– Я… это… не гордый. Для меня три лучше двух. Ладно, о чем вы тут?
– Как ни странно, о тебе, – ответил я, надев маску сосредо–точенной серьезности. – В частности, чтоб ты знал, задавались вопросом, есть ли у тебя инстинкт продолжения рода? – На фи–зиономии Кислого отразился испуг, Мара был серьезен, оче–видно, решил мне подыграть. – Пришли к выводу, что тебя надо срочно женить, пока твоя психика еще в состоянии адекватно воспринимать реальность. То есть женщин.
– Да ладно! – не поверил Кислый. Он переводил взгляд с меня на Мару, пытаясь понять, разыгрываем мы его или нет.
Мара сказал:
– Бракосочетание в контексте нашего разговора можно вос–принимать как синергию двух информационных объектов –мужского и женского…
Он прервался, поднял на нас глаза, понял, что далеко ушел от традиционного русского, пояснил:
– Синергия – это партнерство, сотрудничество для дости–жения определенной цели. Причем предполагается, что каж–дый из партнеров поодиночке эту цель достичь не в состоя–нии. В данном случае цель – ребенок, продолжение рода. Тут дело вот в чем. Наша цивилизация культивирует эго, культи–вирует становление человека как личности, противопостав–ляемой миру. Мы все больше отдаляемся друг от друга и все больше зацикливаемся на себе. Саморефлексия, которая дала нам когда-то толчок для развития сознания, сейчас пре–вращается в бронированную оболочку, в этакий пуленепро–биваемый кокон, в котором человек прячется от мира. По–этому синергия дается нам все сложнее. Пока что партнер–ству способствует инстинкт продолжения рода, но кто знает, как долго этот инстинкт сможет конкурировать с разрастаю–щимся человеческим эго. Вынесение информации вовне как средство обмена и передачи накопленного опыта сейчас все больше отодвигается на второй план, потому что первосте–пенной задачей эго становится трансляция воли. Люди все меньше беседуют и все больше отдают приказы, даже не со–знавая этого… Ну да я забегаю вперед.
Я представил себе два информационных поля, женское и мужское. Мое воображение не баловало меня разнообразием: женское поле походило на искрящуюся золотом шаль, мягкую, шелковистую и податливую. Она висела в пространстве и пуг–ливо съеживалась от малейшего шороха. Над ней парило кли–новидное голубое пламя, похожее на копье, – мужская инфор–мационная структура. Я знал, что оба поля хотят слиться, но понимают, что стоит им соприкоснуться, и они покалечат друг друга… Я моргнул и подумал, что в лекции Мары появились фатальные нотки.
Стало заметно темнее. Я поднял глаза к небу, оно затягива–лось тучами. Мара продолжал:
– Вся история человечества – всего лишь летопись поиска новой информации. С того момента, когда дочеловек стал раз–вивать способности оперирования информацией, его физио–логические мутации прекратились. За полтора миллиона лет эволюции тело человека практически не претерпело серьез–ных изменений. Потому что его достижения в плане обработ–ки информации дали ему колоссальное преимущество: чело–веку больше не требовалось изменять свою физиологию, от–ныне он использовал сознание и как основное оружие для защиты своего вида от естественных врагов, и как инструмент для исследования и покорения окружающего мира. В резуль–тате человек расселился по всей планете и без труда приспо–собился к разным климатическим условиям. Какое животное может похвастаться таким завоеванием? Дальше – больше. Человечество всегда стремилось к новым знаниям. Люди рва–лись покорять горы, океаны, далекие земли. Как только наука и техника достигли требуемого уровня, человечество ломану–лось в космос! Ученые и философы создавали новые науки, пытаясь постигнуть тайны природы. Само стремление к позна–нию стало для человека основополагающей силой, я бы даже сказал – онтологической силой, потому что, я думаю, все мы где-то глубоко в подсознании держим, что благодаря именно этому стремлению наш вид выжил и стал доминировать. Ин–стинктивно мы чувствуем, что это единственный и самый дей–ственный способ оставаться человеком и не деградировать назад до рядового примата. Посмотрите на детей. С какой энергией, прямо-таки жаждой они стремятся изучать все но–вое! Понимаешь, в чем тут дело? Мир, который у нас есть сей–час, – следствие информационного бума, начавшегося не пятьдесят и не сто лет назад, а полтора миллиона! И благода–ря этому буму мы сейчас имеем невероятные средства обра–ботки и хранения данных, и в будущем они будут только разви–ваться и совершенствоваться.
Я допил пиво и поставил бутылку в урну. Слова Мары отозва–лись в моем сознании картиной планеты, опутанной сверкаю–щей паутиной коммуникационных средств. Кабели-черви, про–рывшие тоннели сквозь земную твердь; атмосфера как сплош–ной радио– и телевизионный эфир. Как инженер связи я пре–красно понимал, о чем говорил Мара. Тысячи всевозможных технологий передачи и хранения информации, мощные серве–ры, с колоссальной скоростью гоняющие по компьютерным се–тям гигабайты нулей и единиц, дисковые массивы баз данных… А ведь есть еще библиотеки, фильмохранилища, до появления оптических дисков пользовались виниловыми пластинками и магнитными лентами. До открытия бумаги люди писали на бе–ресте, козлиных шкурах, пергаменте, деревянных и глиняных табличках. Да, всю свою историю человечество неустанно ко–пило информацию и в этой своей информационной жадности не собирается останавливаться и в будущем.
Небо становилось мрачнее. Кислый подал голос:
– Мара, это… откуда ты все это знаешь?
– Кислый, человек мозг по назначению использует, – отве–тил я за Мару.
– Использовать мозг… – задумчиво повторил Мара. – Тут все не так просто. Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?
– Ты про подсматривание за миром сквозь замочную сква–жину?
– Точно. Сейчас мы к этому вернемся. Только еще немного поговорим об информации. Чтобы закрыть тему. Вот скажите, как вы вообще представляете себе эту самую информацию?
Вопрос был задан не конкретно мне, но поскольку Кислый отвечать не торопился, я начал:
– Как раздражитель органов ощущений, вызывающий в го–лове определенные образы.
Кислый чихнул и смутился. Мара пару секунд осмысливал ус–лышанное, потом ответил задумчиво:
– В целом верно. Когда ты смотришь на табурет, тебе доступ–но не так уж много информации. Ты можешь определить его при–мерные размеры и предполагаемую массу. Цвет табурета и его текстура укажут, что видимый тобою предмет сделан из дерева. Ты, конечно, знаешь о назначении этого предмета. Но откуда ты взял это знание? Извне. Ты где-то читал, тебе кто-то сказал или ты просто видел раньше, что на табуретах сидят. Такая вот, к примеру, тривиальная ситуация: в серьезном кабаке тебе по–дают блюдо, которое ты видишь первый раз в жизни, и кучу при-бамбасов к нему. Как ты себя ведешь? Оглядываешься по сто–ронам в поисках информации от клиентов, заказавших такое же блюдо, зовешь официанта и в лоб его спрашиваешь, на кой черт тут столько мисочек и ножей разной формы, или смуща–ешься, да? В любом случае из этой ситуации ты вынесешь но–вое для себя знание и потом передашь его своим детям, если потребуется. Но вернемся к нашему табурету. Само понятие «де–ревянный» несет в себе бездну информации, которую ты почер–пнул из опыта других людей, изучавших структуру дерева, его свойства, они записали свои открытия в книги, чтобы ты смог потом ими воспользоваться. Нам вовсе не обязательно прове–рять тот факт, что дерево – отличное топливо и что оно не тонет в воде. Или что исключением из этого правила является древе–сина железного дерева. Мы вынуждены верить этому, потому что у нас не хватит жизни проверить все известные человече–ству факты. Мы попросту пользуемся информацией наших пред–шественников, и не важно, кто эти предшественники – ученые или твои родители. Мы делаем это, чтобы когда-нибудь и самим стать предшественниками для следующих поколений. Понима–ешь, о чем речь, парень?
– О несовершенстве современной образовательной систе–мы? – Взгляд Мары замер на мне, я улыбнулся, толкнул его в плечо. – Да ладно, понятно все. Валяй дальше.
