Так пусто, так голо, так там, оказыватца, братцы,
оказыватца, продолжающая все же жизнь,
оказыватца, продолжающая продолжаться.
Оказыватца, да. На улицах-ли-у
— на лиу-лиу, лиу-лиу лиу-гей! ге-гей! —
такую ох как настроению слезливуу
все это дело как напустит на тебей
на остановке стоя в Бибиреве, что хоть хуем бей.
Что хоть убей!
Что хоть водяры покупей или скорей и пей!
Что коль хоть чуть ума имей, то понимание имей:
очень правильно ведь же живем!
Тихо, скромненько, бедненько так, то есть как —
самый смак!
Что понимает, в общем, всяк и так.
Кто в смысле, если не совсем уж есть дурак.
Кто не мудила, в смысле, ебаный мудак!
«Лиу-лиу» — это такие тирольские рулады. Захотелось!
Примерно 1995-й год, конец. Телевизор в один из редких периодов жизни, когда он появляется, гад, в нашем семействе. Птичка автора этих строк Салаватова Г. его смотрит и видит «Лотто Миллион»: выигрыш, который обещают, составляет два миллиарда рублей.
— Два миллиарда! — восклицает Гузель, — неплохие деньги!
Некоторое время спустя автор лезет ей в карман пальто, с целью стырить некоторую сумму денег на культурный отдых, и обнаруживает там пачку этих вот бланков «Лотто Миллион» и листок, на котором расписано, куда девать эти будущие два миллиарда.
Поднятая автором на смех, Гузель очень обиделась:
— Что, тебе два миллиарда помешают? — была удручена она очередной причудой своего бестолкового сожителя.
Если все-таки начать себе позволять использовать при описании тюменской жизни приемы турбореализма, о Мавзолее следовало бы тогда сказать, что он в Тюмени находится на ул. Хохрякова, дом 63, сразу за бывшим Обкомом КПСС, является гранитно-мраморным, точной копией главного Мавзолея страны, московского. В городе Заводоуковске в 6 часах езды от Тюмени на восток электричкой мавзолей поплоше, шлакоблочный, а что же до селе Верхнее Сидорово Сорокинского районо, то поскольку колхоз его является, конечно, отстающим, то и мавзолей в нем из неструганных досок, а ленин — несколько мешков, набитых соломой, на верхний из которого наклеена фотография из «Правды» 1954 года. Мавзолеи в частных домах тоже разные: у номенклатурных работников — впрочем, и у шоферюг и сварных, летающих на вахту на севера, и еще у работников торговли и сферы обслуживания — они стоят в красных углах японского производства, сверкая кнопками, лампочками и пластмассой под красное дерево и нержавеющую сталь; у — они —
Впрочем, это я не сам придумал: нечто подобное описано у Борхеса: в одном из коротеньких своих рассказов он описывает глухую аргентинскую глухомань, куда приезжают бродячие актеры и представляют похороны Эвиты и лежание ее в гробу мавзолея; а дикие аргентинские гаучо рыдают, стоя вокруг псевдоея псевдогроба в скорбном молчании.
2.
Но если не позволять себе увлекаться турбореализмом, а писать одну только скучную правду, то без мавзолея, описывая тюменскую жизнь, все равно не обойтись! Ибо именно в Тюмени его содержимое хранилось — в подвале сельскохозяйственного института — с 1942 по 1944 год.
21 декабря 1997, 2:07. «Лукойл» (см.) вот уж почти месяца нам должен около 100 долларов, и они очень сильно нужны, ибо жизнь совсем без денег утомила до крайности.
На прошлой неделе они говорили «вероятно, завтра».
На этой неделе — «наверное, сегодня вечером».
Наконец, вчера сказали — «возможно, через два часа».
То есть, прогресс налицо. Но через два часа мы перезванивать не стали — нет гадских денег даже на гадские телефонные жетоны — а отложили до понедельника.
Крепленое вино, производится в Испании, имеет международную известность. Дешевый фальсификат ее в больших количествах делался и производился в России при царизме, СССР и СССР(б), где его многие люди пили и пьют, потому, что она дешева. Из выдающихся деятелей тюменской жизни автору этих строк известны два особых любителей именно этой разновидности вин, причем оба любили ее именно в суррогатном варианте местного производства: это, во-первых, Г. Распутин, во-вторых, Д. Попов. Впрочем, оба этих имели много и других точек сходства своей жизнесущности: и в особой падкости до женских существ, и в большой охоте к демонстрации различных парапсихических фокусов, и в общей чрезвычайно повышенной степени жизненной активности. За что оба и занесены на скрижали тюменской истории, в частности — в эту энциклопедию.
О мадере же как о вине вообще-то тоже, конечно, следовало бы что-нибудь написать, да — в следующий раз.
Вечер-то теплый, но с ледяной Луной. —
неадекватность в природе самой, так куда уж тебе.
Поэтому, парень, послушай — опасное дело не спать по ночам весной!
Не спать по ночам весной — ой-ой-ой!
Весенней ночью нужно рано ложиться спать.
Пока совсем оно не накрыло, спеши эмигрировать в сон,
— Храни меня, дружбан братан фенозепам.
Стой на страже, кунак радедорн.
Весенняя ночь похожа она на известно чего:
на радиоактивных явлений полный набор:
сначала как будто совсем оно ничего
но быстро накапливается и —
Весенней ночью опасны простые обычные
предметы; словарь безобидный нечаянно
откроешь,»возлюбленная» слово (устар) обнаруживаешь в нем наличествует.
И требует объекта, им обозначаемого
Поэтому, брат, (впрочем также по массе причин и других)
весенней ночью помни всегда успеть
пока тебя не еще довело да таких и сяких
сдать сознанье свое на хранение в сон как сейф,
— и т. д. — май 1987. Стихотворение является довольно бестолковым и нуждающимся в переработке — в дальнейшем я ее осуществлю.
Точней, Михаил Науменко, по прозвищу Майк. Герой ленинградского рока начала 1980-х годов, в том же начале — и в середине — тех же 1980-х оказывал чрезвычайное влияние на умонастроения тюменских умов.
1.
Биографические сведения.
2.
Майк в Тюмени 1983 — 86: см. Гребенщиков Б. Но Майк еще главнее был, чем «Аквариум».
Вообще, как куда ни посмотришь, всё таинственно и удивительно. Почему, например, в 1980-83 — удивительный выброс советского рока — и Гребень, и Майк, и Свин, и Цой, и «Странные игры», и в Москве — «Центр», а уже в 1984 — хоп — и всё, в общем окончилось. Осталась только проза жизни и унылое повторение самих себя во всё более и более унылых и бледных копиях. (Ну, Цой дотянул до 1985-го).
Почему так? Поневоле поверишь в астрологию!
3.
Проецировали на себя. Сначала Артурка. После Немиров. После и Шапа! На свою безумную и позорную частную жизнь:
Ты — дрянь! (Лишь это слово способно обидеть)
Я не хочу тебя любить, но не могу ненавидеть!
и
Мы познакомились с тобой
в Сайгоне год назад
и
Когда я знал тебя совсем другой!
и проч.
4.
1988, февраль: Майк в Тюмени с «Зоопарком» живьем! Фото в заговке — именно то, тогда.
5. Истории:
***
1985, зима город Нижневартовск Тюменской области. Птичка моя Гузель — впрочем, тогда еще не моя — сидит у себя в комнате родительского дома, принадлежащий ей магнитофон поет песни рассматриваемого Майка. На кухне матерь птички беседует с пришедшей в гости ее сестрой, а Гузели теткой, которая в это время не кто-нибудь там, а работница райкома КПСС. В магнитофоне Майк уныло изобличает свою подругу, сообщая ей: ты — дрянь! Тут вот дверь в Гузелину комнату распахивается, и на пороге ее возникает вышеупомянутая тетка, возмущенная до глубины души:
— Ты это что же такое слушаешь! Это кого он называют дрянью — советскую женщину-труженицу?!!
***
А вот история, как все та же Гузель брала у Майка интервью в Питере осенью 1987 года.
Сева Грач, человек, бывший у Майка менеджером, привез ее на какое-то предприятие, который Майк сторожил ради заработка, и еще из-за того, что советская требовала от всех, находящихся под ее властью, чтобы они состояли на хоть какой-нибудь ей службе. Она приходит туда, приведенная Грачом: проходная, за ней комнатка сторожа, в которой все как положено — стол, стулья, диван, сумрачный мужик в замасленной фуфайке, валенках, шарфе и треухе. Обнаруживается: этот угрюмый мужик и есть пресловутый Майк.
— Простыл, — поясняет он сиплым голосом.
— А вот мы тебя подлечим! — радостно сообщает ему Грач, и вынимает бутылку портвейна, а Майк вынимает в ответ стаканы, и они наливают, впивают. После чего Сева начинает представлять Гузель, а та вдруг чувствует, что у нее совсем зашумело в голове, и она —, и она и говорит:
— А вот я вижу, у вас диван — можно, я чуть-чуть вздремну?
Изумленный Майк отвечает, что да, конечно, пожалуйста, и Гузель ложится спать, а Майк с Севой продолжает пить эту, и потом вторую, обсуждая всякие вопросы, а потом Гузель наконец просыпается, спрашивает, сколько времени, и, узнав, что около двенадцати, вскакивает и, с криком, что она же на электричку опоздает, убегает.
