На следующую пятницу была назначена встреча с Готфридом Рембке. Накануне вечером Валери сделала себе расслабляющую маску и легла спать очень рано. В восемь часов, когда я проснулся, она была уже готова. Выглядела умопомрачительно. На ней был черный костюм с очень короткой юбкой, туго обтягивающей ягодицы; под пиджак она надела кружевную сиреневую блузку, облегающую и кое-где просвечивающую, а под блузку – ярко-красный бюстгальтер, оставляющий наполовину открытой высоко поднятую грудь. Когда она села возле кровати, я обнаружил на ней черные чулки и пояс. Губы она накрасила темно-красной помадой с фиолетовым оттенком, волосы забрала в пучок.
– Впечатляет? – спросила она с сарказмом.
– Еще как! Ох уж эти женщины… – вздохнул я. – Умеют себя подать.
– Это у меня официальный наряд соблазнительницы. Но я надела его еще и для тебя; я знала, тебе понравится.
– Вернуть эротику на предприятия и в учреждения… – пробурчал я. Она подала мне чашку кофе.
До самого ее ухода я только и делал, что смотрел, как она движется, садится, встает. Такой пустяк, но «впечатляло» – слов нет. Когда она клала ногу на ногу, в верхней части ляжки появлялась темная полоса, оттенявшая тонкость нейлонового чулка. Если она скрещивала ноги еще сильней, показывалась полоска черного кружева, а дальше – застежка пояса и белая плоть ляжки и основания ягодиц. Она меняла положение ног – и все исчезало. Наклонялась над столом – и я чувствовал, как трепещет ее грудь. Я мог бы любоваться ею часами. Такая простая, невинная, бесконечно блаженная радость; обещание счастья в чистом виде.
Встреча была назначена на час в ресторане «Ле Дивеллек» на улице Юниверсите; Жан Ив и Валери приехали на пять минут раньше.
– С чего начнем разговор? – волновалась Валери, вылезая из такси.
– Скажешь, хотим, дескать, открыть бордели для бошей, – Жан Ив устало улыбнулся. – Да не волнуйся, он сам задаст все вопросы.
Готфрид Рембке появился ровно в час. Они узнали его в ту минуту, как он вошел в ресторан и протянул пальто швейцару. Плотная, солидная фигура, лоснящийся череп, открытый взгляд, крепкое рукопожатие: в нем чувствовалась раскованность и энергия, он как нельзя лучше соответствовал образу крупного предпринимателя, в особенности немецкого. Так и виделось: целый день на ногах, утром встает с постели одним прыжком и полчаса занимается на велотренажере, а потом в новехоньком «мерседесе» катит на службу, слушая по дороге новости экономики.
– Выглядит потрясающе, – пробурчал Жан Ив и, расплывшись в улыбке, поднялся ему навстречу.
Первые десять минут repp Рембке говорил только о еде. Оказалось, он прекрасно знает Францию, французскую культуру, рестораны, имеет собственный дом в Провансе. «Безупречен», – повторял про себя Жан Ив, уставившись в свое консоме из лангустин с кюрасо. «Пободаемся», – подумал он еще, опуская ложку в тарелку. Валери держалась превосходно: слушала внимательно, глаза ее восторженно блестели. Поинтересовалась, где именно в Провансе находится дом, часто ли ему удается там отдыхать и т. д. Сама она заказала сальми из крабов с лесными ягодами.
– Итак, – продолжила она тем же тоном, – вас заинтересовал наш проект?
– Видите ли, – начал он основательно и неторопливо, – нам известно, что «галантный туризм», – произнося эти два слова, он как бы слегка запнулся, – составляет одну из основных мотиваций поездок наших отпускников за границу, и их можно понять: лучшего отдыха не придумаешь. Примечательно между тем, что ни одна компания до сих пор всерьез не занималась этим вопросом, если не считать нескольких мелких проектов для гомосексуалистов. Но в целом, как ни удивительно, перед нами совершенно девственный участок.
– Проблема вызывает споры, я думаю, общественное мнение еще не доросло… – вмешался Жан Ив, сам понимая, что говорит ерунду, – ни на том, ни на другом берегу Рейна, – закончил он и стушевался.
Рембке метнул на него холодный взгляд, словно бы заподозрив его в насмешке; Жан Ив снова уставился в свою тарелку и дал себе слово молчать до конца обеда. Валери и без него справлялась великолепно.
– Не стоит переносить французские проблемы на Германию, – вставила она, невиннейшим движением кладя ногу на ногу, и Рембке переключил внимание на нее.
– Наши соотечественники, – сказал он, – поневоле предоставленные сами себе, нередко становятся добычей сомнительных посредников. Все, что тут делается, – непрофессионально, и это огромный пробел в нашей работе, который еще предстоит заполнять.
Валери с готовностью согласилась. Официант подал морского окуня с зеленым инжиром. Мельком взглянув на блюдо, Рембке продолжал:
– Ваш проект заинтересовал нас еще и потому, что он полностью опрокидывает традиционное представление о клубах отдыха. То, что было хорошо в семидесятые годы, не отвечает запросам современного потребителя. Взаимоотношения между людьми на Западе затруднены – о чем мы, разумеется, сожалеем, – добавил он и снова взглянул на Валери, а та опустила ногу на пол и улыбнулась.
Когда в четверть седьмого я вернулся с работы, она была уже дома. Я замер от удивления: такое случилось, по-моему, впервые за все время нашей совместной жизни. Не сняв костюма, она сидела на диване, чуть расставив ноги, устремив взгляд в пространство, и, казалось, думала о чем-то очень приятном. Я тогда не понял, что присутствую при своего рода профессиональном оргазме. – Ну как, удачно? – спросил я.
– Более чем. После обеда я отправилась домой, не заезжая на работу; полагаю, на этой неделе мы и так превзошли себя. Он не просто заинтересовался проектом, но намерен сделать его гвоздем своей программы уже этой зимой. Он готов финансировать издание каталога и специальную рекламную кампанию для немецкой публики. Уверен, что сможет через свои агентства заполнить все ныне существующие клубы; спросил даже, не разрабатываем ли мы еще какие-нибудь проекты. Единственное, что он желает получить взамен, – эксклюзивность на своем рынке: Германия, Австрия, Швейцария, Бенилюкс; он знает, что мы в контакте с Неккерманом. На выходные я заказала номер в центре талассотерапии в Динаре, – добавила она. – Думаю, мне это необходимо. И к моим родителям сможем заглянуть.
Однажды вечером по дороге с работы я встретил Лионеля; мы не виделись почти год, с той самой поездки в Таиланд. Как ни удивительно, я его сразу узнал. Чудно даже, что он мне так хорошо запомнился, ведь я тогда с ним и тремя фразами не перемолвился.
Он сказал, что у него все в порядке. Кружок плотной черной материи закрывал его правый глаз. Производственная травма, что-то там взорвалось; но все сложилось удачно, его вовремя стали лечить, 50 процентов зрения он сохранит. Я пригласил его выпить стаканчик в кафе возле Пале-Рояля. Интересно, узнал бы я сразу Робера, Жозиану и других тогдашних попутчиков? Вполне возможно. Эта мысль меня удручила; получалось, что моя память постоянно заполняется совершенно ненужной информацией. Я человек и потому, естественно, более всего приспособлен к опознанию и запоминанию себе подобных. Человеку всего полезнее человек. Я не очень ясно понимал, зачем пригласил Лионеля в кафе, не знал, о чем с ним говорить. Для поддержания беседы спросил, не ездил ли он больше в Таиланд. Он не ездил, и не потому, что не хотел, а потому, что не по карману. Видел ли кого-нибудь из группы? Нет, никого. Тогда я рассказал ему, что встретился с Валери, которую он, может быть, помнит, и что мы теперь живем вместе. Он очень за меня порадовался, мы оба тогда ему приглянулись. Сам он мало куда ездит, тот отпуск в Таиланде – одно из лучших воспоминаний в его жизни. Его простота и наивное стремление к счастью меня растрогали. В эту минуту я испытал душевное побуждение, которое и сегодня еще склонен называть добротой. Вообще-то я не добр, это качество мне не свойственно. Человечество в целом мне противно, участь других людей, как правило, безразлична, не припомню даже, чтобы я когда-нибудь испытывал чувство солидарности. А в тот вечер я сказал Лионелю, что Валери работает в туристической компании, что они собираются открыть новый комплекс в Краби и я могу без труда достать ему путевку на неделю с пятидесятипроцентной скидкой. Я придумал это на ходу, потому что решил сам за него доплатить. Возможно, в какой-то мере меня тянуло порисоваться; но, по-моему, мне искренне захотелось, чтобы он еще раз в жизни, хоть в течение недели, испытал наслаждение в руках опытных тайских проституток.
Когда я рассказал Валери о встрече с ним, она посмотрела на меня с недоумением; она не помнила, кто такой Лионель. В том-то и заключалась его беда: неплохой парень, но никакой индивидуальности, слишком сдержан, неприметен, о нем нечего вспомнить. «Хорошо, сделаем, если тебе так хочется, – решила Валери. – Ему не придется платить даже 50 процентов; я как раз собиралась тебе сказать: у меня будут бесплатные приглашения на неделю по случаю открытия клуба, оно приурочено к первому января». На другой день я позвонил Лионелю и сообщил, что ему предоставляется бесплатная путевка; это было уже слишком, он никак не мог поверить, я с трудом уговорил его согласиться.
