– Нет, – рассмеялась Кира. – Не желаю сегодня почему-то...
В три ночи, и в половине четвертого, и в пять утра Кира все еще не спала.
В тонком стакане осталось еще немного красного вина, а в трехлитровой банке на полу стояли семь дареных подсолнухов.
Когда Кира проснулась и включила ноутбук, проверяя первым делом электронную почту, компьютер отчитался: «Гореславская, писем нет!»
– Самозабвенная дура. Ну, кто тебе напишет? – Кира встала из-за стола и кругами пошла в ванную. Еще один мучительный день начался.
Через полчаса, закутанная в полотенце, она пила кофе и поглядывала на подсолнухи. Потом подошла к окну... Внизу в разные стороны бежали люди под зонтами и медленно разворачивались машины на перекрестке.
«А вдруг он больше не придет?» – спросила она себя.
Через полчаса Кира увидала желтую «Оку», которую невозможно было спутать ни с какой другой машиной, ну, пожалуй, если только с двадцатью другими такими же автомобильчиками «Пиццы-Хат». Так вот, «Ока», лихо свернув к ее подъезду, остановилась, и из нее вылез серьезный пузатый дядька с коробками пицц. Сверившись с какой-то бумажкой, он быстро пошагал к соседнему подъезду.
– Ну и пусть не он. – Кира отвернулась от окна и включила телевизор. На экране Надежда Бабкина целовалась со своим молодым жеребцом.
– Нет... Вы слышали, а? – Ангел Z разглядывал Киру с крыши храма из-под большого желтого зонта. – «Извините, спешу... Ну, и пусть не он!» – передразнил ангел. – Да она просто игнорирует все мыслимое, что мы ей предлагаем, но ничего... Ей не удастся от него отделаться, он приедет сегодня же и останется у нее на ночь. – Ангел Z выудил карающий жезл и прищурился.
– А разница в возрасте? – отодвинулся в сторонку Старый ангел. – Все-таки почти десять лет, и по земным меркам...
– Не помеха, она ему родит тройню через год. – Разгоняя с неба тучи карающим жезлом, ангел Z чуть не сжег стаю ворон. – Она же просила себе небанальную историю любви!
– А я что говорил? – вздохнул Старый ангел. – Дед старый маразматик, самогонка, подсолнухи – история любви.
Вот так Кира Гореславская получила все, что хотела, – удивительную историю любви, не похожую абсолютно ни на какую другую. Иногда она будет спрашивать себя, пеленая троих орущих младенцев:
– А это ли мне было надо, Господи?
А потом и спрашивать перестанет – хлопот будет полон рот до старости, ведь только чужие дети растут быстро, как грибы! Своих выращивать надо.
Картинка смерти вдовы ювелира, которую он тогда узрел в Зачатьевском переулке, продолжала сниться Санчесу из ночи в ночь. «Как же ты надоела мне, чертова кукла!» – клял на чем свет стоит покойницу Санчес, перед тем как заснуть.
– А все потому, что на халяву уксус сладкий, – проснувшись через полчаса в холодном поту, ворчал Санчес, переворачиваясь на живот.
Ночью он несколько раз вскакивал и перепрятывал алмаз – ему снилось, что камень украли. В конце концов Санчес положил алмаз в карман брюк, висевших на стуле, и заснул уже без снов до самого утра.
Утро началось нескладно...
Нет, началось-то оно очень даже хорошо – с крепкого кофе, а вот продолжилось из рук вон плохо.
Санчес смотрел телевизор и пек гречневые оладьи, когда в дверь позвонили. Гостей он не ждал и открывать не спешил, наливая на сковороду очередную порцию жидкого теста и злорадно представляя, как на загнутом половике с той стороны двери кто-то сердито переминается...
Но звонки не прекратились, трель уже поселилась в голове, и Санчес решил посмотреть, кто к нему заявился в гости.
– Кто там? – старческим голосом прошамкал он. – Щас Бобика встретить пошлю!
– Я ваш участковый, – сказали из-за двери. – Откройте, пожалуйста!
– Ой, черт, – перекрестился Санчес и осторожно выглянул в «глазок».
Из «глазка» на него смотрела какая-то щекастая карлица в синем милицейском прикиде.
– Гипофизарный нанизм – недостаток гормонов роста! Ой, не повезло женщине, – вспомнил суть нанизма Санчес и открыл дверь, изумившись не на шутку – перед ним стояла самая что ни есть красавица и зло глядела на него молодыми зелеными глазами.
– Чего надо? – склочно и весело улыбнулся Санчес, предвосхищая вопрос.
– Во-первых, здрасьте и не делайте резких движений, а во-вторых, вы Санчес Енотов? – требовательно спросила красавица, придерживая дверь ногой, обутой в изящную лодочку.
Санчес сделал шаг назад и пригласительно оскалился.
– Заходите, будьте как дома, – бормотал он, кивая назад. – Документы будете проверять?..
– Буду. – Участковая аккуратно прикрыла дверь. – Я не представилась, Дрозд Травиата Борисовна.
– Очень приятно. – Санчес протянул ей паспорт и военный билет. – Чем обязан, хотел бы я знать, Травиата Борисовна?..
Он вдруг ощутил, что вместе с дамой в его прихожую ворвался аромат знаменитого парфюма. Так вот, если закрыть глаза и представить, кому он мог принадлежать, то выходило, что участковому инспектору Дрозд такой запах принадлежать никак не мог – ни по цене, ни по статусу. И Санчес чутко оглядел стоявшую в прихожей даму при исполнении, которая внимательно читала данные его паспорта...
«Красивая, молодая, но не бог весть что!» – совсем чуть-чуть покривил душой Санчес и взглянул на инспектора своим самым внушающим доверие взглядом: «Держите меня семеро!»
– Хорошо устроились, Санчес. – Участковая инспектор стремительно обошла всю квартиру, Санчес ошеломленно семенил следом, удивляясь ее широким мужским шагам. – Документы в порядке, забирайте, – протянула она паспорт. – Итак, трижды судимый Енотов, покажите свое хозяйство, я жду! – внезапно сказала она.
– В смысле? – попятился Санчес. – Что вы имеете в виду?
– Ну, вы держите каких-то животных? Вот, соседи на вас заявляли, что у вас по ночам кто-то лает. – Участковая вздохнула. – Пока не вижу что-то вашего Бобика... Прячете? А причину можно узнать?
– А, да, – Санчес покраснел, – был щенок.
– И где же он? – заглянула в ванную участковая. – Пусто.
– Подох, бедолага, похоронил вчера. – Санчес вдруг улыбнулся. – И из-за такой ерунды вы пришли к трижды судимому рецидивисту? Как говаривал Константин Сергеевич Станиславский – не верю.
– И правильно. – Травиата Борисовна опустилась на стул. – И вы садитесь тоже.
Санчес подумал и улыбнулся ей как только мог искренне.
– Вы подозреваете меня? – наконец спросил он. – В чем, хотел бы я знать?
– У вас богатая криминальная биография, так? – утвердительно изрекла инспектор.
– Допустим, – пробормотал Санчес. – В России каждый автоматически становится преступником по факту рождения.
– В смысле?!
– У каждого человека есть грехи. Их, до полного излечения, врачуют трудом и молитвами, вот как я сейчас. – Санчес обернулся на бумажные иконки в углу и осенил себя крестом. – Хожу в церкву, замаливаю грехи, живу тихо, ни в чем не нуждаюсь, потому что хочу мало. В смысле – не виноват!
– Хорошо, – улыбнулась Травиата Борисовна, – но в нашем районе за последний месяц были ограблены, во-первых, интим-магазин, а во-вторых, двести шуб недавно украли у предпринимателя... Из гаража, между прочим.
– Бред какой. – Санчес вдруг обиделся. – Издеваетесь?.. Я же домушник.
– Домушник, значит? – Тут участковая плотоядно улыбнулась, на глазах превратившись из красавицы в мегеру. – Вы вспомните все-таки, где вы были в ночь с 28 на 29 августа, а также под утро – 12 сентября? Не помните?.. А хотите календарик? – предложила она и потянулась к портфелю, с которым пришла.
Санчес кивнул:
– Давайте... Дома, и снова дома, – наконец улыбнулся он, возвращая карманный календарь.
– Ну, допустим, – кивнула инспектор. – А вот вчера ночью где вы были?
– Я по ночам сплю, – терпеливо ответил Санчес. – А что было вчера, если не секрет, Травиата Борисовна? Кажется, есть такой спектакль «Травиата»?
– Опера есть, – сверкнув золотой фиксой, согласилась Дрозд. – А вы внимательный. Но, понимаете ли, Санчес, вчера ночью напротив вашего дома была ограблена пятая жена Кончаловского.
– Да вы что! Как забавно! – Санчес улыбнулся, прикрыв рот рукой. – Неужели пятая? И думают на меня, как всегда? Обидно. – Санчес перекрестился. – А я-то думал, у Кончаловского всего-то одна старуха-жена семидесяти юных лет, а у него их пять?
– Не ерничайте, – вспыхнула участковая. – Итак, где вы были прошлой ночью? Расскажите поминутно.
– А не скажете ли вы, что делала уважаемая мной пятая супруга Кончаловского в Капотне около моей трущобы?.. Кстати, могу угостить вас оладьями, хотите?
– Давайте, – неожиданно согласилась инспектор. – Я не против.
– Мигом. – Санчес вскочил и юркнул на кухню, а участковая проворно обыскала пиджак и брюки хозяина, висевшие на стуле. – Ого, – хладнокровно произнесла она, когда в комнату вернулся хозяин квартиры с тарелкой оладий. – Вкусные, умеете... Да вы повар!..
