- Старший лейтенант Виктор Иванович Беленко, 1947 года рождения. На данный момент служит на Дальнем Востоке в истребительном авиаполку 11-й отдельной армии ПВО, куда был переведен по его же просьбе в этом году. По месту службы характеризуется со всех сторон положительно. Член КПСС, избирался чле┐ном комсомольского и партийного бюро. В разговорах о жизни на Западе замечен не был.
- Может это письмо быть провокацией?
Плужников чуть заметно пожал плечами:
- Этот вариант тоже обдумываем. В нашей работе, Петр Иванович, лучше иной раз перестраховаться, сами меня учили.
- Да уж, лучше, как говорил мой армейский командир, перебздеть, чем недобздеть... Все же возьмите этого Беленко под наблюдение. А что по письму? Отпечатки пальцев есть?
Сидевший неподвижно Трифонов едва заметно шевельнулся, доставая из папки отчет криминалистов.
- Посторонних отпечатков пальцев не обнаружено, только нашего сотрудника, вскрывавшего письмо. И на конверте только его отпечатки. Есть небольшие потожировые выделения, в лаборатории сейчас работают наши сотрудники. Вообще человек, писавший письмо, оказался на редкость предусмотрительным. С трудом удалось обнаружить частицы перхоти и ни одного волоска. Текст написан при помощи обычной шариковой ручки печатными буквами, графологи утверждают, что писавший - скорее всего мужчина средних лет, правша. Больше ничего установить, к сожалению, не удалось.
- Негусто, - крякнул Ивашутин, делая большой глоток. - С другой стороны, и отрицательный результат - тоже результат. Во всяком случае, неизвестный вроде бы пытается нам помочь. Но кто он - все же надо обязательно выяснить. Не люблю я странностей. А то сегодня он за нас, а завтра, глядишь, секретная информация уйдет в ФБР или ЦРУ. Кстати, а что там с подписью? Что за НДП?
- Пока сами голову ломаем над этой аббревиатурой, - сказал Плужников. - Основная версия - это первые буквы имени, отчества и фамилии. Ну или наоборот. К примеру, Новиков Дмитрий Петрович. Но не факт, на самом деле эти три буквы могу означать все что угодно. Мне вот в голову почему-то сразу пришло: Народно-демократическая партия.
- А что, у нас разве есть такая?
- В нашей стране нет, в других имеются. Но эта версия шита белыми нитками, хотя мы, повторюсь, проверяем все варианты.
Ивашутин задумчиво постучал тупой стороной ручки по столу, глядя на лежавшее перед ним письмо. И без того в последнее время спится плохо, а тут еще это... Головная боль на ближайшее время обеспечена. Сразу столько неожиданной информации, и все нужно тщательнейшим образом проверить. Проверим. Проверим и найдем, иначе грош нам цена.
А вот Юрия Владимировича пока информировать не будем. В своей епархии как-нибудь сами разберемся.
- Петр Иванович, а что насчет динамовского плаката? Будем вешать? - поинтересовался Плужников.
- Плакат? Ах да, надо бы повесить, дело плевое, а терять такой источник не хочется. Нужно его вычислить во чтобы то ни стало. Возьмите под наблюдение всех подозрительных людей, которые будут проходить рядом или вообще задержатся на этом месте. Хотя что-то мне подсказывает, что не станет он светиться, недаром ведь место выбрал, где можно будет плакат издалека срисовать.
***
В тот же день, практически в то же время аналогичное совещание проходило в кабинете Щелокова. Николай Анисимович барабанил пальцами по столу, переводя взгляд с одного подчиненного на другого. В отличие от Ивашутина, он не ограничился приглашением двух ближайших помощников, а собрал всех своих замов. Мало того, срочно вызвал начальников УВД Московской области и Ставропольского краевого УВД, а также министра внутренних дел Белорусской СССР. Каждому из этой троицы предстояло держать ответ по Евсееву, Сливко и Михасевичу соответственно.
- Ну что, все готовы? - поинтересовался министр. - Тогда слушайте.
Он взял в руки письмо и принялся читать. Чем дальше Щелоков читал, тем более изумленными становились лица присутствующих, кроме тех, кто уже был в курсе происходящего. Они знали, что письмо, прежде чем попасть на стол к министру, прошло соответствующую перлюстрацию и проверку в криминалистической лаборатории, в том числе на наличие ядов. Результаты уже были доложены министру. С текстом они тоже были ознакомлены, но до поры до времени держали эти знания при себе. Если начальству будет угодно озвучить содержимое письма - Бога ради. А их дело маленькое.
Щелокову было угодно. Закончив читать, но опустив при этом постскриптум, о котором всем знать было необязательно, он обвел собравшихся тяжелым взглядом.
- Что скажете? Алексей Алексеевич, вы там вообще у себя хоть что-то имели на Михасевича?
Министр внутренних дел Белорусской ССР Климовской сделал попытку встать, однако Щелоков жестом показал - можешь говорить сидя.
- К сожалению, никакими данными по Михасевичу мы не располагаем, товарищ генерал. Перечисленные вами преступления или до сих остаются в числе нераскрытых, или по ним были осуждены другие люди.
Затем последовали похожие вопросы начальнику УВД Московской области Василию Константиновичу Цепкову и его коллеге со Ставрополья Александру Тимофеевичу Коновалову. Результаты опроса министра внутренних дел СССР казалось, не удивили. Обсуждение продлилось еще почти около часа, после чего Щелоков всех распустил, попросив задержаться только своего зама Бориса Шумилина.
- Борис Тихонович, помнишь, там в письме в послесловии про плакат с 'Динамо' упоминалось? Ты там распорядись, чтобы все сделали как положено. И посматривайте, может, кто заинтересуется плакатом. Хотелось бы с этим загадочным НДП лично пообщаться.
Выпроводив заместителя, генерал поднял трубку телефона и набрал номер, которым старался лишний раз не пользоваться. Но сейчас ситуация вынуждала, иначе последствия могли быть для него не самыми радужными.
- Юрий Владимирович, день добрый, Щелоков...
***
В Москву на этот раз я отправился специально, чтобы удостовериться, что мои требования выполнены. Для Вали придумал отмазку, что просили подъехать в издательство, что-то там нужно подписать. Она особо и не интересовалась подробностями, так что мне не пришлось тонуть пучине лжи.
Честно говоря, в глубине душим слабо верил в успех предприятия. Даже если письма и дошли до Щелокова с Ивашутиным, не факт, что они согласятся работать с каким-то анонимом. Но в этот день у меня появилось два повода для радости. Первый - когда я проходил по другой стороне улицы от здания Министерства внутренних дел СССР, а второй - минуя таким же макаром здание ГРУ. В обоих случаях плакаты, посвященные футбольному клубу 'Динамо' присутствовали на своих местах. Значит, контакт установлен, можно работать дальше, приносить пользу обществу не только ворованными книжками и песнями, но и таким вот образом.
Чтобы не возвращаться с пустыми руками, снова закатился в ГУМ, на этот раз уже разорился на импортные духи, настоящие, французские. Влетели в копеечку, но я уже ощущал себя этаким начинающим нуворишем, и решил, что на любимой женщине можно не экономить.
А вскоре я наконец разделался с 'Крепостью на Суре', угробив на это дело несколько общих тетрадей и с десяток стержней для шариковой авторучки. Поставив точку, потянулся до хруста в костях и блаженно улыбнулся.
Дело оставалась за малым - показать произведение знающим людям вроде Тюстина, после чего можно отправляться к Зинаиде, продолжать арендовать пишущую машинку. А затем - кланяться в ножки Николаю Афанасьевичу и Федору Велимировичу, просить издать книгу. На самый крайний случай пришлось бы искать подступы к Мясникову.
На часах было половина шестого вечера воскресенья, 24 августа. В животе уже понемногу начинало урчать, а с кухни доносился одуряющий запах. Что она там готовит на ужин, интересно? В любом случае что-то обалденное.
Дать Валентине, что ли, рукопись почитать? Хотя она намучается разбирать мои каракули, лучше предложу уже машинописный текст. А может, ей история вообще неинтересна? Вот если бы я написал любовный роман...
Хм, даже окажись в моем 'ридере' подобные книжонки - все равно не сел бы за машинку. Вот еще, размениваться на такую пошлятину. Чай, не на помойке себя нашел. Да-да, вот так: грудь колесом, щеки надуть, глаза выпучить... Вылитый персонаж Салтыкова-Щедрина.
Следую в ванную, по пути врезался коленом в холодильник. У-у-у, больно-то как! Надо вообще-то уже задумываться о нормальной жилплощади.
- Валя, а что там с твоей очередью на квартиру?
Она оторвалась от казана, в котором тушилась картошка с грибами, переспросила:
- Что?
- Я говорю, квартиру тебе на работе не обещают? А то уже тесновато становится, а как малого родим - так вообще не повернешься.
- На прошлой неделе узнавала - мы двадцать шестые в очереди. Но могу тебя обрадовать. Для работников торговли в Терновке дом строится, пятиэтажка кирпичная, в следующем году должны сдать. Вроде нас туда обещают переселить.
