Курт Воннегут - Завтрак для чемпионов, или Прощай, черный понедельник

«Непочтительные высказывания» озадачивали американцев, Воннегут же, по образному выражению критика газеты «Нью-Йорк таймс» Ноны Болэкиэн, язвил и издевался над всем «в манере свободного колеса»: то авторское колесо откатится в сферу научно-фантастической терминологии, то крутится-вертится «по-ребячески», то будто бы катится под откос. Но никогда по проторенной колее… Поди-ка пойми: в шутку пишет автор или всерьез и вообще — куда он клонит?

…В ту ночь в нью-йоркском отеле, когда я впервые вчитывался в книги Воннегута, было радостно от встречи с большим литературным талантом, но был я и озадачен этим метафорическим «свободным колесом», непрестанно снующим по всем измерениям пространства и времени, а также необычным для американцев фантастико-эзоповским языком. Невольно захотелось заглянуть в биографию Воннегута. Обстоятельная биография писателя еще не написана, но некоторые факты его жизни и творчества кое-что проясняют.

Курт Воннегут, правнук выходца из Германии, родился 11 ноября 1922 года в городе Индианаполисе, штат Индиана, в семье архитектора. Мать и отец были настроены антимилитаристски и недоверчиво ко всем «политическим и теологическим гранфаллунам» (не ищите этого слова в словаре, оно — изобретение Воннегута и означает: «корпоративное сообщество»). Уже место, время и семейная среда, в которой родился писатель, создали первое противоречие его жизни. Индиана — штат, мягко говоря, сугубо консервативный, а тем паче в начале двадцатых годов, когда после Октябрьской революции за океаном шла разнузданная охота на инакомыслящих. В семействе же Воннегута настроения (так утверждает сам писатель) были «новолевые». В таком «осадном положении» не возникает ли потребность прибегать к эзоповскому языку? По крайней мере называть власть имущих непонятным для других словом «гранфаллуны»?

Когда Курт был еще совсем мальчишкой и только начинал познавать окружающий мир, разразился в США экономический кризис — Великая депрессия. Что пережил в эти годы Курт — не знаю, но слова «Великая депрессия» он твердо помнит по сей день. После окончания школы юноша хочет выучиться на биохимика. Два года в Корнеллском университете и… фронт. Убежденный антифашист, Курт Воннегут выполняет воинский долг, он — разведчик-пехотинец на передовой линии. Внезапный плен. Дрезден. И в этом германском городе Воннегут переживает то, что не может забыть всю жизнь: ничем не оправданное уничтожение англо-американской авиацией города, не имевшего никаких военных объектов, 13 февраля 1945 года. Лишь в 1969 году писатель рассказал о трагических переживаниях того дня в романе «Бойня № 5, или Крестовый поход детей» (см. журнал «Новый мир» № 3–4 за 1970 год). Дистанция — почти четверть века, но неостывшая боль и горечь, с которой он повествует о массовом уничтожении дрезденцев, свидетельствуют о том, какой трагический отпечаток наложила кровавая драма на сознание Курта Воннегута. Он остается твердым антифашистом (это видно по многим его книгам) и одновременно становится непреклонным антимилитаристом.

После войны биография Воннегута пошла зигзагами: студент факультета антропологии Чикагского университета, судебный репортер чикагского бюро новостей, а потом, в 1947 году, внезапный взлет: он — сотрудник отдела по связи с общественностью крупнейшей военно-промышленной корпорации «Дженерал электрик».

Начиналась «холодная война». Вскормленная гонкой вооружений, «Дженерал электрик» росла и богатела как на дрожжах. Служба в этой преуспевающей монополии — почти гарантированный путь наверх, в элиту большого бизнеса. Врата монополистического рая, казалось бы, раскрывались перед Воннегутом.

И что же? Именно в этот момент, в 1950 году, Воннегут ушел из корпорации. Стал «свободным писателем» — без жалованья. Почему и зачем? Чтобы пером разоблачить те бесчеловечные нравы и антигуманизм, которые он увидел в «Дженерал электрик». Журнал «Каррент байогрефи» пишет об этом без обиняков, «Опыт работы в „Дженерал электрик“ вдохновил Воннегута на написание первого романа „Рояль механический“ (издательство Скрибнера, 1952 год — в русском переводе называется „Утопия-14“) — уничтожающей сатиры на группу инженеров, которые заняты внедрением угнетающей автоматизации в американскую жизнь…»

Обратим внимание на год издания первой книги писателя: 1952. Разгар «холодной войны». Разгул реакции в США. На американском политическом небосклоне восходит зловещая звезда сенатора Джозефа Маккарти. Снова идет охота на инакомыслящих. Кто в таких условиях опубликует сочинение, где впрямую критикуются нравы большого бизнеса? Неудивительно, что «Рояль механический» написан в жанре научной фантастики. Научно-фантастическая терминология для писателя — эзоповский язык, позволяющий сказать правду.

Но даже высказанная по-эзоповски истина нетерпима в цитаделях «гранфаллунов». Писателя незамедлительно постигла кара: вокруг него надолго воцаряется молчание. «В начале 50-х годов, — констатирует „Каррент байогрефи“, — Воннегут был отвергнут серьезными (так!) критиками, как „поверхностный жуликоватый автор“ научно-фантастических сочинений». Заговор молчания продолжался многие годы. В 1963 году Воннегуту удалось опубликовать блестящий сатирический роман «Колыбель для кошки» (в СССР издан «Молодой гвардией». Москва, 1970 год). Ведущая лондонская критика назвала это произведение «одним из трех лучших произведений года», а автора «одним из самых талантливых ныне живущих писателей». Однако «серьезные критики» из большой прессы США продолжали молчать о нем еще много лет подряд.

Из литературного «подполья» Курта Воннегута высвободили мощные волны социальных и политических потрясений, захлестнувшие Соединенные Штаты во второй половине шестидесятых годов. Писатель был увиден и поднят на щит антивоенной, протестующей молодежью. «Гранфаллуны» уже не в состоянии были замалчивать Воннегута и других инакомыслящих писателей.

«Серьезные критики» сделали хорошую мину: «открыли новое литературное дарование». В дом Воннегута устремились за интервью репортеры «Нью-Йорк таймс», «Лайфа» и других буржуазных изданий. Из складских помещений извлекались произведения, написанные десять — пятнадцать лет назад, и переиздавались массовыми тиражами в мягких обложках (именно эти издания я и обнаружил в книжной лавке «Нью-Йоркер»). Только с начала 1970 года до весны 1971 гола издательство «Делл» напечатало от шести до одиннадцати изданий каждой из воннегутовских книг. Книги раскупались нарасхват.

Но не таков Курт Воннегут, чтобы любоваться своими старыми произведениями в новеньких глянцевитых красно-синих обложках. Он часто говорит, что не перечитывает написанное. Вместо того, чтобы упиваться запоздалой литературной славой, писатель ищет новые творческие пути, новые горизонты — не космические, земные.

В книге «Завтрак для чемпионов» (напечатанной здесь с небольшими сокращениями) он переходит Рубикон — с берега фантастики к беспощадному открытому реализму. Он отрешается не только от фантастики, но и от всякой литературной выдумки Он декларирует: «…я выкидываю за борт героев моих старых книг. Хватит устраивать кукольный театр».

Но поскольку, как верно подмечают критики, портреты своих героев — Билли Пилигрима из «Бойни № 5», писателя-фантаста Килгора Траута из ряда книг Воннегут (при всей внешней несхожести) в значительной мере писал сам с себя, то и себя он подвергает основательной чистке («Я хочу очистить свои мозги от всей той трухи, которая в них накопилась», от всего «бесполезного и безобразного»). Свою книгу автор сравнивает с «тропинкой, усеянной всякой рухлядью, мусором, который я выбрасываю через плечо».

Своим декларациям писатель следует неукоснительно. Выдумки в его произведении почти нет, фабула простейшая: самые что ни на есть типичные американцы при самых типичных обстоятельствах по пути на типичный фестиваль искусств в типичном среднезападном городе (само название города типично американское: Мидлэнд-Сити).

И события при этом происходят самые заурядные, повседневно случающиеся со многими тысячами американцев. Даже преступления какие-то «не сенсационные»: стандартный случай ограбления, несколько случаев телесных повреждений и… ни одного убийства. Американские любители «романов-ужасов» зевнули бы от скуки…

В своем неуклонном стремлении «заземлить» книгу, предельно ее американизировать, Воннегут берет фламастер и рисует примитивные картинки, изображающие самые обычные вещи — курицу, часы на башне, горошину, электрический выключатель. Иного читателя это может удивить: ну кто не знает, как выглядит курица? Но примитивные картинки — самое что ни на есть американское явление. Огромную порцию повседневной информации американец получает в виде картинок: рекламные картинки смотрят на него с экрана телевизора, со страниц газет и журналов, с уличных вывесок. Я каждый день уже много лет подряд читаю столичную газету «Вашингтон пост» и почти в каждом номере обнаруживаю изображения говяжьей вырезки, куриной ножки и матраца. И при сем непременная подпись: это — вырезка, а это — матрац. Рисунки громадные — часто на целую газетную страницу. Почему бы и Воннегуту не нарисовать курицу или горошину? Удивляюсь только, почему он не нарисовал матрац… Тем самым для американского читателя была бы воссоздана совершенно привычная будничная атмосфера! Впрочем, и без изображения матраца автор в этом преуспел: перед читателем возникает детализированная панорама стандартной американской жизни семидесятых годов.