Ознакомительная версия.
А еще грохот, вырывающийся из недр, грохот освобождения горной застоявшейся вулканической породы. Можно услышать угрозу, вызов в этом неудержимом звуке… А можно и тяжелый, затянувшийся на годы ожидания вздох. Вздох облегчения!
Мы вот услышали именно вздох, но очень громкий, очень протяжный, переходящий в победный, никем не сдерживаемый вопль. Который и разбудил нас всех, да так неожиданно, что мы не сразу-то и разобрались: где мы? А где крик?
Но вот уже мы протерли глаза, уже потянулись, расправились, уже пришли в себя… а крик все тянулся и разливался по ночной Инфантовой коммунальной комнате, и не мог закончиться никогда. Так, верно, трубит стадо диких слонов в индийских тропических джунглях.
— Пробил все же, — предположил я. — Молодец, Инфант, не зря я верил в него. Самбисты самбистами, а все же для разных задач разная выучка требуется. И разные черты характера. Не все ведь холодное оружие из рук преступников выбивать.
— Теперь ей сразу майора дадут, — предположила за мной Жека.
За три часа уютного сна голос ее вернулся, и лишь легкая хрипотца выдавала недавний гомерический приступ.
— Какой у них следующий за капитаном чин? Майор? — уточнила она у нас.
Но мы ей не ответили.
— Надень рубашку, дурачок, — заговорили мы с Илюхой в мобильник, как будто Инфант мог нас услышать. — Холодно же, ночь ведь за окном, прикройся рубашечкой.
И Инфант нас услышал. Потому что звук стал разрастаться и теперь вылетал из трубки не только подорванным криком, но и разборчивыми очертаниями слов.
— Ух ты, — раздавался Инфантов голос, — сколько кровищи. Так и должно, что ли, быть?
— Не знаю, — ответил голос очевидной женщины.
В нем все еще слышались и облегчение, и победа, и счастье перейденного Рубикона, и уничтоженных Помпеи — в общем, все те сочетания, которые я уже использовал, когда про вулкан писал.
— Бог с ней, с кровью, — повторил голос. — Так, наверное, должно быть. Давай продолжим, иди ко мне, сладенький мой. Ты разве не хочешь? Ты же так трудился тяжело все это время. Я хочу, чтобы теперь хорошо было тебе.
Тут ноги, схороненные под моей мягкой плотью, снова мелко, беззвучно затряслись — что означало возобновление Жекиного припадка.
— Хочу, конечно, — согласился Инфант, но очень неуверенно согласился. — Чего-то только крови слишком много, так и хлещет.
— Да везде написано, что так и должно быть, — утешала Инфанта Инфантова женщина. — Скоро остановится небось. Иди ко мне, родненький. Теперь уж точно, родненький. Я так тебе благодарна за все. Что я, не видела, как тяжело тебе было, как ты потел… Иди ко мне.
— Да нет, — не поддавался Инфант на женские уговоры. — Уж слишком хлещет обильно. Я, конечно, не знаю точно, но не уверен, что так полагается.
— Ну ладно, — согласилась женщина, все более и более расслабленным голосом. Похоже, даже болезненно расслабленным. — Давай, я в ванную схожу, остановлю ее и вернусь. И все будет очень хорошо…
Голос ее совсем засыпал, и даже нам в комнате такой перепад голоса не понравился.
— Лапуля, Б.Б., — тут же раздалась Инфантова скороговорка. — Вы здесь? Вы здесь? Але, пожалуйста, отзовитесь! — Скороговорка была наполнена мольбой, а еще и испугом, а еще и бессилием.
— Чего тебе? — тут же отозвался Илюха, он просто сидел ближе всего к телефону.
— Она сознание теряет, уже, по-моему, потеряла. Наталья, Наталья, — раздались шлепки ладоней по щекам.
Ах, да, вспомнил я, ее именно так и зовут, Наталья. Теперь-то я не забуду.
— Что делать, а вдруг она умрет? — задребезжал испуганный Инфантов голос.
Ну, дефлоратор хренов, что же ты воткнул в нее с такой силой, мудила? — пришла в себя неожиданно Жека, оказавшись самой смекалистой из всех, кто находился в комнате. Хотя, в конечном счете, кому, как не ей, в вопросе разбираться?
— Да все как полагается, — стал оправдываться Инфант. — Ты бы сама попробовала — там у нее, как черепаший панцирь. Как броня. Как Т-34-ка. Как броненосец «Потемкин».
— Ну да, мне только еще за тебя пробовать не хватало, — огрызнулась Жека. — Срочно «Скорую» вызывай.
— А что, так опасно? — еще пуще задребезжал Инфантов голос. — Может умереть, да?
— Вызывай, срочно вызывай. Слышишь! Не теряй времени! — прокричала Жека еще напористей и не сдержалась все же, и растянула увесисто, по слогам: — Му-ди-ла!!!
— Хорошо, я сейчас вызову, а то она бледнеет вся. А потом вам перезвоню.
И связь оборвалась и долго потом не восстанавливалась. Так что у нас было время осмыслить, обмозговать, обсудить.
— Ну, Инфант, молоток! Надо же, как выдал! — выразил я общую с Илюхой мысль.
— Да, не слабо! — выразил общую со мной мысль Илюха.
— Дураки вы, — сбила наше восхищение Жека, — она действительно умереть может от потери крови.
Мы аж засмеялись от глупой угрозы.
— Да ладно тебе, разве от такого возможно умереть? Просто устала девушка, нервное напряжение, волнение, вот и потеряла сознание.
— А я вам говорю, что опасно. У нее же ситуация была патологическая, и последствия могут быть патологические. Бывает такое, я сама слышала.
И мы не стали больше спорить — а вдруг Жека права? Мы только покачали головами.
— Думаешь, он сам? Собственными природными силами? Без подсобных средств? — спросил Илюха мое экспертное мнение, потому что из них из всех я в Инфанте разбирался лучше всего. Хотя Жека — лучше в дефлорации.
— Уверен, — подтвердил я. — Инфант, он вообще парень упорный, когда надо, и мало что его остановить может. А еще он прямой и честный и окольными путями не пойдет, в смысле, вспомогательными предметами пользоваться не станет.
— Ну да, — согласился Илюха. Помолчал. Потом спросил снова: — Думаешь, это все действительно через голову, думаешь он расслабил ее просто?
— Наверное, сочетание разных факторов, — предположил я, вспомнив Зигмунда Фрейда, о котором упоминал выше. — Но психологический фактор уж точно не последним оказался.
Мы снова помолчали, и снова Илюха прервал наше молчание:
— А я вот не уверен, удалось бы мне, выдюжил бы? — вдруг засомневался в себе Илюха. — Хватило бы мне мужества? Не знаю! Особенно если Инфантову девушку вспомнить с парабеллумом в руках.
— Вообще, — согласился я, — на таком экстриме настоящий характер и выковывается. В принципе каждому мужчине надо бы через такое пройти, чтобы узнать себя лучше. Чтобы понятно было, готов ли, например, в разведку или повременить пока.
— Дураки вы, — подвела итог разговору Жека, которая уже давно не смеялась. — При чем тут разведка?!
И мы разговор скомкали, потому что в эту самую секунду раздался мобильный телефонный звонок и мы нажали на кнопку приема.
— Ее «Скорая» забрала, — проговорил возбужденный голос. — Сказали, опасно дома оставлять. Я сейчас за ними еду. Поймал «жигуль» и еду. Приезжайте в больницу, а? Мне одному неспокойно.
— Сумел дефлорировать, сумей и расхлебывать теперь, — не пожалела в трубку Жека взволнованного Инфанта.
Чего именно расхлебывать? Там что, еще хлебать надо чего-то? — пуще прежнего взволновался он. И как только мы его представили, одинокого, взволнованного, взъерошенного, — так тут же и пожалели.
— Какая больница? — поинтересовались мы, и Инфант назвал район и номер.
Мы, недолго думая, допили бутылку одним несильным ударом и тихонечко, чтобы не разбудить Инфантовых соседей, вышли на улицу, поеживаясь.
Чтобы поймать машину, пришлось перейти с Тверской-Ямской на главную Тверскую, без Ямской.
Сначала мы все же подъехали в Сокольники и поменяли машину и водителя. А именно — нанятого и платного в захудалом отечественном тарантасе — на бесплатного Илюху и на его вполне вместимый современный аппарат, оставленный, как помнит незабывчивый читатель, именно у парка Сокольники.
А уже потом поспешили в далекий московский район и там еще некоторое время искали в середине ночи больницу.
— А вдруг она нас увидит и опознает? — предположил я.
— Да неважно, — ответил легкомысленный Илюха. — Ей теперь не до нас, теперь она нас простит, может, даже благодарность объявит.
Ведь без нас, как ни крути, удачи бы ей не видать. Не улыбнулась бы ей удача.
— Да какая тут удача, — выразила другое мнение Жека. — Тоже мне удача, Инфант этот. Ей сейчас, наверное, переливание крови делают. Вам бы такое.
— Не надо нам такого, — не согласился я с Жекой. И Илюха не согласился тоже.
Глава 16
ШЕСТЬ ЧАСОВ ВОСЕМЬ МИНУТ ПОСЛЕ КУЛЬМИНАЦИИ
Инфанта мы нашли почти сразу — по нервному напряженному полю, которое он распространял вдоль сонного, ночного больничного коридора. Мы его сразу почувствовали — это специфическое Инфантово поле — и двинулись по нему безошибочно.
Как оно возникало? Откуда? Какова его природа? Может, электромагнитная? Может, тепловая? А может, какая другая, метафизическая? Я не знаю. Но то, что от нервного, возбужденного Инфанта часто исходило вполне натурально ощутимое поле, — факт неопровержимый. И чем сильнее Инфант возбуждался, тем и поле зависало вокруг него более напряженное.
Ознакомительная версия.
