– Ей-ей, собачья, гав! – согласился колли. – За жалкую премию, как мы ищем себе похлебку, гав!
Усилием воли Антохин сдержался, хотя удалось ему это с большим трудом. А так хотелось ему заорать, побить поганых собак, которые осмелились посмеиваться над секретным сотрудником!
Антохин вздохнул и продолжал:
– Ладно… Все-таки скажи, кто научил вас произносить фамилию мэра?
– Гав, этого Горемыкова?
– Да.
– Услышали мы на улице, гав, его фамилию, – ответил колли, – Горемыков, гав!
Колли нечетко произнес слово «гав», коверкая его, и Антохину послышалось не «гав», а «гад».
– Ругаться не надо! – строго произнес Антохин.
– А мы не ругаемся, гав! – заявил бульдог, открывая пасть и показывая Антохину острые зубы.
– И слово «гад» тоже слышали на улице?
– Гав, да!
– То есть слышали сначала фамилию мэра, а потом это слово? – продолжал уточнять Антохин, стараясь даже в своем кабинете не произносить сразу одновременно фамилию мэра и оскорбительное слово.
– Гав! Да, Горемыков гад! – ответил бульдог.
– Да, гав, Горемыков гад! – так же громко ответил колли, виляя хвостом.
– Хватит, довольно! – разозлился Антохин, повышая голос. – И кто так говорил на улице?
– Гав! Все так говорили на митинге недовольных.
Снова раздался телефонный звонок.
Антохин нехотя потянулся к трубке:
– Да. Слушаю… Кто?.. Какое нам дело до английского общественного деятеля?.. Он к нам едет? Как звать его?
Собаки почему-то громко загавкали, поэтому он не услышал фамилии англичанина.
– Эй, не гавкать здесь, черти! – огрызнулся на собак Антохин. – Да я не вам, что вы?.. На собак… Это мое дело, почему собаки у меня… Тайна!.. Как фамилия англичанина?.. Фок… Фоскли? Ах, Джон Фоксли?.. А раньше он не приезжал? Что-то фамилия его знакомая, да, приезжал… Интересуется правами человека? Гм, а у себя он их уже проверил?..
Антохин тихо вспомнил некоторые жаргонные словечки из уличного богатого арсенала и коммунальных квартир, поминая вдобавок чью маму, после чего продолжал громко говорить в трубку:
– В прошлом году я помню, как он приезжал не по деловой, а по туристической визе… Ах, сейчас тоже так едет? Вот, черт собачий, катается, шикует, а тут жизнь совсем собачья! – Тут он поглядел на притихших собак, которые лежали на полу и вздохнул, представив себе того чопорного англичанина, который ездит по разным странам, останавливается в дорогих отелях, есть только в ресторанах, пьет дорогое импортное вино, может, еще девочку в номер потом вечером пригласит, и совсем не думает о суверенной демократии, постоянной борьбе с внешними и внутренними врагами отечества, которых почему-то становится с каждым днем всё больше, а не как он, боец невидимого фронта, ест два бутерброда, пьет бутылочное пиво и считает денежки от зарплаты до зарплаты.
– Славненько! – зло усмехнулся Антохин, придумав наказание для англичанина Фоксли, который летел в его страну, его город Новопотемкино, чтобы принести какую-то пользу, помощь своими советами, от чего мэрия постоянно отказывалась, не называя истинных причин отказа. – Выдворить этого Фока… этого Джона Фоксли. Причина мной найдена с его же помощью: надо ездить ему не по туристической, а по деловой визе! Ясно теперь?.. Ха-ха!.. И его вроде мы пустим, и потом выдворим, и вроде по закону (ну, как же закон нам не чтить, ха-ха!), и вроде мы не против сотрудничества с иностранцами… Как говорит нащ мэр Горемыков: «Убьем сразу двух зайцев, если надо и остальных гадов!», ха-ха!..
– Гав! – неожиданно загавкали собаки.
Антохин погрозил им кулаком и собаки стихли.
– Нет, на улице сейчас лают, да… У меня собаки тоже были… Но это тайна, – ответил он, после чего пропел слова из известной песенки из кинофильма, чуть изменив слова: «Наша служба и опасна, и сложна!» Когда этот Фосли приедет… Уже?.. Так и надо мне докладывать!.. Подождите несколько часов, потом выдворите… Всё!
Антохин положил трубку.
– Гав! Какой же вы нехороший! – возмутился колли, начиная рычать.
– Гав, да!.. И мне еще грозить вздумал? Циник! – высказал свое собачье мнение бульдог, показывая Антохину острые зубы.
Антохин глянул ледяными глазами на говорящих собак и холодно произнес:
– Как я понимаю, есть такое большое желание у вас появиться в качестве жаркого в корейском ресторане?
– Гав! Вы циник и хам! – сообщил бульдог.
– Гав! И я одобряю мнение коллеги! Циник и хам! – согласился колли, рыча.
– От хамов слышу, – коротко ответил Антохин, после чего еще добавил:
– Такова наша жизнь без правил…
– Гав, а почему некоторые правил не придерживаются вовсе? А от других соблюдения оных правил требуют?
Чушь, буду я с собаками объясняться? – недовольно ответил Антохин, брезгливо смотря на собак. – Вы мне надоели своими нравоучениями и разными словами… Сейчас я должен заканчивать нашу конструктивную встречу на высоком уровне!
– Гав, а нас – к ножу?
– Нет, просто выгонят отсюда…
С этими словами Антохин встал, распахнув дверь кабинета, давая понять собакам, что можно бежать, куда они хотят.
Как только собаки выбежали из кабинета, влетела испуганная секретарша, вытаращив глаза:
– Что случилось?
– Ничего, – спокойно ответил Антохин. – Что-то не так?
– Но… но собаки… убежали… от вас…
– Вам они нужны?
– Нет.
– Жаль, а то могли бы взять, если хотите, – попытался сострить Антохин, не улыбаясь. – У нас сейчас вечер вопросов и ответов?
– Нет, но…
– Я вас больше не задерживаю.
Секретарша хотела выйти, но ее неожиданно задержал Антохин:
– Стой, позови быстро Путкина.
Путкин явился через минуты четыре, шумно и часто дыша, очевидно, бежал в кабинет начальника.
То был среднего возраста человек в сером костюме с короткой стрижкой. Отсутствие мыслей в голове не мешало Путкину считать себя умным человеком. Считал он также себя и очень добрым, мухи никогда не обидел: да зачем ему муха?
– Вызывали? – бодро спросил он, ожидая приказов.
– Так… Насчет этого англичанина Фок…
– Фоксли! – поправил Антохина Путкин.
Пусть этот Фок катается туда и сюда, – хохотнул Антохин.
– Солдаты убежали, – сообщил Путкин.
– Знаю!.. Я не об этом. Есть еще новости?
Путкин замялся.
– Что стряслось? – чувствуя очередные неприятности, спросил Антохин.
– Статуи ходят по городу.
После короткой паузы Антохин, предварительно громко выругавшись и вспоминая чью-то маму и папу, нервно вскричал:
– А ты часом не тронулся, как тот Писаренко?!
– Какой такой Писаренко?
– Да начальник РЭУ, которого поместили в психушку. Ясно?
Путкин вздохнул, буркнув:
– Ясно то ясно, но почему на меня всегда орут? Как собаки, все на меня лают…
– Ладно, философ, молчи! – грубо прервал его Антохин. – Поподробней о статуях.
– Ну, они ходили по городу.
– Точно ходили?
– Да.
– Сам видел?
– У нас всё заснято на видео. Ходили статуи отца Володимира и Ленина, – продолжал рассказывать Путкин. – Но сейчас они стоят на своих местах.
– А где гарантия, что опять они ходить не будут?
– Шут их знает.
– Ну, мнение твоего шута мне совсем не интересно, – съязвил Антохин, – а вот последить на ними надо.
– Зачем?
– Исполняй, что сказано!
Путкин кивнул, преданно глядя на своего начальника.
– Так… Как идет строительство в городе?
– Плохо, очень медленно. Спорткомплекс…
– Я не об этом, – остановил подчиненного Антохин, – я о строительстве памятника кошке.
– Пока не начали строить.
– Да, скверно, очень скверно. Еще что случилось или всё?
– Рабочие на стройобъектах молдаване, – сообщил Путкин.
– Гм, в Новопотемкино не нашлось своих рабочих? – удивился Антохин.
– Шут их знает, – пожал плечами Путкин.
– Регистрацию здесь им оформили?
– Да.
– Горемыков знает, что пока ничего не построено?
– А как же? Он этого прораба Короля всё вызывает, на него орет. Но Король еще не сказал ему, что рабочие молдаване.
– Черт, пусть хоть папуасы будут, лишь бы хорошо построили побыстрей!
– Побыстрей не получается, особенно, когда проект строительства еще полностью не закончен.
Антохин застыл, впившись ледяными глазками в собеседника.
Путкин продолжал стоять, не дождавшись приглашения сесть. Прошло минуты три тягостного молчания.
Наконец. Антохин подал признаки жизни, вновь вспоминая разные нецензурные словечки и крича:
– Что-о?!.. Как нет проекта строительства?
– Вот так…
– А как же оно начато? – орал Антохин.
– Как и всё…
– Ну, что за чушь ты несешь? Как люди работают без проекта?
– Да, люди работают, – туманно объяснил Путкин, вздыхая, стараясь не смотреть на злого начальника.
– Где?
– Гм, везде…
– Черт, чего ты загадки мне загадываешь?! Ведь, кажется, проект строительства давно утвержден?
Путкин кивнул:
– Да, но потом Горемыков захотел, чтоб он выглядел лучше. Старый проект отвергли.
