Ей вдруг стало жалко себя.
– Почему ты это делаешь?
Похоже, он был немного обижен столь категоричным «нет».
– Потому что либо я все сокрушу, либо от меня ничего не останется, – ответила она.
– Он об этом узнает?
– Он держит частного детектива, который ждет меня внизу.
– Да ну!
Марку это явно понравилось. Он подскочил к окну, никого не увидел на улице, но все же, чтобы позабавить ее, принял негодующий вид, потом изобразил на лице смятение и, когда она засмеялась, заключил ее в объятия.
– Обожаю, когда ты смеешься.
– А раньше я часто смеялась?
– Когда раньше?
Она едва не сказала «до Алана», но сдержалась.
– До моего отъезда в Нью-Йорк.
– Да, очень часто. Ты была очень жизнерадостной.
– Мне ведь было двадцать два, когда мы познакомились?
– Примерно, а что?
– Сейчас мне двадцать семь. Многое изменилось. Теперь я смеюсь меньше. Раньше я пила, чтобы быть ближе к людям, теперь пью, чтобы забыть о них. Не правда ли, смешно?
– Не очень, – проворчал он.
Она провела ладонью по его щеке. Он жил своей суетной жизнью, метался между репортажами, своей квартиркой и легкими мужскими победами, он не унывал и был болтлив, являл собой пример милого представителя рода человеческого. Он был бесхитростен, скучен и самодоволен. Она вздохнула.
– Мне пора домой.
– Если за тобой и вправду следят, что тебя ждет?
Говоря это, он улыбался, и она нахмурила брови.
– Ты мне не веришь?
– Если честно, то нет. Ты всегда выдумывала что-нибудь этакое, и я обожал тебя слушать. Да что там, все обожали. Тем более что ты сама не верила в то, что говорила.
– Если я правильно тебя понимаю, я была веселой и безрассудной.
– Ты такой и осталась… – начал было он, но запнулся.
Они впервые испытующе посмотрели друг другу в глаза, и Марку показалось, что он начинает теряться в этой двусмысленной ситуации. Это испортило ему настроение, и он вскорости отвез ее домой. Прощаясь, он немного замешкался.
– Завтра встретимся?
– Я тебе позвоню.
Она медленно поднялась по лестнице. Было семь вечера. Алан, по всей видимости, уже знал, что в полчетвертого она была доставлена молодым брюнетом на улицу Пети-Шам, уединилась с ним и вышла лишь два часа спустя. Когда она искала ключи, руки ее дрожали, но она знала, что должна возвратиться домой, что иначе нельзя.
Алан в самом деле был уже дома и лежал с вечерней газетой в руках на диване. Он улыбнулся ей и протянул руку. Она подсела к нему.
– Ты знаешь, что в Конго дела совсем плохи? В Брюсселе разбился самолет. Газеты в последние дни читать страшно.
– Ты встретился с Лорой?
Она отчаянно пыталась продлить эти последние минуты спокойного общения с мужем, когда она еще могла говорить с ним как с близким человеком, пусть даже все внутри у него и клокотало.
– Ну конечно, я с ней встретился. Из нее получился бы выдающийся конспиратор.
Он, казалось, был в хорошем настроении. Не без колебаний она задала ему следующий вопрос:
– Ты получил отчет?
– Какой отчет?
– От частного детектива.
Он расхохотался.
– Нет, конечно. Я его тогда нанял недели на две, не больше. Если бы ты себе позволила что-нибудь этакое, наши доброжелатели сразу же поставили бы меня в известность.
Гора свалилась с ее плеч. Она легла рядом, положив голову ему на руку. Ее подхватила головокружительная волна нежности. Казалось, у нее появился выбор, но она уже знала, что это не так, что истиной были слезы, которые она пролила в нью-йоркском баре, прижавшись к груди Бернара и горько размышляя о себе, Алане и их неудачном супружестве. И истина эта была сильней привычного влечения к этому спокойно лежащему рядом телу, к этой покровительственной руке под ее головой. История их совместной жизни завершилась в тот самый день, когда она поняла, что не способна рассказать всю правду о ней ни Бернару, ни самой себе. Подлинное содержание их супружества было слишком эфемерно и в то же время слишком насыщено страстями, оно складывалось из нежности, удовольствия и взаимной озлобленности. Их брак не был похож на диалог партнеров, не было в нем и четкого разделения полномочий. Она вздохнула. Пальцы Алана нежно погрузились в ее волосы.
Ее взгляд скользнул по темным балкам потолка, светлым стенам, на которых висело несколько картин. «Сколько я здесь прожила? Пять месяцев или шесть? – подумала она и закрыла глаза. – А с этим мужчиной, который спокойно лежит рядом? Два с половиной или три года?» Все эти вопросы казались ей срочными и одновременно абсурдными, все они зависели от одной маленькой фразы, которую она должна была для начала произнести и которую все ее существо, все мускулы лица отказывались произносить. «Нужно чуть повременить, – думала она, – нужна передышка, поговорим на другую тему, потом у меня лучше и легче получится».
– Расскажи мне об этом Марке, – услышала она насмешливый голос Алана, который вытащил руку из-под ее головы.
– Я провела сегодня несколько часов в его доме, – ответила она.
– Я не шучу, – сказал он.
– Я тоже.
На минуту воцарилось молчание. Потом Жозе заговорила. Она рассказывала обо всем, не забывая мельчайших деталей, о том, как выглядела квартира, как он раздел ее, в какой позе они занимались любовью, как ласкали друг друга, что он произнес, овладевая ею, о его особенной прихоти. Она называла вещи своими именами, старалась ничего не забыть. Алан был неподвижен. Когда она замолчала, он как-то странно вздохнул.
– Зачем ты мне все это говоришь?
– Чтобы избежать твоих расспросов.
– Ты будешь и дальше так себя вести?
– Разумеется.
Это была правда, и он должен был ее знать. Она повернула к нему голову. На его лице не было боли, скорее, оно выражало разочарование – все было так, как она и предполагала.
– Я что-нибудь забыла?
– Нет, – произнес он медленно, – вроде бы ты сказала все, все, что могло меня интересовать. Все, что только могло представить мое воспаленное воображение! – вдруг выкрикнул он, вскочил на ноги и, наверное, впервые посмотрел на нее с ненавистью.
Она не отвела глаз. Внезапно он оказался перед ней на коленях, его сотрясали глухие рыдания без слез.
– Что я наделал, – простонал он, – что я с тобой наделал, что мы оба наделали?
Она ничего не ответила, не пошевелилась, она чувствовала лишь бездонную, гулкую опустошенность.
– Я хотел тебя всю, – произнес он, – такую, какая ты есть.
– Я больше не могла выносить этого, – сказала она и подняла голову.
Он предпринял последнюю попытку.
– Не надо было так.
Она понимала, что он имеет в виду не само свидание с Марком, а ее откровенный рассказ о нем.
– Я всегда так буду делать, – тихо сказала она, – игра окончена.
Потом они долго молчали, припав друг к другу, как два обессилевших борца.
notes
Примечания
1
Константин де Ребек Бенжамен Анри (1767–1830) – французский автор психологических романов. (Здесь и далее примеч. пер.)
2
Роща (франц.).
3
Пикардия– старинная французская область.
