Маленькие фотографии с белыми зубчатыми полями. На обратной стороне немного размазанная чернильная печать фотоателье, проявившего снимки.
К фотографиям прилагалось письмо с требованием заплатить три тысячи динаров и инструкцией. Письмо представляло собой хаотичный коллаж из наклеенных слов и букв, вырезанных, как сразу догадался Йосип, преимущественно из «Пари-матч», «Бунте» и местной газеты.
Первая реакция — три тысячи динаров не так и много. Сумма для него посильная. Но потом он подумал: а почему я веду себя так, будто это счет за электричество или за квартиру? Речь идет о Яне, а она — моя большая любовь, и никто не имеет права вмешиваться. Грубый, преступный шантаж. Кто хоть иногда смотрит телевизор, знает, что идти на поводу у шантажиста нельзя, в противном случае это никогда не кончится. «Иначе твоя frau обо всем узнает», — предостерегало последнее предложение, составленное из чудовищных квадратиков самых разных форматов и шрифтов. Слово frau было вырезано из «Бунте».
В ближайший вторник в пол второго дня конверт с деньгами должен лежать под определенным бетонным блоком на улице Миклоша Зриньи. Именно в то время, когда Йосип поднимается к памятнику пообедать, — об этом в городе знают все.
Этот бетонный блок валяется на обочине пустынного незастроенного участка объездной дороги, и с холма его не видно. Рядом только автобусная остановка, но ни внутри, ни рядом от внимательного взгляда не скрыться. Поймать с поличным того, кто придет за деньгами, не представлялось возможным.
«Мне из этой истории не выпутаться», — понял Йосип. Но все же решил написать письмо, в котором объяснит злодею, что первый платеж будет и последним.
Андрей был в восторге. Три тысячи динаров в конверте значили для него куда больше, чем зарплата почтальона. Эти деньги он заполучил благодаря собственной смекалке, ему не досталась бы кругленькая сумма, не прояви он столько мужества и находчивости. Социалистическое государство — это, конечно, прекрасно, он тоже за равные возможности и против международного капитализма, но со временем начинаешь задыхаться, если никому нет дела до того, что ты особенный и лучше других. А провести остаток жизни как сейчас он не собирался. Мужчина, подобный ему, имеет право на большее. Очередь на современную квартиру в новостройке слишком длинная — холостяку вроде него придется ждать еще много лет; то, что именно он, возвышаясь над всеми в самом прямом смысле слова, вынужден ютиться в каморке цокольного этажа, — большая несправедливость.
В конечном счете на футбольном поле правила точно такие же — вся слава достается лучшим. А русские космонавты стали героями только потому, что, как и он, первыми шагнули в неизвестность.
Поразмыслив, он решил убрать купюры в ящик прикроватной тумбочки и хранить их вечно; эти деньги слишком важны, чтобы тратить.
Сопроводительное письмо тоже наполняло его чувством глубокого удовлетворения, и он раз за разом перечитывал написанное. Йосип Тудман сообщает, что первый платеж будет последним. Но ведь решающее слово за ним, за Андреем. По сути, Тудман умоляет его отказаться от дальнейших требований. Фактом платежа он уже расписался в собственном бессилии.
В итоге Андрей решил потратить особенные деньги особенным образом. Он сел на велосипед и отправился на окраину города к стадиону для собачьих бегов.
Подъехав и, по обыкновению, пристегнув велосипед к ржавому ограждению, Андрей заметил на дальнем участке стадиона облако пыли. Первый забег он наполовину пропустил, но ведь будут и другие. Поодаль на серо-зеленом поле, вокруг эпицентра событий — компании мужчин рядом с белым шатром и старым сараем, — стояли криво припаркованные автомобили. Из громкоговорителей звучала народная музыка. Андрей сразу заметил, что никого здесь не знает. Это он понял еще по машинам: старые «заставы», ржавые итальянские развалюхи и несколько грузовиков. Скорее всего, публика в основном из бетонных новостроек, куда он почту не носил, и, возможно, деревенские.
Андрей выделялся на их фоне, но неприятных ощущений от этого не испытывал. Он приехал как мужчина, способный потратить три тысячи динаров, стоит только захотеть. Собаки в намордниках и цветных попонах с номерами в бешеном темпе неслись по дорожке и настигли его, когда он еще только шел вдоль ограды.
Припев популярной метал-группы из Словении прервало сообщение о том, что победил Дарлинг Бой.
Кто-то получал деньги, кто-то выбрасывал в мусор квитанции; сильно искаженный электронный голос из динамиков сообщил, что следующий забег через пятнадцать минут, и снова заиграла музыка.
Андрей купил холодную банку колы и изучил программку. Уиппеты на двести сорок метров. Он ничего в этом не смыслит, да и не важно. Будет играть по-крупному — за этим и приехал.
— Может, посоветуете? — непринужденно обратился он к окружающим, держа в руке кошелек.
Все молчали; он ловил оценивающие взгляды — скорее всего, завсегдатаи прикидывали, как бы навариться на новичке. Но Андрей чувствовал себя уверенно.
— Победитель, двойка или тройка? — уточнил кто-то.
— Победитель, — бойко парировал Андрей, скрывая полное непонимание вопроса.
— Тогда на Лайку. — Советчиком оказался маленький небритый мужчина с обгрызенной сигариллой в углу рта, в твидовом пиджаке и спортивных штанах.
Лайкой звали первое живое существо, побывавшее в космосе.
— Почему на Лайку? — поинтересовался Андрей, держа пачку банкнот в руке.
— Самая быстрая сука прошлого года, — многозначительно кивнул мужчина.
Андрей поставил триста динаров на Лайку.
Он возвращался домой, потратив более тысячи динаров, но без сожаления. Это были своего рода тренировочные деньги, по сути, он заплатил их не сам. Лайка оказалась довольно старой и пришла последней, а в следующем забеге фаворит Драго уступил Голден Дрим. Андрей решил, что на будущей неделе придет снова и поступит умнее — будет ставить чаще, но меньшие суммы, и к тому же на пары; останется только угадать, кто придет первым и вторым, очередность роли не играет. Это менее рискованно. И, конечно, он не станет слушать маленького мужчину в твидовом пиджаке, который, как потом выяснилось, сам-то ставил не на Лайку и не на Драго, а оба раза на победителя.
_____
Следующие собачьи бега закончились тем, что Андрей потерял почти все деньги, которые получил от Тудмана. Несколько раз победа ускользала в самую последнюю секунду: его собаки финишировали первой и третьей или второй и четвертой, но выиграть ему так и не удалось. Ни разу. В последнем забеге даже Лайка снова вышла на старт, но на нее уже никто не ставил. Оказалось, что результат мог быть еще хуже, чем в прошлый раз, потому что створки поднялись, а она даже не высунулась из бокса. Когда остальные уиппеты исчезли за первым поворотом, оставляя за собой рыжее облако пыли, яркое, будто вспыхнувший фитиль, ее хозяин, похожий на цыгана толстый мужик в кожаной куртке, подошел к стартовой установке, палкой ударил по решетке и ткнул собаку. Тогда Лайка, поджав хвост и выгнув тощий хребет, к всеобщей радости, вышла из бокса. Она посмотрела на соперников, набиравших максимальную скорость теперь уже далеко на противоположной стороне трассы, повесила узкую морду и подняла переднюю лапу, показывая, что поранилась. Ведущий выдал шквал едких комментариев, и, пока трактор оттаскивал стартовую установку, освобождая трассу для финиша, хозяин взял Лайку на поводок и потащил в сарай, служивший загоном.
Андрей купил очередную банку холодного лимонада и пошел прогуляться по полю мимо беспорядочно припаркованных машин, чтобы побыть в одиночестве и привести в порядок мысли.
Из громкоговорителей гремел Джонни Кэш. Деньги почти закончились, и Андрею не понравилось, как он их потратил. Ставить на борзых — плохая идея, тут нужно разбираться, быть инсайдером. В казино шансы распределены более честно. А что мешает опять заставить Тудмана заплатить? Тем более что первый шаг уже сделан, а от второго хуже не станет, зато снова появится это сладкое чувство свободы. О поездке в Монте-Карло нечего и думать, но вполне реально сыграть в рулетку в Риеке. Сколько попросить на сей раз? Как минимум столько же. А еще лучше — пять тысяч динаров. Тудману по силам — у него ведь пенсия и доход от фуникулера. Тем более что в прошлую субботу Андрей снова видел его на автобусной остановке, только уже не с цветами, а с чемоданчиком. Сверившись с расписанием, он пришел к выводу, что Тудман ждет автобус в Загреб. И все это за спиной у жены и дочери-инвалида. А значит, все его увещевания ни к чему не привели: Тудман продолжает внебрачную связь.
