Две картонные маски с круглыми прорезями для глаз я смастерил за полдня. Стекол у меня не было, и сначала я затянул прорези целлофаном от продуктовых пакетов. Через мутный целлофан почти ничего не было видно, и в таком противогазе я не только не смог бы смотреть на бабушку внимательным мудрым взглядом, но и не ушел бы дальше дверного косяка. Я порыскал по кухне и нашел отличные крышки от плавленого сыра «Виола». Они были почти прозрачными и к тому же круглыми.
— Что ты опять лепишь, идиотик? — спросила бабушка, когда я прилаживал к готовым маскам лямки из бельевых резинок.
— Скоро узнаешь, — загадочно ответил я.
Для противогазных фильтров идеально подошли банки от растворимого кофе. Я пробил в них гвоздем отверстия, всыпал в каждую по пачке активированного угля, а оставшееся пространство плотно забил ватой. Для противогазных шлангов сгодилась кишка от старого пылесоса. Пришлось повозиться, прикрепляя ее одним концом к фильтру, а другим к маске, но эту задачу я решил с помощью изоленты из дедушкиного рыбацкого ящика. Противогазы были готовы! Я спрятал один из них под зеркальное трюмо, где лежали мои игрушки, а второй надел и посмотрел на себя в зеркало. Это было здорово! Я видел в отражении такого же неуязвимого слоника, как в фильме про гиперболоид, и мне не терпелось проверить противогаз в деле. Оставалось дождаться, когда бабушка уйдет не на десять минут за хлебом, а часа на два, и тогда испытать его. И я дождался.
— Чудик, я в «Детский мир» съезжу, посмотрю к зиме пальто на мощи твои, а то второй год в рубище ходишь, — сказала бабушка, собираясь в прихожей.
— Ты надолго?
— А что?
— Ну так… Вдруг одному скучно станет.
— Я тебе что, собачка, развлекать? Книгу почитай — возьми Чехова. Мозги развивать надо, сколько можно дебилом быть, шизофренические чертежи калякать? Часов в шесть приду — придется на метро переться. Дедушка твой — деятель, Джавахарлал Неру. Десятилетие монумента Родина-мать в Волгограде ему важнее жены и внука. Чтоб она ему своим мечом башку с плеч снесла, эта Родина-мать.
Продолжая осыпать проклятиями улетевшего в Волгоград дедушку, бабушка захлопнула входную дверь и заперла меня снаружи на ключ. Стрелки часов показывали половину третьего. Я достал свой противогаз, надел его, крепко обхватил губами под маской пылесосную трубку и пошел на кухню. Фильтр с активированным углем приятно посвистывал на боку. Я взялся за ручку газовой конфорки и уже собирался открыть ее, как вдруг подумал — кухонный газ ведь совсем прозрачный. Какой смысл наполнять квартиру ядовитым облаком, которое я все равно не увижу? С таким же успехом я могу просто походить в противогазе из комнаты в комнату, не включая плиту. Другое дело, когда вокруг колышется смертоносный дым… Как бы его устроить?
Мой дедушка всегда сжигал после себя в туалете клочок газеты. Я не очень понимал, зачем он делает это, но помнил, что туалет после него всегда был заполнен некоторое время дымом, очень похожим на смертоносный. Эврика! Не снимая противогаза, я заперся в туалете, скомкал большой лист газеты и поджег его в унитазе. Тесная кабинка заполнилась дымом в считанные секунды. Я глубоко вдохнул через шланг, ожидая ощутить в горле чистейший воздух, и моментально закашлялся от едкой гари. Из глаз потекли слезы, а круглые очки из крышечек от сыра «Виола» тут же сделались непрозрачными. Я на ощупь нажал ручку смыва, и огненный шар полыхающей газеты исчез в пучине воды, оставив после себя еще более густое и едкое облако. Обливаясь слезами и не переставая кашлять, я нашарил дверную ручку и стал отчаянно ее дергать, забыв в растерянности, что прежде, чем дергать, ее нужно чуть повернуть. Дым пробрался под маску, застлал залитые слезами очки, и я перестал видеть даже смутные очертания предметов. Мне хотелось снять противогаз, чтобы как-то сориентироваться, но я верил, что он хоть немного, но защищает, и продолжал борьбу за собственное спасение вслепую. Я дергал дверь снова и снова и вдруг почувствовал, что ручка сама повернулась у меня в руке.
— Курва, скучно ему одному станет! Уголовная морда! Так и знала, что задумал что-то, — услышал я голос бабушки.
— Ба…бонь…ка-а… — прокашлял я, падая ей на руки.
Не буду описывать, что последовало после этого и как бабушка называла меня до тех самых шести часов, в которые обещала прийти. Противогаз, конечно, отправился в мусоропровод, вслед за геологической коллекцией, «взрывчем» и многими другими увлечениями, которые захватывали меня раньше и не соответствовали представлениям бабушки о «нормальных человеческих занятиях». Я не сильно жалел об утрате. В конце концов, под зеркалом был припрятан второй противогаз, точно такой же. Огорчало другое: моя мечта сбылась, я сделал то, что так страстно желал, но предмет моих желаний оказался оскорбительно бесполезным. На следующий день я сам выбросил второй противогаз в мусоропровод и не увлекался больше ничем до тех пор, пока не решил написать рассказ. Но это уже совсем другая история.
Я очень любил это слово, но долго не знал, что оно означает. Потом бабушка объяснила, что гицелями называли на Украине собачников, которые длинными крючьями отлавливали на улицах бродячих собак.
