышом и босиком отправился к зеркалу.
— Бред! Этого просто не может быть! — повторял он себе. Из зеркала на него смотрела зеленоглазая девчушка четырнадцати-пятнадцати лет с копной всклокоченных чёрных волос.
— Очевидно, я сплю! — подумал он, закрыв глаза и ущипнув себя за руку надеясь, что видение исчезнет. Но ничего не изменилось. Из зеркала на него по-прежнему смотрели удивленные зеленые глаза на девичьем лице.
— Но как это могло случиться?! Этого же не может быть потому, что не может быть никогда!!! Уже само по себе удивительно, как меня смогли вытащить из лодки на поверхность. И каким образом я – взрослый мужчина, офицер русского флота, превратился в какую-то гимназистку?!
Внезапно раздался звук открывшейся двери. Николай обернулся и увидел вошедших в комнату мужчину и женщину в белых халатах. Женщина была уже в возрасте, хотя по её стройной фигуре сказать этого было нельзя. Мужчина был гораздо моложе.
— Оленька, как ты себя чувствуешь? Как ты нас напугала! — женщина подошла к Николаю и, обняв его за плечи, прижала к себе.
— Простите, я вас знаю? — только и смог выдавить из себя он, не узнавая собственного голоса.
— Оленька, ты меня не помнишь? Я же твоя бабушка – Анна Андреевна Шереметьева, а ты моя внучка Оля! Неужели не помнишь?
— Н-н-нет… Не помню…
— А ты помнишь дедушку? Помнишь, что с тобой случилось?
— Нет. Ничего не помню…, — сказал Николай, а сам подумал: "Если я сейчас скажу, что я – лейтенант Николай Верещагин, меня точно упрячут в сумасшедший дом. Придётся симулировать полную потерю памяти".
— Барышня, простите, вам не холодно? — кашлянув, подал голос мужчина.
Николай только тут вспомнил, что стоит нагишом.
— Ах да, простите… — сев на кровать, он одел рубашку.
— Ты что-нибудь помнишь, Оля? Кто ты, откуда? — спросил мужчина, оказавшийся врачом.
— Нет, ничего не помню… Сколько времени я был…ла без сознания?
— Ты пробыла в коме три дня. Сейчас, слава богу, уже всё позади. Всё обошлось. У тебя нет никаких неприятных ощущений?
— Нет, я хорошо себя чувствую, только есть очень хочу…
— Ну, тогда всё нормально! Отдыхай, набирайся сил. Ты пробудешь в клинике какое-то время, нужно провести ряд обследований, чтобы быть абсолютно уверенным. А потом отправишься домой к бабушке с дедушкой.
— Простите, доктор, а какое сегодня число?
— Пятое сентября.
Ерунда какая-то… Ведь мы вышли из Гельсингфорса седьмого сентября, — подумал Николай. Неожиданно смутное подозрение закралось в его голову:
— А год?
— Две тысячи триста шестнадцатый.
Комната поплыла перед глазами. Последнее, что он увидел, это доктор, рванувшийся к нему.
Николай лежал на кровати и смотрел в потолок. Произошедшее не укладывалось в сознании. Он – старший офицер подводной лодки "Барс", лейтенант Николай Верещагин, оказался в теле какой-то Оли Шереметьевой во времени, отстоящем от его жизни на четыреста лет вперёд… Получается, никто его не спасал и он умер тогда от удушья в торпедном отсеке лодки? Но, как тогда он мог оказаться здесь? В этом времени и в этом теле? Он не помнил абсолютно ничего, что произошло с ним, вернее с Олей Шереметьевой. По словам врачей, у него было сильное поражение электрическим током. У него даже была остановка сердца, и врачи сами удивлялись, как им удалось его спасти, говоря в один голос.
— Значит, теперь долго жить будешь!
Так вот, что имел ввиду Хранитель…, — пришло ему в голову. "Твоё желание исполнится… Твоё время скоро придёт". Получается, ему подарили вторую жизнь?
Невероятно… Как бы там ни было, а надо адаптироваться в этом мире. Естественно о том, кто он есть на самом деле, Николай говорить не собирался. Даже если ему поверят и не упрячут в дурдом, ему уготована роль подопытного кролика. Все учёные мужи слетятся, как вороньё на падаль чтобы доказать, что это невозможно и у девочки, на самом деле, редкая форма амнезии с появлением ложной памяти. Такой судьбы для себя он не хотел. Значит, остаётся одно – играть дальше роль девочки Оли, которая в результате несчастного случая полностью потеряла память. Благо, он уже знал, как его зовут и что у него есть любящие бабушка и дедушка.
Следующие дни прошли однообразно. Николая обследовали какими-то приборами, ни назначения которых, ни даже названия он не знал. Абсолютно всё было в диковинку и он открывал для себя новый удивительный мир. Оказывается в палате, где он лежал, имелась информационная система, при включении которой прямо на стене возникало объёмное изображение. Управление было очень простым, и он часами просматривал передачи новостей, различные фильмы и программы. Он удивлялся, как далеко ушло человечество вперед за четыреста лет. Конечно, очень многое было непонятно, но и того, что понимал Николай, хватало, чтобы поразить воображение.
Он уже познакомился со своими бабушкой и дедушкой, узнал о произошедшем с ним несчастье. Врачи не находили никаких изменений но, тем не менее, продолжали исследовать его на все лады, не теряя надежды досконально разобраться в таком удивительном случае. Особых хлопот это Николаю не доставляло, и он с нетерпением ждал, когда же его, наконец, отпустят домой. Он уже перезнакомился со всем медперсоналом, у него появились подруги среди медсестёр. Каждый по мере возможности старался помочь ему вернуть память, но всё было тщетно. Николай не помнил ничего.
Первые неприятности начались на восьмой день его заточения. Когда Николай сидел и смотрел программу новостей, в палату вошла дежурная медсестра Ира – молодая девушка лет двадцати пяти, весёлая хохотушка, с которой у Николая сразу сложились приятельские отношения.
— Оля, пойдём, тебя гинеколог посмотрит!
До Николая не сразу дошёл смысл сказанного. Причём тут гинеколог? А когда дошёл… В принципе он знал, чем занимаются гинекологи, но чисто теоретически. Теперь предстояло опробовать всё на личном опыте. До сих пор в этой новой жизни для него было самым большим неудобством то, что все свои вопросы в туалете надо было решать сидя, но с этим он как-то смирился…
