— Вы не делали пожертвований для Института Сохранения?
— Это что, религия такая?
— Да нет, ничего.
Незнакомец подхватил ее чемодан.
— У тебя обалденные глаза, сестренка. Для начала я взял бы тебя на три сотни в неделю. Работа с людьми. Переночевать можешь у меня, крошка.
У Фебы сердце превратилось в кусочек льда. «Работа с людьми»… Ха!
— У меня есть работа, спасибо. — Она выдернула у сутенера свой чемодан. — Я в шоу-бизнесе работаю.
— Я тоже, — пошленько захихикал сутенер.
— Снимаю я, а не снимают меня. Отвали.
— Я только хотел…
— Я сказала, отвали. — Она вошла в «Порт Авторити», поднялась эскалатором наверх и окунулась в шум и суету улиц, где собиралась заработать состояние.
Вот только сначала не мешало бы выпить.
Гул микрофонов и нестихающий шум толпы не давали Джули уснуть. Такой жуткий вой могла бы издавать стая волков, нажравшихся битого стекла. Газетчики и телерепортеры все прибывали, и к утру они заняли весь газон, осадив маяк, словно вражеская армия. Репортеры из «Атлантик-Сити пресс» кричали через ров в рупоры, требуя интервью у спасительницы их города. Взобравшись на стремянки, телевизионщики не сводили с «Ока Ангела» своих видеокамер. Над башней кружил вертолет с надписью «WACX-Radio». Шум мотора так раздражал Джули, что ей не оставалось ничего иного, как окружить маяк плотным слоем тумана.
Чтобы отвлечься, она включила было телевизор, но там только о ней и говорили: впечатление было такое, будто смотришь в зеркало. На одиннадцатом канале на краю рва в окружении мертвых живых и с башней маяка на заднем плане замерла миловидная белокурая женщина.
— Кто там, в этом непроглядном облаке? — вопрошала она камеру. — Одни говорят, колдунья, другие настаивают, что это Дева Мария. — Микрофон огромным леденцом торчал у губ репортера. — Но привела сюда всех этих людей другая, самая распространенная версия. Говорят, что загадочная спасительница Атлантик-Сити не кто иная, как Шейла, дочь Бога, — подмигнула репортерша. — Трэйси Свенсон, одиннадцатый канал, последние новости Бригантин.
Когда начало смеркаться, Джули убрала туман, содрав его, как наклейку с одной из бутылок Фебы. На горизонте барражировала «Боль», как акула, охраняющая свои охотничьи угодья.
«Оденься поприличнее», — сказала себе Джули. Халат — не самый подходящий наряд для красивого прощания, которое должно послужить гарантией ее благополучного перехода. Она надела замшевые туфельки Мелани, втиснулась в выпускное платье Джорджины. Лицо тоже не осталось без внимания. Теткин косметический набор сделал свое дело — глаза раскрылись, шрамик исчез, губы превратились в лепестки роз.
Джули шагнула на смотровую площадку. Тысячи жадных глаз буквально просверливали насквозь, приветственные крики возбуждали плоть. Взобравшись на перила, Джули балансировала на металлической рейке, будто воздушный акробат. Она раскинула руки, окружила себя сиянием, обрамлявшим голову, и огненной радугой, облекавшей тело, и прыгнула.
Сначала она думала, что это крики толпы так заводят ее, но потом поняла: нет, это поют божественные гены, кометой мчат ее к темнеющим небесам.
— Смотрите, она летит!
— Шейла, останься!
— Мария!
— Летит!
— Шейла!
Она сделала в воздухе петлю, спиралью обогнула маяк, украсив его светящимся шлейфом, и устремилась через залив к ожидающей шхуне. Прохладный ветерок трепал волосы, вздымал платье, ласкал обнаженные руки. Летать, оказывается, даже приятнее, чем плавать под водой. Полет дарил большую радость, чем секс.
Она опустилась в воронье гнездо на мачте, вспугнув дремавшую хищницу и разбив одно из яиц. Еще сырые снасти из сухожилий влажно скрипели, когда она осторожно спускалась вниз. К свободе. В безопасность. В другую реальность, куда не заберется ни один поджигатель и ни одна жертва крестового похода. Откуда-то с севера налетели облака неизвестности, тени квантовой неопределенности и черной пеленой окружили шхуну, повиснув на рангоуте, опутав мачты.
Джули ступила на палубу. Три ангела, латавшие перепончатый парус, оторвались от своего занятия, подняли на нее огненные глаза и зааплодировали. Антракс на своем посту у кокпита послал когтистой лапой воздушный поцелуй.
Джули решительно прошагала через рубку и дальше, в располагавшуюся за ней кают-компанию. Но, заметив растекшийся на туфле желток, поубавила ход. Дьявол поднялся с дивана.
— Рад приветствовать тебя на борту моего судна, — сказал он, галантно подав Джули руку. В петлице белого пиджака кровавой раной горела гвоздика.
— Я приняла ваше «правильное решение», — дрожащим голосом произнесла Джули.
— С нашими талантами на земле долго не пробудешь, — поспешил поддержать ее Вайверн. — Этакая юдоль упований на чудо. Эти идиоты стерли бы тебя в порошок.
Джули бросила взгляд на стол, застеленный безукоризненно белой скатертью. Из ведерка со льдом перископом арктической субмарины выглядывала замороженная бутылка шампанского. Два прибора.
— Вы кого-то ждете к обеду? — удивилась Джули.
— Тебя. Суп из чечевицы и соевый творог. Надеюсь, не возражаешь? Я вегетарианец.
— Правда?
— Неподражаемо. Этот визг нарезаемой морковки, агония измельчаемой зубами свеклы. Проголодалась?
— Просто умираю с голоду.
— Путешествие пролетит незаметно. Нам будет о чем поговорить, на что посмотреть. Я безгранично рад, что ты решила составить мне компанию, Джули. Пожалуйста, называй меня Эндрю. — Он коротко кивнул. — Твоя каюта первая налево. Мои ангелы уже приготовили для тебя пеньюар. Это платье — не то. Твой цвет белый.
Вслед за Вайверном она поднялась на палубу.
— Поднять якорь! — колоколом прогремел его глубокий голос.
Джули посмотрела на маяк. Будет ли она скучать? Она жалела, что не захватила ничего на память: футболку от Смитти Смайла, папину рукопись, черновики колонки «Помоги вам Бог».
По корме медленно полз якорь «Боли», соленая вода скатывалась с шипов, с цепи свисали водоросли. Влажно заворчав, удивительное существо намоталось на лебедку, закрыло красные крысиные глазки и уснуло.
— Обед в восемь, — объявил Дьявол.
«Боль» покачнулась под ногами у Джули. Паруса надулись, как пухлые щеки великана. Ангелы Вайверна, наверное, накануне вкушали амброзию: ректальный ветерок был таким пьянящим и сладким. Медленно таял вдали покореженный силуэт города, почерневшие остовы «Золотого Тельца», «Атлантиса», «Тропиканы».
Вайверн сказал «белый пеньюар». Он хочет видеть ее в белом. Джули не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так хорошо, как в этот сказочный вечер.
Усилиями добросовестных ангелов «Боль», под штандартом Его Сатанинского Величества, неслась по волнам сначала Атлантики и Тихого океана, потом все дальше и дальше, углубляясь в неведомые моря заоблачного мира. Джули оставалась внизу, спасаясь от соленых брызг, разъедавших глаза, и тяжелого спертого воздуха, от которого саднило в горле.
Дьявол знал толк в сладкой жизни. Во всех каютах работали кондиционеры, в корабельной библиотеке было полно роскошных томов с золочеными обрезами, источающих запах телячьей кожи и мудрости. «О граде Божьем», «Сумма теологии», «Капитал» были у Сатаны в чести. Что ни вечер, ровно в восемь Антракс клал перед Джули меню, и она неизменно отмечала в нем пиццу с пепперони, лишь иногда, под настроение, что-нибудь более изысканное — фаршированные бараньи отбивные или павлинью грудинку. Однажды она заказала к столу музыкальное сопровождение и отобедала под звуки скрипичного концерта, сыгранного душами двадцати детишек, что погибли в самолете во время турне, посвященного демонстрации блестящих результатов обучающей методики Судзуки.
— Довольна? — спросил Сатана.
Метаморфозы, происходившие с ним, были шокирующими, но в то же время банальными. На лбу самым вульгарным образом вылезли рога, тело, словно черепицей, покрылось крупной чешуей, нос стал вдвое больше, огромные ноздри зияли чернотой, как дула двустволки.
— Довольна, — без колебаний ответила Джули и задумчиво посмотрела в иллюминатор. Там по-прежнему можно было увидеть только плотный туман. К горлу в который раз подступил горьковатый ком: качка давала о себе знать. — Можешь хвост дать на отсечение.
Да-да, именно хвост.
Копчик бывшего мистера Вайверна давно уже не был простым рудиментарным отростком — каждый день он удлинялся не меньше чем на дюйм.
«Довольна? — думала Джули. — Да нет, не то слово…» В действительности, стоя в белом вечернем платье, здесь, в салоне шхуны, направлявшейся в ад, и беседуя с самим Сатаной, она чувствовала отстраненность, отдаленность, отринутость от всего, что осталось позади. Самой не верилось, что когда-то она была герлскаутом, защитником в команде «Тигриц Бригантин» или любовницей главного редактора «Полночной Луны».
