- Здесь никого нет. Варги больше не вернутся, - Герда почему-то была в этом уверена, как и в том, что завтра будет сухо. - Я поищу одну траву - она хорошо раны лечит.
- Но ты ведь можешь заблудиться, - неожиданно переполошился Финист, хотя до этого старательно Герду избегал.
- Не заблужусь. Мой отец был лесником, забыл?
Финист потупил взгляд. Ему снова стало неловко. Не дождавшись ответа, Герда пошла к видневшемуся вдали нераспаханному полю.
Искать пришлось долго. Лечебная трава, которую в народе назвали бельбельником, напоминала подорожник, но встречалась намного реже. Росла она в основном в сырых низинах у болот. В Дикой пуще Герда не раз видела ее на краю вересковых топей и ужиной трясины, но здесь она ничего не знала. Не удавалось даже найти болото, не то, что траву. Приходилось надеяться лишь на чутье.
- Кот? - позвала Герда, когда заметила, что солнце клонится к земле. - Заканчивай дуться и выходи!
Никто не ответил.
- Ну, пожалуйста! Мне очень нужна твоя помощь. Я не стану больше ничем в тебя швырять и... и оставлю ребят, как только мы доберемся до Будескайска. Слышишь, я буду полностью в твоем расположении. Кот? Кот!
Но его все не было.
- Ну и ладно, без тебя обойдусь. И потом не приходи проситься обратно.
С трудом подавив жалкий всхлип, Герда пошла дальше. Бельбельник она все-таки нашла на дне большого песчаного оврага. Скудный, вялый, едва-едва живой, он разительно отличался от буйствующих вокруг колючек. Что-то было всерьез не так с Будескайской долиной. Почему варги расплодились и смеют подходить так близко к человеческим жилищам? Почему умирают все полезные растения и остаются лишь ядовитые колдовские травы? И, главное, куда делись все люди?
Герда набрала полный подол вялой травы и начала потихонечку подниматься наверх. Ноги предательски съезжали на сыпучем песке. Почти выбравшись, Герда вдруг поскользнулась и чуть было не скатилась вниз, но кто-то стоявший наверху крепко ухватил ее за руку и вытянул из оврага.
- Все в порядке, деточка? - участливо спросил морщинистый бобыль с плешивой бородой, босой, в драном балахоне.
- Да-да, спас-спасибо, - поспешила заверить его Герда.
- Гляди-ка, бельбельник, откуда он здесь? В Будескайской долине давно уже ничего не растет, кроме колдовских трав. Видно, и для нашего покинутого Единым края появилась надежда!
- Но что случилась? Эта земля раньше была цветущей и плодородной. Так во всех книжках пишут.
- Говорят, колдуны, бывшие хозяева Будескайского замка, прокляли это место, когда народ восстал против них во славу Единого.
- Но они ведь были Стражами, защищали этот край от демонов.
- Деточка, кто забил твою голову этими глупостями? Хозяева Будескайска были жадными до наживы колдунами: днем они обирали селян до последней нитки, а по ночам поклонялись мертвым. Так продолжалось, пока славный милорд Кшимска не прогнал их с наших земель. Только самому ему не удалось избежать проклятья колдунов. Его красавица-жена умерла во цвете лет от неведомой хвори, после этого он умом тронулся. Единственную дочку услал в монастырь, а сам заперся в замке. Десять лет там чах, пока совсем дух не испустил. После этого в замке поселились привидения.
- А вы их видели?
- Да что ты, деточка, как ты их увидишь-то, привидений? Они ведь духи бестелесные. Ладно, ты, верно, спешишь. Бельбельник ведь просто так не собирают, - бобыль улыбнулся и уже собрался уходить. - Желаю твоему другу скорейшего выздоровления.
- Погодите! Может, вы захотите пойти с нами. Мы как раз в Будескайский замок направляемся. Там и увидим, бестелесные привидения или нет.
- Нет, деточка, староват я стал для такого, да и благостный наш Единый зовет меня на юг, а не на север. Час возрождения близок. Не хотелось бы его пропустить.
Старик скрылся за поворотом. Герда несколько минут стояла на месте, размышляя, насколько можно верить словам сумасшедшего бобыля. И что это за "Час возрождения"? Не о нем ли говорила Ягиня перед смертью? Если бы здесь был кот, он помог бы разобраться, но он исчез. И, наверное, уже никогда не вернется. На глаза навернулись слезы. Нет, сейчас не время сожалеть о сказанных сгоряча словах. Финист ждет.
Назад Герда вернулась, когда совсем стемнело. Ребята молча разошлись по углам, занятые невеселыми мыслями. Майли с подавленным видом сидела возле Финиста. Он дремал, привалившись к стене. Герда подошла и положила руку ему на лоб. Финист открыл глаза и протяжно посмотрел на нее.
- Жара нет, - констатировала она. - Будем надеяться, что все обойдется.
Герда уже хотела отойти к столу, чтобы покрошить добытую с таким трудом траву для лекарства, но Финист крепко схватил ее за руку.
- Надо поговорить.
Майли демонстративно встала и вышла за дверь.
- Я хотел попросить прощения.
- Ты уже просил и, кажется, я тебя простила.
- Да не за это.
- А за что?
- Не важно. Просто прости меня.
- Прощаю, - пожала плечами Герда и высыпала бельбельник на колченогий стол у окна.
От досады Финист провел рукой по лицу. Пальцы заметно подрагивали. В дом вернулась Майли, перевела взгляд с остервенело кромсавшей пучки травы Герды на отрешенно наблюдавшего за ее работой Финиста. Подумав немного, Майли снова уселась у ног последнего.
Когда бельбельник превратился в мелкую кашицу, залитую собственным соком, Майли сняла со спины Финиста повязку. Герда оценила мастерство и бережность, с которой воспитанница монастыря ухаживала за раненым. Видно, либо училась она прилежно, либо ради Финиста была готова прыгнуть выше головы, а скорее и то, и другое одновременно.
Раны затягивались на удивление хорошо. Наверное, так работал его дар - таинственная связь с животным миром, которая позволяла ему использовать их силу. Герда осторожно смазала спину лекарством из бельбельника. Финист поморщился - раны сильно щипало. Герда постаралась закончить как можно быстрее. Ее место тотчас заняла Майли и принялась бережно обворачивать вокруг спины повязку.
- Ничего, - ворковала она, дуя на раны. - До замка рукой подать. Там нам помогут.
Финист в голос застонал.
Глава 11. Замок с привидениями
Наутро распогодилось. С рассветом путники выехали из заброшенной деревни и двинулись по дороге на север. После вынужденного отдыха лошади как-то разом взбодрились. Даже всадники почувствовали, как отступила усталость. Лишь Финист становился все угрюмей и мрачней, чем ближе они подъезжали к Будескайску.
Жеребцы, на которых ехали Майли с Дугавой, начали показывать норов, гоготать и наскакивать на кобыл. Дугава стерла руки в кровь, пытаясь сдержать своего скакуна, но тот успокоился лишь, когда Финист спешился, сказал ему что-то грозное на лошадином языке, а потом, разозлившись, вмазал ногой по пузу. Зверюга враз стала вести себя более-менее прилично. Майли, наоборот, с удивительной легкостью управлялась со своим жеребцом, хотя по характеру тот оказался еще более вредным. Он пронзительно ржал, выпучивал глаза, исходил белой пеной, но Майли не жаловалась, а с какой-то нарочитой, почти колдовской легкостью осаживала его, заставляя идти ровно и никому не мешать.
Когда солнце поползло за линию горизонта, показался замок. Громадный, обнесенный широким рвом, увенчанный дюжиной высоких зубчатых башен, Будескайск взирал на путников покрытым копотью многоголовым чудищем. Потревоженная стуком конских копыт, с дороги поднялась большая стая ворон.
- Опять они, - заворчал Финист. - Терпеть не могу ворон.
- Но они помогли тебе в схватке с разбойниками в лесу, - ответила Герда.
- Это не значит, что они стали мне нравиться. Просто в округе больше никого не было.
На лице Финиста читалось раздражение. Да и не следовало при Майли упоминать о даре Стражей. Герда поспешила сменить тему:
- Странно, мне казалось, что Будескайск был облицован белым мрамором.
- Мне тоже, - поддержала ее Майли. - В детстве тут все было совсем не так. Замок действительно был белоснежным, а в закатных лучах, вот как сейчас, отливал нежным розовым цветом. Вдоль дороги рос лес, в котором любил охотиться мой отец. Он часто брал нас с мамой с собой, и в полуденный зной мы обедали на уединенных тенистых полянах, где журчали ручьи и пели птицы. Нам было так хорошо вместе, а потом... потом мама умерла.
Майли замолчала, грустно глядя на потемневшие стены замка.
- Смотрите, качели! - попыталась отвлечь всех от мрачных мыслей Дугава.
На берегу крохотного прудика действительно стояли полуразрушенные качели и обветшалая беседка. Краска совсем облупилась, опорные столбы прогнили, прохудилась крыша.
- Папа велел построить их специально для меня. Я их так любила. Сбегала в детстве ото всех, чтобы покачаться, когда дул южный ветер. Меня долго искали, пока папа не находил меня здесь. Но он не ругался... он никогда не ругался.
Майли опустила голову. Герда выразительно посмотрела на Финиста.
